тяжелые веки, с деланным недоумением воззрился на Менолли.
- Пьемур! - От одного этого возгласа мальчуган застыл на месте.
Увидев, что Менолли ошеломила его громкость, он лукаво ухмыльнулся ей
исподтишка. - Ты что же, не передал ей мою просьбу? Я, кажется,
сказал, чтобы эти существа здесь не показывались?
- Они повсюду сопровождают ее, мастер Шоганар. И она обещала, что
велит им сидеть смирно.
Мастер Шоганар повернул массивную голову и смерил Менолли взглядом
из-под тяжелых век.
- Ну так вели!
Менолли сняла с плеча Красотку и приказала ей вместе с остальными
устроиться где-нибудь и помалкивать.
- И чтобы ни единого звука, пока я вам не позволю, - строго добавила
она.
- Что ж, - заметил мастер Шоганар, слегка повернув голову, чтобы
оценить результат, - отрадное зрелище на фоне того непослушания,
которое мне изо дня в день приходится наблюдать. - Прищурившись, он в
упор посмотрел на Пьемура, который имел неосторожность дерзко
хихикнуть, но встретившись глазами с мастером Шоганаром, постарался
изобразить на лице невинное выражение. - Вот что, Пьемур, я уже
насмотрелся на твою нахальную физиономию и развязные манеры. Ступай-ка
вон!
- Слушаюсь, учитель, - бодро ответил Пьемур и, повернувшись на
каблуках, вприпрыжку зашагал к двери. Выходя, он на миг замешкался,
чтобы ободряюще помахать Менолли рукой, а потом помчался вниз по
лестнице.
- Негодник! - с притворной свирепостью рявкнул мастер, сделав
девочке знак сесть на табурет. - Мне стало известно, Менолли, что
Петирон провел последние годы своей жизни в вашем холде, где исполнял
обязанности арфиста.
Девочка кивнула - ей стало как-то спокойнее от того, что мастер
неожиданно обратился к ней по имени.
- И он учил тебя играть и разбираться в теории музыки?
Менолли снова кивнула.
- Что мастер Домис и мастер Моршал и проверили сегодня. - Девочку
внезапно насторожила легкая насмешка в его тоне, и она уже более
внимательно смотрела, как он покачивает тяжелой головой, думая о
чем-то своем. - А теперь скажи, потрудился ли Петирон, - его густой
бас вдруг грозно зарокотал, так что Менолли на миг показалось, что она
неверно оценила этого человека и он, как и ехидный Домис и брюзга
Моршал, заранее настроен против нее, - ...вернее, отважился ли он
научить тебя пользоваться голосом?
- Нет, мой господин. По крайней мере, я так не думаю. Мы... мы
просто пели вместе.
- То-то! - Огромная ладонь мастера Шоганара с такой силой обрушилась
на письменный стал, что песок взметнулся столбом. - Вы просто пели
вместе. Так же, как ты пела вместе со своими файрами?
Ее питомцы вопросительно чирикнули.
- Молчать! - рявкнул он, снова грохнув ладонью по столу.
Менолли мимолетно удивилась: несмотря на то, что поведение мастера
Шоганара испугало ее, файры прижали крылья и затихли.
- Ну так что?
- Вы хотите знать, пела ли я с ними? Да, пела.
- Так же, как раньше пела с Петироном?
- Да, пожалуй, - только раньше мелодию вел Петирон, а я подпевала, а
теперь они подпевают мне.
- Это не совсем то, что я имел в виду. А теперь я хочу, чтобы ты
спела для меня.
- А что петь, мой господин? - спросила она, потянувшись за висевшей
за плечом гитарой.
- Нет-нет, - он нетерпеливо замахал руками, - только без этой штуки.
Я хочу слышать пение, а не концертный номер. Для меня важен голос, а
не то, как ты скрываешь несовершенство вокала мелодичными аккордами и
затейливой гармонией... Ведь именно голосом мы общаемся друг с другом,
голос произносит слова, которыми мы хотим произвести впечатление на
окружающих, голос вызывает эмоциональный отклик: слезы, смех,
раздумья. Голос - вот самый важный, самый сложный, самый удивительный
из инструментов. И если ты не умеешь пользоваться голосом правильно и
с толком, то лучше тебе вернуться в свой захолустный холд.
