ты ни был, и чем бы ты ни занимался, ты все равно знаешь в своей душе,
что лучшее твое время – юность, и она прошла безвозвратно. Ты видишь
гадости, подлости и несправедливости этого мира, и сам время от времени
делаешь что-либо подобное, и с ностальгией вспоминаешь о детстве, когда
ты был лучше, и мир вокруг тебя был лучше тоже. Ты был мал, и тебя все
любили и все прощали, а потом ты вырос... Ты живешь во взрослом мире,
который казался тебе большим и необъятным, а он оказался достаточно
простым и, в основном, состоящими из денег.
Если не знаешь в чем причина чего-либо, то скажи, что в деньгах, и,
скорее всего, ты не ошибешься!
Деньги, деньги, всегда только деньги, и разговоры о них: "купил",
"продал", "дешевле", "дороже", "сколько получаешь?", "а другой
зарабатывает больше!", и кажется, что, кроме денег вообще нет ничего на
свете, но приходит любовь, приходит смерть, приходит война, приходит
старость, и ты понимаешь, что, кроме денег, есть еще кое-что, но, как это
всегда бывает, понимаешь слишком поздно, уже после утраты, и тогда на
душе становится больно от собственной глупости, и ты отыгрываешься на
тех, кто рядом – на близких. Но все равно на протяжении всей жизни
золотое детство, в котором почти не было денег, светит тебе маяком, и то,
как воспитывали тебя тогда, накладывает отпечаток на всю твою,
по-большому счету, обычную человеческую жизнь. Таких как ты очень много,
триллионы триллионов людей куда-то спешат, что-то делают, боясь не
успеть, но они уже опоздали, потратив всю свою жизнь на мелочи, и только
в старости поймут, что самое ценное в жизни – это время, а один из самых
лучших периодов - это детство; и время уходит безвозвратно с каждым
вздохом, с каждой прочитанной строчкой, и поделать с этим ничего
нельзя...
- Хочешь сделать ей подарок? – выдержав паузу после моего монолога,
внезапно спросил меня "отец".
- При чем тут подарок? - изумился я, уже забыв, о ком идет речь и кому
нужно дарить подарок, но потом вспомнил, что мы говорили о девушке,
только не мог понять, какой подарок и как мы подарим его ей. Но все
оказалось гораздо проще: дело заключалось не в девушке и не в подарке, а
во мне и для меня, а девушка была лишь поводом из разговора.
- Девушки любят все яркое и блестящее, - сказал "отец", улыбнулся и подал
мне камень.
Это был обычный камень, гранит или базальт, наверное, величиной в
полкулака. "Что же в нем такого яркого и блестящего?" - подумал я, а сам
сказал:
- Камень как камень.
- Присмотрись к нему повнимательнее - учись постигать суть вещей.
Я присмотрелся к нему внимательнее, но ничего особенного не увидел. Тогда
я попытался проникнуть в его внутреннюю структуру, и мне это удалось. Он
что-то хранил в себе, этот камень, но что именно, мне было непонятно. Я
нашел в нем одно интересное место, похожее на "замок". Если его
"открыть", то внутренняя структура камня потеряет, а может быть и не
потеряет, свою устойчивость. Что-то там есть внутри, что-то есть – то,
что держит "замок". Я открыл "замок" - я и не думал, что произойдет
ТАКОЕ.
Камень засверкал, яркость его света нарастала с каждым мгновением, а
затем он вспыхнул. На какую-то долю секунды я успел увидеть горящие
деревья и траву, горящие горы вдалеке и свою горящую руку. Я успел
увидеть все это, но не глазами, а своей нечеловеческой частью, ибо глаза
мои сгорели мгновением раньше. Я почувствовал крепкую дружескую руку
"отца", рванувшегося со мной прочь с этой планеты, а тем временем тело
мое уже догорало на Хале, хотя сам я был еще жив.
