сносящий горы, казался мне мечом богов! А однажды я сумел сделать
вытянутый атомный взрыв: стоя на вершине невысокой горы, я направил конус
вниз так, чтобы он чиркнул по расстилающейся передо мной равнине – и там,
где основание конуса прошлось по земле, там и было многокилометровое
вытянутое овальное основание ядерного гриба.
Необходимо добавить еще вот что: всякий раз, когда атомное облако
рассеивалось в атмосфере (а это происходило через несколько часов после
взрыва), мой "отец", а может быть, и его спутник тоже, очищали мир Халы
от всех возможных последствий – и в процессе очистки, как мне кажется,
они использовали время, заставляя его течь вспять. Они замещали
зараженный район – всю обожженную радиацией и продуктами ядерных реакций
область пространства - на исходную, чистую, тем самым полностью
ликвидируя последствия моих игр; вот почему сейчас, по прошествии многих
лет после атомных взрывов на Хале можно с уверенностью говорить о том,
что Хала все-таки никогда не знала разрушительной силы ядерного взрыва!
Когда же я, "наигравшись" с камнем, решил отдать его, "отец" спросил
меня:
- Все ли знание ты взял из этого вместилища энергии и массы? – и я
ответил ему:
- Да, - все, что смог.
- Знай же, сын, - продолжил "отец", - что по сути своей - это не камень и
не сжатая галактика, а сосредоточение колоссальной энергии, массы и
времени, причем упорядоченное сосредоточение, которое допускает
возможность целенаправленного использования. Его можно использовать, в
частности, как оружие, но основное его предназначение – созидание.
Огромная власть Повелителя Вселенных, к которой ты стремишься, нуждается
в соответствующих знаниях и средствах. Этот якобы камень – средство, и не
расстраивайся оттого, что ты пока еще лишь слегка заглянул внутрь свойств
и возможностей этого камня – в свое время ты познаешь все, что нужно.
А потом "отец" помолчал, подумал и закончил:
"Но познавая мир - не торопись.
Не торопись, иначе не почувствуешь глубины.
Помни, что, затрачивая время на изучение объекта, ты получаешь глубину
его понимания ".
Я понимал его – он был прав; а когда с тех пор прошло много-много дней, я
все же с сожалением вспоминал о том, какая фантастическая мощь была у
меня в руках...
Наше путешествие продолжалось. Мы не спеша продвигались по планете, и
нашим глазам открывались все новые и новые чудеса. И об одном из них – л
сверхвысоком лесе – я расскажу сейчас.
В условиях жаркого климата с обязательным наличием частых дождей и
большого количества воды в реках нам встречались удивительные леса. Если
обычные халанские деревья имеют наибольшую высоту до двухсот метров с
диаметром ствола у основания около десяти метров, то в этих лесах все
было по-другому. У всех деревьев на Хале точно такие же, как и на Земле,
крона, ствол да корни, но у тех чудесных деревьев, что растут во влажных
лесах, имеются две существенные особенности.
Во-первых, все деревья, независимо от вида, к которому они принадлежат,
могут вырасти до 800-900 метров в высоту, причем диаметр ствола у
основания составляет метров 20-25. Если бы такое дерево росло отдельно от
других, то оно переломилось бы от ветра, именно поэтому такие деревья
всегда растут большими лесами, поддерживая друг друга.
Лесные великаны поддерживают друг друга следующим образом. В местах, где
ветви разных растений трутся от ветра, соприкасаясь друг с другом, в
безветренную погоду образуется мощная соединительная мозоль. Она
одновременно принадлежит им обоим, сращивая деревья одно с другим. Клетки
мозоли подпитываются обоими исполинами, разделяют внутреннюю среду одного
растения от другого, благодаря чему болезнетворным микробам очень трудно
проникать с зараженного дерева на здоровое.
Ветви, соединенные мозолью, со временем утолщаются, также укрепляется и
сама мозоль – и в скором времени эта связь уже может выдерживать огромные
нагрузки. Воспринимая усилия от ветра, одно дерево передает его на
соседние, а они, в свою очередь, - еще дальше; таким образом, весь лес
этих сверхвысоких деревьев представляет собой мощную пространственную
конструкцию, которая гораздо прочнее, нежели группа отдельно стоящих
деревьев. Каждое дерево имеет сотни мозолей, связывающих его с соседями;
получается, что поддерживая друг друга, деревья живут в своеобразном
симбиозе: у родственных видов деревьев мозоль является проницаемой для
определенных веществ, поэтому отдельные экземпляры как бы срастаются в
одно сверхдерево. В некоторых особо благоприятных условиях оно может
возноситься вершинами почти всех своих колоссов на высоту до 1200 метров,
и это является пределом высоты дерева в Галактике. Такие невероятно
высокие леса обычно встречаются в защищенных от ветра межгорных долинах,
полностью заполняя их.
В недостаточно прочных местах - в мозолях, в ветвях или же в самом стволе
- древесина трескается или ломается, но со временем это место зарастет и
будет усилено дополнительными слоями древесных волокон. Точно также
зарастают трещины и у земных деревьев; тот же принцип залечивания ран
действует и во всех живых существах, отличаясь только способом
осуществления.
Вторая особенность таких лесов связана с расположением листьев на
исполинских растениях. Только листья нижнего яруса, расположенные на
высоте 10-20 метров образуют сплошной разноцветный ковер - листья
расположены плоскостью к падающим лучам солнца (как на Земле). Часть
света они улавливают и преобразуют, но большая часть отражается ими
обратно. Эти листья имеют слабые черенки, поэтому постоянно дрожат даже
на самом слабом ветерке, поэтому свет отражается ими по разным
направлениям.
