что такое любовь.
Рикс знал, что Бун всегда был большим любителем розыгрышей.
- Папа не умирает, - сказал он скелету. - Это просто выдумка, чтобы
заманить меня обратно. - Пластиковые костяшки нагло блеснули, но
промолчали. Глядя на них, он вспомнил скелет, болтавшийся в ухе шофера. По
спине пробежали мурашки, и он был вынужден позвать горничную, чтобы убрали
скелет - Рикс не мог заставить себя притронуться к нему.
Потом он позвонил в Эшерленд.
За четыре тысячи миль от него горничная ответила: "Резиденция
Эшеров".
- Позовите Эдвина Бодейна. Скажите ему, что это Рикс.
- Да, сэр. Одну минуту, сэр.
Рикс ждал. Сейчас он чувствовал себя лучше. Он справился с приступом.
Предыдущий приступ был у него неделю назад, посреди ночи, когда он слушал
пластинку из своей коллекции джазовой музыки дома в Атланте. После того,
как приступ прошел, он разбил пластинку вдребезги, думая, что
спровоцировать его могла музыка. Он где-то читал, что определенные
аккорды, тона и вибрации могут оказывать физическое воздействие.
Он знал, что эти приступы - симптомами состояния, названного в
нескольких медицинских журналах "недуг Эшеров". Лекарств не было. Если
отец умирает - значит, "недуг Эшеров" дошел до последней, смертельной
стадии.
- Мастер Рикс! - сказал теплый, добродушный и слегка скрипучий голос
в Западной Каролине. - Где вы?
- В Нью-Йорке, в "Де Пейзере". - Голос Эдвина наградил Рикса
приятными воспоминаниями. Он представил высокого мужчину в униформе Эшеров
- серая куртка и темно-синие брюки с такими острыми складками, что можно
порезаться. Он всегда чувствовал себя ближе к Эдвину и Кэсс Бодейнам, чем
к собственным родителям.
- Желаете ли вы поговорить с...
- Нет. Ни с кем другим я говорить не хочу. Эдвин, у меня только что
был Бун. Он сказал, что папе хуже. Так ли это?
- Здоровье вашего отца быстро ухудшается, - сказал Эдвин. - Я уверен,
Бун объяснил вам, как сильно ваша матушка хочет, чтобы вы вернулись домой.
- Я не хочу возвращаться, и ты знаешь, почему.
Возникла пауза. Затем Эдвин произнес:
- Мистер Эшер спрашивает о вас каждый день. - Он понизил голос. - Я
хочу, чтобы вы вернулись. Вы нужны ему.
Рикс не смог подавить натянутый, нервозный смешок.
- До этого он во мне никогда не нуждался!
- Нет. Вы не правы. Ваш отец всегда нуждался в вас, а сейчас
нуждается больше, чем когда-либо.
Правда дошла до него прежде, чем он смог от нее закрыться: патриарх
могущественного клана Эшеров и, возможно, самый богатый человек Америки
лежит на смертном одре. Несмотря на то, что его чувства к этому человеку
представляли собой мучительный клубок, Рикс знал, что должен навестить
отца. Он попросил Эдвина встретить его в аэропорту и быстро повесил
трубку, чтобы не передумать. Он пробудет в Эшерленде несколько дней, не
больше, сказал он себе. Затем вернется в Атланту и приведет собственную
жизнь в порядок, найдет какой-нибудь сюжет и приступит к работе, чтобы
окончательно не загубить свою карьеру.
В комнату вошел присланный для уборки испанец с мешками под глазами.
Он ожидал увидеть очередную мертвую крысу и с облегчением услышал
приказание убрать пластиковый скелет.
Рикс лег и попытался заснуть. В его сознании возникли картины
Эшерленда: темные леса его детства, где в подлеске, говорят, рыщут
кошмарные твари; горы, смутной громадой темнеющие на оранжевой полосе
неба; серые знамена облаков, венчающие верхушки гор, и Лоджия - непременно
появляется Лоджия - огромная, темная и тихая, как могила, хранящая свои
секреты.
Скелет с кровоточащими глазницами медленно вплыл в его сознание, и он
сел, озаренный мрачным светом.