"Отец" уносил меня все дальше и дальше. Фронт расширяющегося огня был
воистину великолепен и чудовищно страшен. Он потрясал своим великолепием
и дикой, ничем не ограниченной, первозданной мощью: плотность излучения в
нем была такова, что оно разрывало вещество. Первой погибла Хала,
разорванная этим фантастическим потоком, за ней в пыль были размолоты
остальные планеты, а потом уже и сама звезда. Теперь я перестал
воспринимать происходящее, ибо оно не укладывалось в рамки моего
восприятия, но мой "отец" показывал мне все, что там происходило.
Огонь был не просто пламенем – это был поток электромагнитных и
гравитационных волн вместе с элементарными частицами, электронами и
ядрами атомов. За фронтом огня струились и изгибались тонкие струи
переуплотненного пространства-времени, между которыми было пространство
нашей Галактики - и эти струи врезались в нормальное пространство, как
нож в воду, распарывая его.
Мы с "отцом" убегали все дальше и дальше от этого огненного безумия.
Постепенно фронт излучения стал не такой плотный и уже только обжигал, а
не разрывал. Струи сжатого пространства тоже замедляли свой бег - они все
больше расширялись, стремясь прийти в свое обычное состояние, и вскоре
уже можно было различить, что внутри этих струй расположены звезды,
планеты и межзвездное вещество, а также свободное излучение.
С течением времени процесс становился все более спокойным и безопасным, и
разорванное в клочья, покалеченное пространство нашей Галактики начало
постепенно приходить в норму. Я видел куски звезд и планет и видел
небесные тела, раздробленные в щебень, - это сделали струи уплотненного
пространства-времени, когда при своем движении они все разрывали на
части. Многие звезды оказались не на своих местах - они были смещены со
своих мест этими самыми жуткими струями.
Половина Галактики значительно изменилась, четверть ее была разрушена, но
это не главное - дело в том, что наша Галактика стала частью гигантской
галактики, на порядок большей массы и значительно большего размера, чем
наша; невдалеке появилась галактика-спутник, а в центре нового
образования, - там, где раньше была Хала, там полыхал сын юной Вселенной
- квазар. Его светимость была в тысячу раз больше светимости всей нашей
Галактики, всего Млечного Пути в прошлом, хотя сам он был мал - всего
несколько световых часов в поперечнике. Да, квазар действительно очень
ярок, исключительно ярок, может быть, он является ярчайшим объектом
Вселенной, но какая женщина сможет носить кольцо с квазаром?!
Я понял этот камень. В нем содержалась огромная галактика с небольшой
галактикой-спутником, а в качестве активного ядра там был квазар. Теперь
я частично понимаю размер могущества Владыки Вселенных - уплотнить
Галактику до размеров кулака, причем, не нарушая ни ее структуры, ни ее
свойств, ни ее сущности – это ли не истинная власть над природой!
Если бы ТАКОЕ доказательство своего могущества нам, людям,
продемонстрировал бог, то я бы поверил в его существование, а так...
Доказательство наличия всемогущей силы должно быть ясно каждому человеку,
однозначно и бесспорно - тогда это действительно доказательство, а не
легенда. Люди, которые живут сейчас, получили такое доказательство - у
Вселенной есть свой Властелин, реальный и естественный, а потому - не
бог; а место бога там, где есть вероятность, и его нет там, где есть
закономерность!
Мы с "отцом" двинулись обратно, и я, уже не веря сам себе, увидел, как
весь процесс пошел в обратную сторону. Вот, что значит власть над
временем! Струи пространства начали уплотняться, устремляясь назад,
забирая с собой звезды и планеты. Передо мной вновь засверкал фронт
излучения, устремляясь к своему источнику, к квазару. Наша Галактика
пришла в движение. Я утратил восприятие происходящего, я только понял,
что все возвращается на свои места. А потом была Хала, и я стоял на ней,
и в руке у меня был тот самый камень. Рядом стояли оба моих спутника -
все было как прежде, и я видел тот "замок" в камне, и мог его опять
"открыть ", но у меня не было сил ни на что - я ужасно устал и был
психически полностью опустошенным, поэтому я вернул камень и лег в траву,
надеясь только на спасительное время.