Все же остальные листья дерева расположены ребром к падающим лучам
солнца. Листья крепятся к веткам довольно-таки жесткими черенками и на
обычном по силе ветру не дрожат, поэтому они хорошо пропускают свет до
самого нижнего яруса, а дальше лучи света отражаются от горизонтальных
"дрожащих" листьев и по разным направлениям устремляются вверх. Лучи
солнца не уходят обратно в космос, а многократно отражаются от
вышележащих листьев и также многократно используются. Практически весь
световой поток улавливается этим лесом и потребляется на нужды самих
растений, поэтому сверху деревья кажутся темными на фоне ярких окружающих
лесов и степей. Земные, как и остальные халанские растения, используют
очень незначительную часть попадающего на них света, поэтому никогда не
достигают таких исключительных размеров.
Гигантские халанские леса живут за счет того, что для синтеза
органического вещества используют гораздо больший процент падающей на
планету электромагнитной энергии солнца, чем все остальные растения,
поэтому с той же самой площади поверхности земли они получают в десятки
раз больше энергии, которая и позволяет им расти ввысь, удаляя из своего
сообщества обычные низкорослые деревья, - сверхвысокие леса на Хале
являются самым продуктивным районом во всей Галактике по приросту
биомассы в единицу времени на единицу площади.
Подлесок в таких лесах темный и сумрачный; там пахнет влагой и чем-то
гниющим, но если подняться выше нижнего яруса листьев, то окружающее
пространство кажется наполненным рассеянным светом, идущим из ниоткуда в
никуда. Вообще-то растительность Халы разноцветна; зеленый цвет не
является в ней преобладающим цветом листьев, как на Земле, и поэтому
среди деревьев-великанов царит просто потрясающее буйство красок. Цвета
листьев соответствуют тем преимущественным длинам волн света, при которых
в листьях данной расцветки процессы фотосинтеза идут наиболее успешно.
Листья могут поглощать инфракрасные, видимые и ультрафиолетовые волны, в
то время как земные растения с зелеными листьями поглощают в основном
излучение красного и фиолетового цвета, вот почему, окраска листьев у
этих халанских деревьев просто фантастическая, особенно, для меня, ведь я
могу видеть весь этот спектр!
Лиан, всяких разных наростов и растений-паразитов в таких лесах очень
мало - исполинские деревья имеют свои, биологические средства борьбы с
нежелательными конкурентами, а огромные ресурсы, имеющиеся в распоряжении
каждого растения, позволяют им довольно успешно сдерживать пришельцев; к
тому же, гиганты не могут позволить себе такую роскошь, как
дополнительное утяжеление от нахлебников, увеличивающее их и так почти
предельную для таких размеров массу, вот почему в "игру" вступают
ядовитые выросты и специальные насекомые, всячески поддерживаемые и
стимулируемые деревом. Симбиотические связи в таком лесу очень
разнообразны: колоссальное количество органического вещества и энергии,
имеющееся у каждого дерева в отдельности и, тем более, у всех них вместе,
позволяет превосходно чувствовать тем насекомым и прочим мелким жителям
такого леса вроде грибов, земноводных и растений, которые выполняют
полезные для дерева функции, например, борьба с паразитами или участие в
размножении; а, учитывая то, что в лесу растут деревья разных видов, то
за счет этого разнообразия к каждому новому паразиту легко находится
нужная "отмычка", и деревья тех видов, которые ее имеют, получают от
всего леса дополнительное питание в виде древесного сока, которое
позволяет им настолько увеличить производство необходимого "средства"
(будь то яд для наростов, подкорковый яд, ядовитые газы, а также питание
для "своих" защитных насекомых или же для паразитов древесных паразитов),
что в скором времени весь лес очищается от нежелательного гостя.
Сверхвысокие леса на Хале очень чистые и здоровые места – они редко
поражаются каким-нибудь заболеванием или паразитами.
Несколько раз мы видели такой лес, раскинувшийся от горизонта до
горизонта - разноцветное море, бескрайнее, как жизнь. Гора под нами
казалась невысоким холмом; бесчисленные реки и громадное количество живых
существ были невидимы нам - лишь только птицы парили над этим живым
океаном, и я вспомнил слова, которые давным-давно на Земле говорили
местные жители о бассейне реки Амазонки: "Бог велик, а лес еще больше".
А потом со мной произошел один достаточно неприятный, но, тем не менее,
очень любопытный и поучительный случай, после которого я еще лучше стал
понимать Халу. Как-то раз мы охотились в горах и поймали одно животное.
Солнце припекало. Все было, как обычно: и лес, и погода, и все вокруг.
Поев, мы легли спать, но вскоре я проснулся от того, что мне вдруг очень
сильно захотелось пить, и я пошел на поиски ручья. Местность была мне
незнакома, рек в ней было мало, поэтому я шел час за часом, а вода все не
попадалась мне. Я решил спуститься ниже, надеясь найти хоть какой-нибудь
ручей у подножия горы и предполагая еще засветло вернуться к своим. Мне
повезло довольно скоро, и я нашел воду. То был не ручей, а целая река - я
услышал ее плеск еще задолго до того, как вышел к ней. Речные берега
густо заросли растительностью, поэтому я решил воспользоваться звериной
тропой к водопою. Воду я нашел довольно далеко от моих "родственников",
но по моим расчетам, я вернусь к ним еще до того, как начнет смеркаться.
Подойдя к водопою, я насторожился: мало ли что может случиться - а вдруг
какой-нибудь хищник, как раз здесь и подкарауливает свою добычу? Но все
было тихо и спокойно. Звериная тропа у воды расширялась в небольшой
пляжик, вытоптанный бесчисленными копытами и лапами. Он был весь влажный
и скользкий; ни травы, ни камней на нем не было. Я встал на колени и
принялся пить воду, зачерпывая ее ладонями. Вода была очень грязная и
