ра.
Это подействовало. Выражение лица Блока на секунду показалось
ошеломленным, поскольку он понял, что кто-то из персонала "Рейхкроне-
на" тоже должен быть предателем.
- Кто дал вам ключи?
- Я этого знать не могу. Ключи были отнесены в номера Чесны во
время собрания Бримстонского клуба. Я возвратил их, опустив в цветоч-
ный горшок на втором этаже.
Чем дальше, тем лучше,- подумал он. Блоку никогда бы не пришло в
голову, что Майкл спустился по стене замка. Он наклонил голову вбок.
Сердце его бешено колотилось, и он знал, что играет в опаснейшую иг-
ру, но ему нужно было выиграть время.
- Знаете, я думаю, что насчет комнаты вы почти правы. Здесь дей-
ствительно можно слышать голос в скором времени мертвого полковника.
- Насмехайтесь надо мной, сколько хотите, барон,- Блок через си-
лу улыбнулся, на щеках у него выступили красные пятна.- Но после не-
скольких инъекций сыворотки правды вы мне расскажете все.
- Думаю, что я покажусь вам немного покрепче, чем Франкевиц. А
кроме того, я не могу сказать вам того, чего не знаю. Ключи я просто
взял в моих номерах, а вернул их в пакете вместе с фотопленкой.
- С фотопленкой? Какой фотопленкой? - Волнение стало более за-
метным.
- Ну, разве я полез бы в ваши номера, не имея с собой ничего,
так? Конечно, у меня был фотоаппарат. Тоже предоставленный кем-то из
друзей Чесны. Я сделал фотографии со снимков из вашего портфеля. Плюс
кое-каких других бумаг, тех, которые похожи на страницы из бухгалтер-
ской книги.
Блок молчал, но Майкл мог сказать, о чем он думал: тайны, со-
хранность которых лежала на его ответственности, вышли наружу и, ве-
роятно, находятся в пути с курьером в Советский Союз, а "Рейхкро-
нен" - гнездо предателей.
- Вы обманываете,- сказал Блок.- Если бы все это было правдой,
вы не раскрыли бы ее так свободно.
- Я просто не хочу умереть. И не горю желанием попасть под пыт-
ки. Тем более, что информация уже передана. Теперь вы сделать уже ни-
чего не сможете.
- О, я с вами, пожалуй, не согласен. Могу, и даже очень многое.-
Рука его дотянулась до подноса, пальцы ухватили вилку. Он встал рядом
с Майклом, лицо его пошло пятнами.- Я сровняю "Рейхкронен" с землей и
казню всех от слесаря до управляющего, если это понадобится. Вы, ба-
рон, скажете мне все про то, как и где вы встретились с Чесной, марш-
рут, по которому вы собирались бежать, и все тому подобное. Вы правы:
я вас действительно не убью.- Он вонзил зубцы вилки в мякоть левой
руки Майкла и выдернул их.- В вас, однако, действительно есть нечто,
представляющее для меня интерес.- Вилка опять вонзилась, проткнув
плечо Майкла. Майкл дернулся, лицо его покрылось потом. Вилка выдер-
нулась.- А именно: я намерен вас съесть,- сказал Блок и вонзил зубцы
в грудь Майкла, пониже горла,- просто как кусок мяса. Я прожую вас,
переварю то, что мне понравится, а остаток выплюну.- Он выдернул вил-
ку, зубцы которой окрасились кровью.- Вы можете знать про Стальной
Кулак - но вы не знаете, как предполагается его использовать. Никто
не знает, где эта крепость, кроме меня, доктора Гильдебранда и не-
скольких других, чья преданность не подлежит сомнению. И потому ваши
русские хозяева тоже об этом не знают, и, значит, не могут передать
информацию британцам и американцам, не так ли? - Он воткнул вилку в
левую щеку Майкла, потом вытащил ее и попробовал кровь Майкла на
вкус.- Это,- сказал Блок,- только первое блюдо.- И выключил лампу.
Майкл слышал, как он прошел по комнате. Тяжелая дверь отвори-
лась.
- Бауман,- сказал полковник,- уберите это дерьмо в камеру.
Он сдерживал дыхание, а теперь выпустил его, шипя, сквозь зубы.
По крайней мере, некоторое время не будет пыток. Вошел Бауман, с ним
три солдата. Они развязали ремни на запястьях и лодыжках Майкла,
сдернули его с крестообразного стола и под дулом пистолета повели по
каменному полу коридора.
