Я вновь вернул ее к грустной действительности.
- В последнее время вы не заметили в дочери каких-либо серьезных
перемен?
- В каком смысле?
- Перемен в ее поведении. Возможно, спала намного большего обычного?
Или намного меньше? Возможно, стала раздражительной и без причин злилась?
Или, наоборот, была апатична и перестала за собой следить?
- Ничего подобного я не заметила. Сьюзан не употребляет наркотики,
если вы это имеете в виду...
- Подумайте хорошенько, миссис. В четверг ночью, скорей всего
употребив что-то, она прыгнула в портовый бассейн в Санта-Терезе.
- С ней был Джерри Килпатрик?
- Да. Вы его знаете?
- Он как-то был тут. Мы познакомились в Ньюпорт-Бич. Он производил
очень милое впечатление...
- Когда это было?
- Месяца два назад. Они с моим мужем поспорили, и больше он не
показывался.
Она говорила раздраженно.
- О чем они поспорили?
- Об этом спросите у Лестера. Как-то не пришлись по вкусу друг другу.
- Я хотел бы поговорить с вашим мужем.
- Он отдыхает. Эти дни были очень тяжелыми...
- Мне очень жаль, но вам придется ему помешать.
- Мне не хотелось бы это делать. Понимаете, Лестер уже не молод...
Она не двинулась с места. Была из породы тех платиновых блондинок,
которые живут в придуманном мире и не могут противостоять ни одной
неприятности. Из тех матерей, которые часами ждут у телефона, но не знают,
что говорить, когда он, наконец, зазвонит.
- Ваша дочь вышла в море с несовершеннолетним малышом. Ее подозревают
в похищении и убийстве. А вы не хотите беспокоить ее отца! - я встал и
распахнул дверь гостиной. - Если вы не позовете мужа, я найду его сам!
- Ну, если вы настаиваете...
Когда она миновала меня в дверях, я почти физически ощутил в ее теле
лед, отразившийся во всей этой комнате, с ее ослепительной люстрой,
напоминающей гроздь застывших слез и белым мраморным камином, напоминавшим
надгробье. Даже цветы в вазах были пластиковые, без запаха, излучающие
мертвую ауру искусственности.
Лестер Крендалл вошел в комнату так, словно он, а не я был гостем.
Это был приземистый мужчина со стальной сединой в волосах и бакенбардах,
охватывающих его несколько помятое лицо, словно пинцет экспонат. У него
была улыбка человека, желающего нравиться. Руку он пожал крепко и я
заметил, что у него большая, деформированная рука со следами тяжелого
физического труда - припухшими суставами и твердыми мозолями. Всю жизнь
гнул спину, - подумал я, - чтобы получить эти хоромы, и чтобы его дочь
одним движением отказалась от них...
На нем был богатый атласный алый халат поверх нижней рубашки и брюк.
Порозовевшее лицо и влажные волосы говорили о том, что он только что
принимал ванну. Я попросил прощения, что помешал, но он нетерпеливо
отмахнулся.
- Поверьте мне, мистер, я готов в любое время ночи вскочить! Кажется,
вам что-то известно о моей девочке?
Я вкратце рассказал ему все, что знал. Под ударами моих слов его лицо
словно набухало. Но он смог не показать страха, хотя глаза его наполнились
слезами.
- Она не сделала бы всего этого просто так, - сказал он. - Сьюзан
умная девочка. Я не верю, что она употребляет наркотики!
- Вы можете верить или нет, но факты от этого не меняются, - отрезал
я.
- Вы не знаете ее. Я провел весь вечер, бродя туда-сюда по
Сансет-Стрип. И получил понятие о том, что происходит с современной
молодежью. Но Сьюзан не такая! Она всегда была очень дисциплинированной.
Он тяжело опустился в одно из стильных кресел, словно этот итог
долгого вечера исчерпал его силы. Я сел напротив.
- Давайте не будем спорить, - сказал я. - Один хороший след стоит
больше, чем все теории в мире.
- Святая правда!
- Не могу ли я посмотреть записную книжку Сьюзан? Кажется, она у вас?
Он поднял взгляд на жену, стоящую возле него.