Прошло несколько дней, прежде чем я осмелился попросить у "отца" этот
камень, и он дал его мне. Я повзрослел и уже более серьезным и вдумчивым
взглядом (нечеловеческим, естественно!) вновь попытался проникнуть в
тайны этого творения. Но камень не поддавался и не спешил раскрывать
передо мной свои глубины, однако я старался и постепенно секрет "замка" и
его внутренняя логика стали мне частично понятны. Теперь у меня
получилось чуть приоткрыть его и увидеть, как камень засиял в моей руке,
и свет его высветил сложный узор из разноцветных прожилок внутри него. От
камня исходило тепло, он был неровный и тяжелый, но не тяжелее обычного
булыжника таких же размеров.
Я попытался, чуть приоткрыв его, бросить тонкий, управляемый по силе, луч
света в пространство (а не безумный поток огня, как в прошлый раз!), и
мне это удалось: бледный луч вышел из мрачного камня и, пройдя между моих
пальцев, ушел за горизонт. Я повернул кисть руки, и этот луч упал на
стоящие поодаль деревья. Луч был очень слаб, поэтому с ними не произошло
ничего – они не загорелись, как я втайне ожидал от них, а продолжали
стоять, несокрушимые и величественные. Я вытянул левую руку, прикрыв
ладонью луч, и от белого кружочка у меня на коже по всей кисти побежало
тепло. Я засмеялся - у меня получилось, у меня получилось регулировать
силу луча!
"Отец" вместе со своим приятелем были рядом и с интересом смотрели на мои
опыты. Я окинул широким взглядом горизонт и нашел то, что искал: там, за
лесами, там, за степями, подняв к солнцу свои покрытые льдом вершины,
стояли горы. Горная цепь голубела в тумане сотен километров пути; она
была очень далеко от меня, вот почему я решился сделать это.
- Мне всегда нравился ядерный гриб, - сказал я своим спутникам. – Он
такой красивый, большой, клубящийся черно-красно-желтого цвета. Если вы
не против, то сейчас я создам его в тех горах, что туманятся там, у
горизонта.
- Делай, что хочешь, - ответили мне.
И я сделал это! Тонкий, все сжигающий свет, ушел к горам, но он был уже
не лучом, а конусом, полным энергии и силы, и там, куда упал он, там, где
соприкоснулся его поток с плотным веществом, там начались неуправляемые
ядерные реакции, и шар огня заполыхал среди таинственных гор,
разбрызгивая вокруг себя огонь и блеск. Я выключил луч, и с восхищением
смотрел, как созданный мой шар начинает подниматься вверх, как клубится в
нем пыль, как начинается образовываться сама клубящаяся ножка гриба, и
как блистают вырванные из тумана горы, и как блеск ядерного огня золотит
облака. Было очень красиво, а тем временем, гриб сформировался и уже
возвышался над Халой; а потом постепенно шляпка гриба поднялась столь
высоко, что ножка уже не успевала расти за ней и разорвалась. Клубящаяся
шляпка поднялась к облакам и раздвинула их, а ножка, не поддерживаемая
ничем, опускалась на землю, расползаясь по ней, как вода. Грохот взрыва
до нас не дошел, лишь слабый ветер дул нам в лицо: гриб посылал нам свой
прощальный привет – он умирал, он уже почти умер: ножки уже не было, а от
шляпки осталось лишь только кроваво-черное облако, нависающее над миром
Халы. Первый раз за всю свою историю Хала познала мощь ядерного взрыва –
первый, но отнюдь не последний раз.
Я еще несколько раз делал ядерные взрывы, причем делал их исключительно
из эстетических соображений. Один раз у меня особенно хорошо получилось:
небо в тот день было закрыто облаками до самого горизонта и атомный гриб,
поднимаясь вверх, освещал их снизу – картина вышла очень красивой и
величественной! Мне нравилось играть с камнем – луч, вылетающий из него и