Менолли так зачаровало богатство и разнообразие его интонаций, что
она даже не обратила внимание на смысл сказанного.
- Ну? - требовательно спросил он.
Менолли заморгала и судорожно вздохнула, запоздало поняв, что он
ждет ее пения.
- Да не так! Вот дуреха! Дышать нужно вот отсюда, - он положил
растопыренную ладонь на бочкообразный живот, там где полагалось быть
диафрагме, и нажал, так что давление ясно ощущалось в выходившем изо
рта голосе. - Вдыхаешь через нос, вот так... - Он вдохнул, но его
массивная грудь почти не шевельнулась. - Воздух идет через дыхательное
горло, - продолжал он на той же ноте, - и в живот, - голос понизился
сразу на целую октаву. - Правильно дышать - значит дышать животом!
Менолли набрала воздуха, как ей было показано, и снова выдохнула:
она по-прежнему не знала, что петь.
- Клянусь холдом, который нас защищает, - он воздел глаза и руки,
как будто искал утешения у бесплотного воздуха, - эта девица сведет
меня с ума... Пой же, Менолли, пой!
Менолли с радостью спела бы, но перед тем, как начать ей хотелось
столько сказать, а если нельзя, то хотя бы подумать, что же лучше
спеть.
Она снова быстро вдохнула, почувствовала, что сидя петь неудобно, не
спрашивая разрешения, встала и начала ту же песню, которую утром пели
школяры. Сначала у нее мелькнула мысль: сейчас я ему покажу, что не он
один умеет наполнять воздух оглушительными звуками, но потом, вспомнив
брошенный вскользь совет Петирона, передумала и постаралась петь не
столько громко, сколько выразительно.
Шоганар внимательно глядел на нее.
Вот последняя нота замерла вдали - как будто певец закончил песню и
ушел, и Менолли без сил рухнула на табурет. Ее трясло. Как только она
кончила петь, вернулась тупая дергающая боль в ногах.
Мастер Шоганар продолжал сидеть молча, его многочисленные подбородки
опустились на грудь Потом, так и не шевельнув пальцем, он откинулся
назад и пристально взглянул на девочку из-под кустистых темных бровей.
- Так, говоришь, Петирон никогда не учил тебя пользоваться голосом?
- Так, как вы - нет, - для наглядности Менолли прижала ладони к
плоскому животу. - Он всегда говорил, что петь нужно сердцем и нутром.
Я могу петь еще громче, - на всякий случай добавила она, опасаясь, что
не угодила Шоганару.
Он только рукой махнул.
- Велика хитрость. Орать любой дурак умеет. Даже наш Камо. А вот
петь он не может.
- Петирон часто говорил: если петь громко, то слышен только шум, а
не голос и не сама песня.
- Да ну? Это он тебе сказал? Мои слова! Мои собственные слова!
Значит, все-таки он меня слушал, - отметил Шоганар и тихо добавил,
обращаясь к самому себе: - Петирон был достаточно умен, чтобы понимать
пределы своих возможностей.
Менолли промолчала, но все в ней вознегодовало. Зато с оконного
карниза послышалось шипение Красотки; Крепыш с Нырком вторили ей со
своих мест. Мастер Шоганар поднял голову и с легким недоумением
воззрился на файров.
- Вот оно что! - Он перевел взгляд на Менолли. - Эти прелестные
создания выражают чувства своей хозяйки? А ты любила Петирона и не
желаешь слушать о нем ничего дурного? - Он слегка подался вперед и
погрозил ей пальцем. - Запомни, бегунья Менолли: у каждого из нас есть
свой предел, и мудр тот, кто его осознает. Вот что я имел в виду, - он
снова откинулся в кресле, - совершенно не желая обидеть покойного
Петирона. Для меня это похвала. - Он склонил голову на бок. - А для
тебя - большая удача. Петирону хватило разума не портить твой голос, а
подождать, пока твоим вокальным образованием займусь я. Так, шлифуя и
доводя до совершенства то, что заложено самой природой, мы получим...
- левая бровь мастера Шоганара, изогнувшись, поползла вверх, правая же
оставалась неподвижной; зачарованная столь искусной мимикой, Менолли
не спускала с него глаз, - ...получим хорошо поставленный, безупречный
певческий голос. - Мастер громко выдохнул.