- Ты не принесешь, мамочка? Она на столе в библиотеке...
Когда она вышла, я сказал Крендаллу:
- Прежде чем дело доходит до критического состояния, как у вас, семья
обычно замечает нечто настораживающее. У Сьюзан в последнее время не было
неприятностей?
- Абсолютно никаких! В ее жизни вообще не было неприятностей, если
хотите знать.
- Возможно, она пила?
- Она не любит спиртного. Я иногда давал ей попробовать из своей
рюмки, только кривилась...
Он скривился сам. Это придало его лицу испуганное выражение. Я не
знал, вспомнил ли он о чем-то или же старался о чем-то думать.
- Как ваша дочь проводит свободное время?
- Мы очень дружная семья, - заявил он, - много времени проводим
вместе. У меня несколько отелей на побережье и мы втроем часто устраиваем
такие небольшие пикники, совмещая приятное с полезным. Кроме того, у
Сьюзан, разумеется, много занятий помимо учебы: теннис, прыжки с
трамплина, французский...
Он был похож на человека с завязанными глазами, пытающегося ощупью
отыскать несуществующую девушку. Для меня начинало кое-что проясняться.
Обычная проблема - искусственно создаваемый мир настолько тяготит юные
души, что они ищут малейшую возможность побега в реальную жизнь. Или в
наркотики.
- Разве Сьюзан много времени проводит на Сансет-Стрип?
- Простите, мистер, ну вы и скажете! Да она никогда там не была! По
меньшей мере, мне об этом неизвестно.
- Так почему же вы ее там искали?
- Мне подбросил эту мысль один полицейский. Он сказал, что это -
пристань пропавших девушек и, может, я найду ее там...
- С какими парнями ваша дочь встречается?
- Она не слишком интересуется парнями. Была несколько раз на частных
вечеринках, разумеется, под присмотром старших. И уже несколько лет она
посещает уроки танцев - бальных и современных. А что касается гуляний с
мальчиками, то, честно говоря, я против этого. При нынешних нравах, вы
сами понимаете, мистер... Она встречается и дружит в основном с
девушками...
- А Джерри Килпатрик? Я слышал, что он наведывался к ней...
Крендалл покраснел.
- Да, он был тут один раз, где-то в июне. Они с Сьюзан очень живо
общались, но замолкли, стоило мне войти в комнату. Мне это не понравилось.
- Кажется, дошло до ссоры?
Он внимательно посмотрел не меня.
- Откуда вы знаете?
- От вашей жены.
- Женщины всегда болтают лишнее. Да, мы поговорили. Мне хотелось
понять его взгляды на жизнь, и я дружески спросил, что он намерен делать в
жизни, а он ответил мне, что не забивает этим себе голову, как-то да
сложится... Этот ответ меня не удовлетворил, и я спросил, что же будет со
страной, если все станут придерживаться такой позиции. Он ответил, что все
уже случилось. Не знаю, что он имел в виду, но тон мне не понравился. Я
сказал, что ежели его взгляды таковы, то он может идти и больше не
показываться в моем доме. Он тявкнул, что сделает это с удовольствием,
засранец! Ну, он ушел и действительно больше не возвращался. Бог с ним,
невелика потеря.
Лицо Крендалла было темно-красным, на висках пульсировали жилы. В
моей голове также пульсировала кровь.
- Жена считает, что я был неправ и поступил плохо, - продолжил он. -
Вы же знаете женщин, мистер! Если девушка не вышла замуж или, по крайней
мере, не обручилась к восемнадцати годам, они решают, что останется старой
девой, - он склонил голову, словно поймал какой-то непонятный мне сигнал.
- Интересно, что мамочка столько времени делает в библиотеке...
Когда он встал и открыл двери в холл, я пошел за ним. Его движения
были тяжелыми и медленными, словно его плечи уже придавила тревога, еще не
допускаемая до рассудка.
Из-за дверей библиотеки слышался женский плач. Миссис Крендалл
стояла, прижимаясь лицом к пустым полкам, и рыдала в голос. Крендалл
шагнул к ней и принялся успокоительно гладить ее по сотрясавшемуся плечу.