- Ну, иди же, свинья, не останавливайся! - прорычал Бауман, то-
щий молодой мужчина в круглых очках и с длинным худым лицом, подтал-
кивая Майкла. По обе стороны коридора шли деревянные двери в три фута
высотой со стальными запорами на уровне пола. В дверях были маленькие
квадратные глазки с задвижками, которые можно было отодвигать, чтобы,
как предположил Майкл, дать воздух или передать внутрь воду или еду.
В этом месте пахло сыростью и древностью, с примесью запаха сырой со-
ломы, человеческих испражнений, пота и немытого тела. Конура для бро-
дячих собак, подумал Майкл. Он услышал звериные стоны и ругань своих
товарищей по плену.
- Стой,- скомандовал Бауман. Он держался прямо, не сгибая спины,
и смотрел на Майкла без всякого интереса.- Стань на колени.
Майкл замешкался. В спину ему уперлись два винтовочных дула. Он
наклонился, и один из солдат отодвинул с ржавым скрипом железный за-
сов. За дверью кто-то торопливо отскочил.
Бауман открыл ее. В лицо Майклу повеяло душным, тошнотворным
спертым воздухом. В прокисшей темноте конуры он рассмотрел пять или
шесть исхудалых человеческих тел, другие вероятно скрючились возле
стен. Пол был устлан гнилым сеном, а потолок был лишь в пяти футах от
пола.
- Забирайся,- сказал Бауман.
- Милости Божьей! Милости Божьей! - выкрикивал истощенный, с
бритой головой и выпученными глазами мужчина и, пошатываясь, пополз
на коленях к двери, воздевая руки, его впалая грудь была сплошь в ис-
текающих гноем язвах. Он остановился, дрожа и с надеждой глядя на Ба-
умана, глаза его блестели во тьме.
- Я сказал - забирайся,- повторил нацист.
Через две секунды после того, как он сказал это, один из солдат
ударил Майкла под ребра ногой в сапоге, а другие затолкали его в адс-
кую конуру и с треском захлопнули дверцу. Железная задвижка со скри-
пом встала на место.
- Милости Божьей! Милости Божьей! - продолжал выкрикивать плен-
ный, пока грубый голос из дальнего угла камеры не остановил его, ска-
зав:
- Заткнись, Метцер! Тебя все равно никто не слушает.
Глава 7
Лежа на гнилом сене в вонючей тьме, где другие пленные бормотали
и стонали во сне, Майкл почувствовал, как на него надвигалась тоска,
подобно шелковистому покрову.
Жизнь - драгоценная вещь; чем она является для людей, так ее не-
навидящих? Он подумал про черный дым, изрыгаемый трубами и оскверняю-
щий воздух запахом горелой плоти. Он подумал про ящики из сосновых
досок, полные волос, и что когда-то кто-то - мать, отец - в более до-
бром мире расчесывал эти волосы, гладил их и целовал лоб, на который
они ниспадали. Теперь они отправлялись к изготовителям париков, а те-
ла - наверх с дымом. Здесь уничтожалось нечто большее, чем люди; це-
лые миры превращались в белый пепел. И для чего? "Лебенштраум", хва-
леное "жизненное пространство" Гитлера, и Железные Кресты? Он подумал
о Мышонке, лежавшем мертвым в кустах, шея маленького человечка слома-
на быстрым и милосердным поворотом. Сердце у него заныло: может быть,
убийство - в его натуре, но ему оно само по себе вовсе не доставляло
удовольствия. Мышонок был хорошим другом. Какая эпитафия может быть
лучше этой? Оплакивать одну человеческую жизнь в этой терзаемой смер-
тями стране - ве равно что находиться в горящем доме и погасить одну
свечку. Он отвел свои мысли прочь от воспоминания о Бутце, раздавив-
шем руку мертвого и вынувшем из нее медаль. Глаза его увлажнились и
он понял, что может потерять контроль над своими чувствами в этой ад-
ской дыре.
Что там говорил Блок? О чем были его слова? - пытался сосредото-
читься Майкл, отключаясь от кровавой сцены. Блок говорил что-то про
крепость. Да, именно так. Слова Блока: "Никто не знает, где эта кре-
пость, кроме меня самого, Гильдебранда и еще нескольких..."
Крепость. Какую крепость подразумевал он? На острове Скарпа?