Давняя идея вновь захватила его. Это была та самая идея, ради которой
он ездил в Уэльс, ради которой рылся в генеалогической литературе от
Нью-Йорка до Атланты в поисках упоминаний об Эшерах в полузабытых записях.
Иногда ему казалось, что все получиться, если он действительно того
захочет, иногда - что тут чертовски много работы и все впустую.
Может, теперь время пришло, сказал он себе. Да. Ему однозначно нужна
тема и он в любом случае возвращается в Эшерленд. По его губам пробежала
улыбка; казалось, он услышал гневный крик Уолена за четыре тысячи миль.
Рикс вышел в ванную за стаканом воды и прихватил номер "Роллинг
Стоунз", который Бун сложил и оставил на кафеле. Когда он развернул его в
постели, крупный тарантул, аккуратно завернутый в журнал, выпал на его
грудь и стремглав метнулся вдоль плеч.
Рикс выпрыгнул из постели, пытаясь стряхнуть с себя паука. Приступ,
налетевший на него черной волной, загнал его в Тихую Комнату. При ее
закрытых дверях никто не мог слышать его вопли.
Бун всегда был большим шутником.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭШЕРЛЕНД
- Расскажи мне сказку, - попросил маленький мальчик
отца. - Что-нибудь жуткое, ладно?
- Что-нибудь жуткое, - повторил отец и немного
подумал. За окном совсем стемнело, и только лунный серп
ухмылялся на небе. Мальчик видел его за спиной отца, месяц
напоминал волшебный фонарь на черном ночном поле Дня всех
святых, по которому никто не смеет ходить.
Отец придвинулся ближе к кровати и сказал:
- Хорошо. - Его очки блеснули в слабом свете. - Я
расскажу тебе сказку о короле, умирающем в своем замке, и
о детях короля, и о всех королях, что правили до него.
Сказка может развиваться по-разному, пытаться запутать
тебя. Она может кончиться не так, как тебе хочется... но
такова уж сказка. А самое жуткое в ней то, что все это
может быть правдой... а может и не быть. Готов?
И мальчик, не зная, следует ли этого бояться,
улыбнулся.
Джонатан Стрэйндж "Ночь - не для нас",
"Стэнфорд Хаус", 1978
1
Выходя из авиалайнера "Дельта" на терминал аэропорта, расположенного
семью милями южнее Эшвилла, Рикс увидел в группе встречающих Эдвина
Бодейна. Высокого, ростом в шесть футов, аристократически худого, Эдвина
было трудно не заметить. Он по-детски улыбнулся и кинулся обнять Рикса,
который не преминул заметить, как изменилось лицо Эдвина, когда тот
обнаружил, как сильно постарел Рикс за последний год.
- Мастер Рикс, мастер Рикс! - приговаривал Эдвин. Он говорил с южным,
исполненным достоинства акцентом. - Вы выглядите...
- Как мороженое в жару. Но ты, Эдвин, выглядишь великолепно. Как
поживает Кэсс?
- Как всегда - отлично. Боюсь только, с годами становится сварливой.
- Он попытался забрать у Рикса сумку с одеждой, но тот только отмахнулся.
- У вас есть еще багаж?
- Только чемодан. Я не думаю оставаться здесь долго.
Они получили багаж и вышли на улицу. Был прекрасный октябрьский день,
солнечный и свежий. У тротуара стоял новенький лимузин, каштановый
"Линкольн Континенталь" с затемненными окнами, непроницаемыми для солнца.
Не одни только лошади были страстью Эшеров. Рикс погрузил багаж в обширный
багажник и сел на переднее сиденье, не считая нужным отделяться от Эдвина
плексигласом. Эдвин надел темные очки, и они тронулись, направляясь из
аэропорта к Голубым горам.