- Не плачь, мамочка! Мы найдем и вернем ее...
- Нет, - она потрясла головой. - Сьюзан никогда сюда не вернется, мы
права не имели ее сюда привозить!
- Что с тобой?!
- Здесь для нас не место. Все кроме тебя понимают это!
- Но это не так! У меня на счету больше, чем у кого бы то ни было на
этой улице. Большинство соседей я могу купить и продать!
- Что нам в том счете! Мы здесь, словно рыбы без воды. У меня ни
одной близкой души на всей улице. И у Сьюзан тоже...
Он взял ее тяжелыми ладонями за плечи и повернул лицом к комнате.
- Что ты выдумываешь, мамочка! Все кланяются и улыбаются нам, когда
мы проезжаем. Все знают, кто мы и чего мы стоим!
- Может, и знают. Но ни мне, ни Сьюзан от этого не легче.
- В чем же вам не легче?
- В жизни, - сказала она. - Я притворялась, что все в порядке. И вот
оказалось, что это не так...
- Все опять образуется, я обещаю тебе! Все будет о'кей!
- Никогда не было о'кей!
- Неправда! Ты отлично знаешь, что было...
Она принялась резко качать головой, Крендалл ладонями придержал эти
движения, словно это был просто нервный тик. Он откинул ей волосы со лба,
чистого и ровного, несмотря на залитое слезами лицо. Она оперлась на него,
позволяя поддерживать себя, ее голова неподвижно застыла на его плече, не
замечая моего присутствия, лицо было лицом женщины, утонувшей в
собственной жизни.
Обнявшись, они вышли в холл, оставив меня в библиотеке одного. В углу
на столике лежала открытая маленькая записная книжка. Я сел и принялся
просматривать ее. На красной сафьяновой обложке золотом было вытеснено:
"Адреса". На первой страничке неустоявшимся почерком хозяйки было
написано: "Сьюзан Крендалл". В книжке были адреса и телефоны трех девушек
и одного молодого человека - Джерри Килпатрика. Я понял, о чем плакала
мать Сьюзан. Эта семья была одиноким трио, живущим, словно актеры, в
голливудских декорациях. Теперь их осталось только двое для поддержания
игры.
В библиотеку вошла миссис Крендалл, снова изумив меня. Она успела
умыться, причесаться и накраситься мгновенно и претенциозно.
- Прошу прощения, - сказала она, - я не хотела расклеиться...
- Этого никто не хочет. Но иногда это к лучшему.
- Не для меня и не для Лестера. Возможно, это и незаметно, но он
очень тонкий и ранимый человек. И очень любит Сьюзан.
Она подошла к столику, печаль витала вокруг нее, словно запах духов.
Она принадлежала к тем редким существам, которые не утрачивают
женственности в любых обстоятельствах.
- У вас разбита голова... - произнесла она.
- Голову мне разбил Джерри Килпатрик.
- Признаюсь, я ошиблась в нем.
- Я тоже, миссис. Что будем делать с Сьюзан?
- Не знаю... - она стояла надо мной, со вздохом листая пустые
страницы записной книжки. - Я говорила со всеми ее соученицами. С теми,
которые записаны здесь, и с другими. Она не дружила по-настоящему ни с
одной из них. Ходили вместе в школу, играли в теннис - и это все...
- Это не жизнь для восемнадцатилетней девушки...
- Я понимаю. Я пыталась устраивать для нее разные встречи, но из
этого ничего не вышло. Она боялась.
- Чего?
- Не знаю. Но это был самый настоящий страх. Я все время боялась, что
она убежит из дому. И вот это случилось...
Я спросил, не покажет ли она мне комнату Сьюзан.
- Хорошо, но не говорите об этом Лестеру, он рассердится.
Она проводила меня в большую комнату, раздвижные стеклянные двери
которой выходили во внутренний дворик. Несмотря на размеры, комната
производила впечатление тесной. Мебель цвета слоновой кости с золотыми
украшениями соседствовала со стереосистемой, дамским столиком, телевизором
и кремовым телефоном. Это наводило на мысль о королевском узнике, который