Майкл так не думал; для Чесны не составило труда узнать, что у Гиль-
дебранда на Скарпе дом и мастерская. Этот факт не был так строго обе-
регаемой тайной. Тогда какую другую крепость имел в виду Блок и что
она могла иметь общего с тем, как планировалось применить Стальной
Кулак?
Пулевые отверстия в стекле и на выкрашенном в зеленое металле,
думал Майкл. Выкрашенный в оливково-зеленый цвет металл. Почему имен-
но такой оттенок?
Он размышлял над этим, когда лица его коснулись чьи-то пальцы.
Он подскочил от неожиданности и схватил узкое запястье сгорбившейся
фигуры, силуэт которой слабо светился голубым. Послышалось приглушен-
ное сдавленное дыхание; фигура забилась, пытаясь освободиться, но
Майкл держал крепко.
Еще одна фигура, крупнее, также светившаяся голубым силуэтом в
ночном видении Майкла, появилась из тьмы справа от него. Ударила ру-
ка. Кулак треснул Майкла по голове, и в ушах у него зазвенело. Второй
удар достался ему в лоб, когда он пытался поднырнуть под него, прижи-
маясь к коленям. Они пытаются меня убить, подумалось ему. Внутри него
вспух шаром страх. Неужели они настолько оголодали, что хотят сырого
человеческого мяса? Он выпустил первую фигуру, которая торопливо уб-
ралась в безопасный дальний угол, и сосредоточился на большей и более
сильной. Сбоку наметился третий удар, Майкл рубанул в развернутый ло-
коть и с удовлетворением услышал рычание от боли. Он разглядел очер-
тание головы и нечеткие контуры лица. Кулаком он нанес удар по этому
лицу, попал в нос большого размера.
- Охрана! - закричал человек по-французски.- На помощь!
- Милости Божьей! Милости Божьей! - опять начал вопить человек
во всю силу легких.
- Да прекрати ты, кретин! - Язык, на котором это было произнесе-
но, был немецкий, но с сильным датским акцентом.- Весь воздух израс-
ходуешь!
Пара жилистых рук обхватила Майкла за грудь. Он откинул голову
назад и затылком врезался в лицо человека. Руки ослабли. Но большая
фигура с разбитым носом все еще жаждала драки. В раненое плечо Майкла
ударил кулак, что вызвало у него крик боли. На горле его оказались
пальцы, и его придавило чье-то тело. Ребром ладони Майкл нанес корот-
кий резкий удар по кончику подбородка, покрытого бородой, и услышал
хруст зубов, лязгнувших друг о друга, возможно, прикусивших кончик
языка. Человек зарычал, но продолжал сжимать горло Майкла, пальцы на-
щупывали гортань.
Пронзительный визг перекрыл все другие звуки. Визжала молодая
девушка, ее визг поднялся до истерического крещендо.
Маленькая задвижка на глазке в камеру сдвинулась. Внутрь просу-
нулся бронзовый наконечник пожарного шланга.
- Осторожно! - предупредил датчанин.- Они сейчас...
Из брандспойта по пленным ударила под давлением струя воды, ее
сила отбросила Майкла и его противника друг от друга. Майкла прижало
к стене, вода с силой била по его телу. Визг молодой девушки перешел
в захлебывавшийся кашель. Вопиющий смолк, по его хрупкому телу бил
мощный поток. Еще через несколько секунд вода остановилась, пожарный
шланг убрали, а дверная задвижка на глазке встала на место. Все пре-
кратилось, слышались только стоны.
- Эй, бл*ь, ты, новенький! - Это был тот же самый грубый голос,
который говорил Метцеру заткнуться, за исключением того, что теперь
язык у этого человека был опухшим от прикуса. Он говорил на вульгар-
ном русском.- Еще раз полезешь эту девчушку лапать - шею сверну. По-
нял?
- Да не собирался я никого лапать,- ответил Майкл на родном язы-
ке.- Я решил, что на меня нападают.
Какое-то время этот другой мужчина не отвечал. Метцер всхлипы-
вал, кто-то еще пытался его успокоить. Вода стекала по стенам и соби-
ралась на полу в лужу, а воздух был пропитан потом и испарениями.
- Она не в своем уме,- сказал русский Майклу.- Ей, как мне ка-
жется, около четырнадцати. Трудно сказать, сколько раз ее насиловали.
А с самого начала кто-то раскаленным железом выжег ей глаза.