Эдвин всегда напоминал Риксу Ичабода Крэйна - персонаж из его
любимого рассказа Вашингтона Ирвинга "Легенда сонной лощины". Как бы
хорошо на нем ни сидела его серая спортивная куртка, ее рукава всегда были
коротки. Про его нос, похожий на клюв, Бун говорил, что на него можно
вешать шляпу. На квадратном лице с мягкими морщинами светились добрые
серо-голубые глаза. Под черной шоферской кепкой был высокий лоб,
увенчанный хрупкой шапкой белых волос. Его большие уши, истинный шедевр
плоти, опять вызывали ассоциации с бедным школьным учителем из рассказа
Ирвинга. Хотя ему было уже далеко за шестьдесят, в его глазах застыло
мечтательное выражение ребенка, который очень хочет сбежать с цирком. Он
был рожден чтобы служить Эшерам и продолжил древнюю традицию Бодейнов,
всегда бывших доверенными лицами у патриархов рода Эшеров. В серой
спортивной куртке с блестящими серебряными пуговицами и с серебряной
головой льва, эмблемой Эшеров, на нагрудном кармане, в темных, тщательно
выглаженных брюках, в черном галстуке и с оксфордской заколкой, Эдвин с
головы до пят выглядел мажордомом имения Эшеров.
Рикс знал, что за этой комичной физиономией скрывается острый ум,
способный организовать все что угодно, от простых домашних дел до банкета
на двести персон. Эдвин и Кэсс командовали маленькой армией горничных,
прачек, садовников, конюхов и поваров, хотя готовить для семьи Кэсс
предпочитала сама. Они подчинялись только Уолену Эшеру.
- Мастер Рикс, мастер Рикс! - повторял Эдвин, смакуя эти слова. - Так
хорошо, что вы опять приехали домой! - Он слегка нахмурился и умерил свой
энтузиазм. - Конечно... Жаль, что вы вынуждены возвращаться при таких
обстоятельствах.
- Теперь мой дом в Атланте. - Рикс понял, что оправдывается. - Я
вижу, автомобиль новый. Только три тысячи миль на спидометре.
- Мистер Эшер выписал его месяц назад. Он тогда еще мог
передвигаться. Сейчас он прикован к постели. Естественно, у него личная
сиделка. Миссис Паула Рейнольдс из Эшвилла.
Каштановый лимузин скользил по Эшвиллу, минуя табачные лавки, банки и
лотки торговцев. Прямо за северо-восточной границей города стояло большое
бетонное сооружение, напоминающее бункер и занимающее почти двенадцать
акров дорогой земли. Оно было окружено унылой бетонной оградой с колючей
проволокой наверху. Окнами служили горизонтальные щели, напоминающие
бойницы, которые были расположены эквидистантно, начиная с крыши.
Автостоянка, переполненная машинами, занимала еще три акра. На фасаде
здания черными металлическими буквами было написано "Эшер армаментс", а
под этими буквами помельче "Основана в 1841". Это было самое уродливое
здание из всех, какие приходилось видеть Риксу. И каждый раз оно казалось
еще более отвратительным.
Старик Хадсон мог бы гордиться, думал Рикс. Торговля порохом и
снарядами превратилась в четыре завода, носящие имя Эшеров, выпускающие
оружие и боеприпасы: в Эшвилле, в Вашингтоне, в Сан-Диего и в Бельгии, в
Брюсселе. "Дело", как это называлось в семье, поставляло в течение более
ста пятидесяти лет ружейный порох, огнестрельное оружие, динамит,
пластиковые бомбы и современные системы оружия для самых богатых
покупателей. "Дело" создало Эшерленд и сделало имя Эшеров - имя творцов
смерти - известным и уважаемым. Рикс не мог представить, сколько убитых их
оружием приходилось на каждый из тридцати тысяч акров Эшерленда, сколько
людей, разорванных на куски, приходилось на каждый темный камень Лоджии.
Когда Рикс почти семь лет назад покинул Эшерленд, он сказал себе, что
никогда не вернется. Для него Эшерленд был полон крови, и даже ребенком он
ощущал кровавое присутствие смерти в его диких лесах, в вычурном Гейтхаузе
и в безумной Лоджии. Хотя его угнетало собственное кровавое наследство, за
эти годы его не раз посещали воспоминания об Эшерленде. Как будто что-то
внутри его было не завершено и Эшерленд звал его назад, нашептывая
обещания. Он несколько раз возвращался, но лишь на день или два. Мать и