Ту-т до Менолли, наконец, дошел смысл слов мастера, не затуманенный
его мимическими упражнениями.
- Вы хотите сказать, что я могу петь?
- Петь может любой дурак на Перне, - небрежно бросил Шоганар. - И
вообще, хватит разговоров. Я устал. - Он отмахнулся от нее, как от
назойливого насекомого. - И этих сладкоголосых проныр тоже забирай с
собой. Хватит с меня их злобных взглядов и немузыкальных воплей.
- Следующий раз я позабочусь, чтобы они...
- Остались за дверью? Нет, - брови Шоганара стремительно
взметнулись, - бери их с собой. Похоже, они учатся на примере. Так что
придется тебе показывать им хороший пример. - Лицо его омрачилось
какой-то мыслью, потом на нем расплылась улыбка. - А теперь ступай,
Менолли. Ступай. Все это невероятно утомило меня.
С этими словами он оперся локтем о письменный стол, да так тяжело,
что тот накренился. Уронив голову на ладонь, мастер без всякой паузы
оглушительно захрапел. Менолли опешила - она и не предполагала, что
можно заснуть так быстро. Тем не менее, повинуясь приказу, она
поманила за собой файров и бесшумно вышла.
Глава 4
Почему, мой арфист, ты печален -
Ведь у песни веселый лад?
Что твой голос дрожит и струна дребезжит,
Почему ты отводишь взгляд?
Менолли с радостью свернулась бы где-нибудь клубочком и уснула, но
Красотка начала тихонько курлыкать. "Кажется, Сильвина обещала, что им
будут собирать остатки еды", - вспомнила девочка и направилась через
двор к кухне. Но среди царившей там кутерьмы ей долго не удавалось
обнаружить ни Сильвины, ни Камо. Наконец, она увидела, как дурачок,
ковыляя, появился из кладовой; обеими руками он бережно прижимал к
себе огромный круг сыра. Увидев девочку, Камо радостно осклабился и
опустил сыр на единственное незанятое место, оставшееся на кухонном
столе.
- Камо - кормить милашек? Камо - кормить?
- Будь умником, Камо, закончи сначала с сыром, - велела женщина,
которую, как припомнила Менолли, звали Альбуна.
- Камо должен кормить, - заявил дурачок и, схватив миску,
бесцеремонно вывалил ее содержимое прямо на стол, а потом зашагал по
направлению к кладовой.
- Камо! Вернись сейчас же и займись сыром!
Менолли уже и сама пожалела о том, что явилась на кухню, и тут ее
заметила Альбуна.
- Так вот кто всему виной! Ну да ладно - все равно от него теперь не
будет никакого проку, пока он не поможет тебе накормить твоих
зверюшек. Только держи их подальше от кухни!
- Хорошо, Альбуна. Извини, что я тебе помешала...
- Еще бы - устроить такой тарарам в самый разгар приготовления к
ужину...
- Камо - кормить милашек? Камо - кормить милашек? - Дурачок уже со
всех ног спешил обратно, роняя на пол кусочки мяса из переполненной
миски.
- Только не в кухне, Камо! Ступай вон отсюда Ступай, тебе говорят. А
ты, девочка, пришли его обратно, когда они поедят, ладно? Одно из
немногих доступных ему дел - это управляться с сыром.
Менолли кивнула Альбуне и, улыбнувшись Камо, повела его из кухни
вверх по ступенькам во двор. Красотка с компанией сразу же набросились
на них. Обе Тетушки с Дядюшкой снова уселись на плечи Камо. Лицо
дурачка светилось восторгом, он стоял, боясь шелохнуться, видимо,
опасаясь, как бы малейшее его движение не спугнуло дорогих гостей.
Остальные файры тоже то и дело подлетали к нему, чтобы схватить
кусочек, или, уцепившись за его одежду, клевали прямо из миски. И хотя
Красотка, Нырок и Крепыш предпочитали брать еду из рук Менолли, миска,
тем не менее, скоро опустела.
- Камо принесет еще? Камо принесет еще?
Менолли поймала его за руку и повернула лицом к себе.
- Нет, Камо. Им хватит. Больше не надо, Камо. Теперь ты должен
заняться сыром.
- Милашки уходят? - Лицо дурачка печально вытянулось Он наблюдал,
как файры, один за другим, лениво взлетают на высокую крышу здания. -
