нежностью. - В один из этих чудесных дней она станет миссис
Джемисон, как это и предполагалось.
Джинни молчала и казалась отрешенной и очень усталой.
- Что вы хотите спросить у меня, - осторожно спросила она меня.
- Это сугубо личный вопрос. Скажите Питеру, чтобы он вышел на
минуту.
- Питер, ты понял?
Он нахмурился и вышел, оставив дверь широко открытой. Я слышал,
как он вышагивал по коридору.
- Бедный старый Питер, - сказала она. - Я не знаю, что делала
бы теперь без него. Я не знаю также, что я буду делать с ним в
будущем.
- Выйдете замуж за него?
- Кажется. У меня нет другого выбора. Это звучит цинично, не
так ли? Но я не имею это в виду. Но на сегодняшний день ничего не
выглядит чем-то стоящим.
- Выйти замуж за Питера - это было бы вполне честно, если он
для вас что-то представляет.
- О да. Мне он нравится больше, чем кто-нибудь. Я всегда
считала, что Фрэнсис - это эпизод в моей жизни.
За ее неимоверно усталой позой я увидел признак незрелости. Я
не мог понять, изменилась ли она в эмоциональном плане с тех пор,
как умер ее отец.
И я подумал, что Джинни и Китти, девушки с различных концов
одного города, имели, в конце концов, массу общего. Ни одну из них
не минули осложнения с их красотой. Она превратила каждую из них в
вещь, в зомби, в мертвом пустынном мире.
- Вы и Питер раньше ходили в одну школу, он мне сказал.
- Это верно. В течение всей учебы в высшей школе. Он не был
толстым в те дни, - добавила зачем-то она.
- Вы были любовниками?
Ее глаза потемнели, как океан темнеет от надвигающихся облаков.
Впервые я, казалось, затронул самое существо ее собственной жизни.
Она отвернулась так, чтобы я не смог заглянуть ей в глаза.
- Полагаю, что это не имеет значения.
Это означало "да".
- Вы забеременели от Питера?
- Если я отвечу вам, - произнесла она, отвернувшись, - обещайте
никогда не повторять мой ответ. Никому, даже Питеру.
- Хорошо.
- Тогда я вам скажу. Мы хотели ребенка, когда я была новичком в
колледже. Я не сказала Питеру. Он был так молод, молод даже для
своих лет. Я не хотела пугать его. Никому не сказала, кроме Роя, и,
естественно, матери. Но даже им я не сказала, кто был отцом. У меня
не было желания, чтобы меня забрали из школы и насильно заставили
бы нас жениться. Рой очень рассердился на меня из-за этого, но он
занял тысячу долларов и отвез меня в Тиджуну. Он организовал аборт
по первому классу - с доктором, сиделкой, в абсолютно гигиенических
условиях. Но после этого он стал считать, что я должна отдать ему
эти деньги.
Она говорила безжизненным голосом. Она так же могла говорить о
походе в магазин. Но это полное безразличие говорило о той травме,
которая была нанесена ей и которая сдерживала проявление эмоций.
Она спросила без всякого любопытства:
- Как вы узнали о моей беременности? Я думала, об этом никто не
знает.
- Не важно, как я узнал.
- Но я сказала только Рою и матери.
- А они уже умерли.
Едва заметная дрожь сотрясла ее. Медленно, будто против своей
воли, она повернула голову и посмотрела мне в лицо.
- Мне кажется, они были убиты, потому что знали о моей
беременности.
- Вполне возможно.
- А что можно сказать о смерти Фрэнсиса?
- Пока нет никаких предположений, мисс Фэблон. Я блуждаю в
потемках. У вас есть какие-нибудь мысли?
Она покачала головой. Ее яркие волосы мотнулись, коснувшись
холодных бледных щек.
Питер нетерпеливо спросил из двери:
- Могу я теперь войти?
- Нет, не можешь. Уходи и оставь меня в покое. - Она встала,
предложила и мне уйти.
- Но ты не должна оставаться одна, - сказал Питер. - Доктор
Сильвестр сказал мне...
- Доктор Сильвестр - старая баба, а ты - другая. Уходи. Если не
уйдешь, то я уйду. Немедленно.
Питер ретировался, и я за ним. Она закрыла и заперла дверь.
Когда нас уже нельзя было слышать в коттедже, Питер набросился на
меня:
- Что вы ей сказали?
- По сути, ничего.
- Вы сказали что-то, что вызвало у нее такую реакцию.
- Я задал ей один или два вопроса.
- О чем?
- Она попросила меня не говорить вам.
- Она попросила вас не говорить мне? - Его лицо склонилось
близко ко мне. Я не мог даже его рассмотреть. Его голос звучал
резко и угрожающе: - Вы опять все разрушили, перевернули все вверх
тормашками, ведь так? Я вас нанял. Джинни моя невеста.
- Скороспелая невеста, не так ли?
Возможно, мне не следовало это говорить. Он разозлился, обозвал
меня вонючим грубияном и начал замахиваться на меня. Я заметил
появившийся из темноты его кулак слишком поздно, чтобы избежать
удара. Мне удалось увернуться, но не совсем.
Я не стал отвечать ему, но выставил руки, чтобы успеть поймать
его руку, если последует второй удар. Он не стал продолжать.
- Убирайтесь отсюда, - прорычал он прерывающимся голосом. - Мы
с вами все кончили. Здесь вы больше не нужны.
Глава 31
Морально я чувствовал себя не очень хорошо, поскольку уходил от
незавершенного дела. Я вернулся обратно в свою квартиру в Западном
Лос-Анджелесе и напился до состояния умеренного ступора. И даже
тогда спал не очень хорошо. Я проснулся среди ночи. Капли дождя
шуршали, как по целлофану, по стеклу. Я уже протрезвел и пребывал в
состоянии какой-то паники: средних лет мужчина лежит в одиночестве
в темноте, в то время как жизнь течет мимо, как уличный поток на
шоссе.
Я проснулся поздно и пошел завтракать. Утренние газеты не
сообщили ничего нового. Я пошел в свой офис и стал ждать, когда
Питер переменит свое решение и позвонит мне.
Он мне, по правде, не был нужен. У меня все еще были его
деньги. Даже без этого, даже без его поддержки в Монтевисте, я мог
пойти работать с Перлбергом, расследуя убийство Мартеля. Но по
некоей важной причине я хотел, чтобы он мне позвонил и нанял меня.
Я подумал в своих ночных одиноких размышлениях, что приобрел
воображаемого сына - бедного толстого сына, который проедал свои
печали вместо того, чтобы пропивать их, как все нормальные люди.
Солнце пробивалось сквозь утренний туман и высушило тротуары.
Моя депрессия постепенно проходила. Я перелистал свою почту, ожидая
найти какое-нибудь предвестие.
Любопытный конверт из Испании с портретом генерала Франко на
марке был адресован сеньору Лу Арчеру. Вложенное внутрь письмо
гласило: Сердечный вам привет: это послание из далекой Испании для
того, чтобы привлечь ваше внимание к нашему новому выпуску мебели с
исключительно испанским орнаментом и характером, как, например,
изображением корриды или танцев фламенко. Приезжайте и посмотрите в
одном из любых наших магазинов в Лос-Анджелесе.
Мне понравилась папка для почты, которую прислала Торговая
палата из Лас-Вегаса. Среди имеющихся развлечений упоминалось о
плавании, гольфе, теннисе, кеглях, водных лыжах, походах в церковь
и на концерты. Но ни слова не говорилось об азартных играх.
Собственно, это и было предвестие. Пока я с улыбкой
рассматривал папку, позвонил капитан Перлберг.
- Вы заняты, Арчер?
- Не очень. Мой клиент потерял ко мне интерес.
- Очень плохо, - сказал он бодрым голосом, - вы могли бы нам
обоим сослужить службу. Не хотели бы вы побеседовать со старушкой
Мартеля?
- Его матерью?
- Это я и говорю. Она прилетела из Панамы сегодня утром и
устроила плач над телом своего сына. Вы знаете больше о подоплеке
всего дела, чем я, и мне пришло в голову, что если бы захотели
поговорить об этом с ней, вы могли бы способствовать заглушению
международного инцидента.
- Где она сейчас?
- Она сняла двойной люкс в отеле "Беверли-Хиллз". В данный
момент она спит, но она ждет вас после обеда, скажем в четверть
второго. Она для вас будет хорошим клиентом.
- Кто мне заплатит?
- Она заплатит. Она перегружена деньгами.
- Я думал, что она из голодной губернии.
- Вы ошиблись, - сказал Перлберг. - Генеральный консул сказал
мне, что она замужем за вице-президентом банка в городе Панаме.
- Как ее зовут?
- Розалес, Рикардо Розалес.
Это было имя вице-президента того банка "Новая Гранада",
который написал письмо Мариэтте с сообщением, что денег больше не
будет.
- Буду рад нанести визит миссис Розалес.
Я позвонил профессору Аллану Бошу в Государственный колледж в
Лос-Анджелесе. Бош сказал, что будет рад пообедать со мной и
рассказать все, что знает, о Педро Доминго, но у него опять
проблема времени.
- Я могу подъехать в колледж, профессор. У вас там есть
ресторан?
- У нас три таких заведения, - сказал он. - Кафетерий, Инферно
и "Вершина севера".
- Инферно звучит интересно.
- Менее интересно на деле, чем звучит. В действительности, это
просто автомат. Давайте встретимся в "Вершине севера". Это на крыше
нашего северного здания.
Колледж расположен на восточной границе города. Я выбрал
Голливудскую магистраль до Сан-Бернандино и оттуда доехал до
поворота на Восточную авеню. Территория колледжа представляла собой
искромсанный холм, застроенный зданиями. Места для паковки было
мало. Так что я запарковался на служебном месте и поднялся на лифте
на шестой этаж, где находилась "Вершина севера".
Профессор Бош оказался моложавого вида человеком в возрасте лет
тридцати, ростом достаточным для того, чтобы играть центральным в
баскетбольной команде. Он немного сутулился, как все большие люди,
но смотрел прямо. Его речь была отрывистой, со среднезападным
акцентом.
- Удивительно, что вы приехали вовремя. Дорога загружена. Я
занял место у окна.
Он провел меня к восточной стороне гудящего зала. Из окна
открывался вид в сторону Пасадена и гор.
- Вы хотели бы, чтобы я рассказал вам все, что знаю, о Педро
Доминго, - произнес Бош за луковым супом.
- Да, я интересуюсь им и его родственниками. Профессор
Таппинджер сказал, что его мать из кабаре, девица "Голубой Луны".
Это панамский эквивалент наших девочек по вызову? Не так ли?
- Полагаю, так. - Бош запихнул свое тело в кресло и посмотрел
на меня сбоку через стол. - Прежде чем мы продолжим, скажите мне,
почему об убийстве Педро не было сообщения в газетах?
- Об этом сообщили. Таппинджер не сказал вам, что он
пользовался другим именем?
- Может быть, и сказал, я не помню.
Мы оба вспылили, и он некоторое время молчал, пристально глядя
на меня.
- Каким именем пользовался Педро Доминго? - спросил он.
- Фрэнсис Мартель.
- Это интересно, - произнес Бош, не сказав почему. - Я видел
сообщение об этом. Не высказывалось ли предположение, что это
гангстерская разборка?
- Такое предположение было.
- Ваши слова звучат как-то неубедительно.
- Я все больше и больше склоняюсь к этому.
Бош перестал есть. Он больше не прикасался к супу. Когда
подоспел стейк, он механически разрезал его на кусочки и не стал их
есть.
- Кажется, я задаю много вопросов, - сказал он. - Я
интересовался Педро Доминго. У него был острый ум, беспорядочный,
но определенно незаурядный. Он был очень жизнерадостным.
- Все это у него исчезло.
- Почему он пользовался фальшивым именем?
- Он украл кучу денег и не хотел быть пойманным. Он также хотел
произвести впечатление на девушку, которая увлекалась французским.
Он выдавал себя за французского аристократа по имени Фрэнсис
Мартель. Это звучит лучше, чем Педро Доминго, особенно в Южной
