так, что рюкзак теперь висел на боку, что было удобнее. Пора было
прощаться.
- Как вы думаете идти? - спросила Гейл.
- Самым коротким маршрутом, насколько это возможно. Дойду до авеню Ла-
Бреа... Это всего пара кварталов отсюда на запад, и направлюсь на север,
через Голливуд.
- Это довольно длинная дорога, - сказала Гейл.
- Четыре-пять миль, самое меньшее.
- Прошу вас, - он улыбнулся с показным оптимизмом. - Я и так трясусь
от страха. О'кей?
Он посмотрел на Джо - он знал, что она очень старается держаться
сейчас храбро.
- Ну, что же, - он весело пожал плечами. - Пора. И кто бы мог
вообразить, что солидный полицейский с солидным брюшком, протиравший штаны
за своим столом, когда-нибудь отправится охотиться на вампиров, а? - Он
обнял Джо одной рукой. - Все будет отлично, - шепнул он ей на ухо. - Вот
увидишь. Я покончу с этим, и мы снова будем вместе. - Он посмотрел снова на
Гейл. - Помогите мне, пожалуйста, обернуть голову и закрыть рот тряпкой.
Когда Палатазин был полностью экипирован и лишь узкая полоска глаз на
лице не была закрыта тканью, он поднял воротник пиджака и застегнул рубашку
до самого горла. Потом подошел к двери. Взявшись за ручку, он остановился,
оглянулся.
- Я хочу, чтобы вы все запомнили одну вещь, как следует запомнили.
Если я приду сюда ночью, то не впускайте меня, что бы я ни говорил. Моя
мать... однажды открыла дверь, впустила отца - это было в Крайеке, в ту
самую зимнюю ночь - и я не хочу, чтобы кто-то из вас повторил ошибку. На
этот раз все может кончиться гораздо печальней. Держите святую воду под
рукой. Если я приду еще во время дня, то значит я... еще человек, такой,
каким сейчас ухожу. Вы понимаете меня?
Он подождал, пока Джо кивнет, потом сказал:
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя, - ответила Джо, голос ее дрогнул.
Палатазин вышел в песчаный ураган, а Джо подошла к окну, глядя, как
исчез он в желтом мутном круговращении песка. Она прижала ко рту руку,
подавляя всхлипывание.
Рядом с ней стоял Томми. "Он погибнет, - думал он. - Или с ним
случится что-то еще хуже. Он заблудится в замке, и его схватят вампиры".
Джо протянула руку, взяла мальчика за ладонь. Ее рука была очень
холодной.
8.
В церкви стоял жуткий шум. Сидя на краешке скамьи, Вес наблюдал, как
отец Сильвера старается одновременно справиться со всеми проблемами. Он
казался неутомимым. Он постоянно присаживался рядом с кем-то, молился или
пытался утешить неутешное горе. "Самая крутая комедия моей жизни, - подумал
Вес. - Помереть от смеха". Но Сильвера справлялся со всем превосходно -
лишь один раз заметил Вес скользнувшую по его лицу тень усталости. И уже в
следующий миг он с кем-то говорил, присев рядом, или просто выслушивая тех,
кто должен был излить не дававшие покоя воспоминания об ужасах пережитой
ночи. Вес видел, что всем им досталось. Тут были дети, одинокие, словно
сироты войны, глаза их были темны, в них читалось непонимание - что же
происходит? Какая-то маленькая девочка свернулась клубком в дальнем углу.
Она сосала свой большой палец и смотрела прямо перед собой. Отец Сильвера
несколько раз подходил к ней, но девочка не реагировала на вопросы и сидела
совершенно неподвижно. Кое-кто из мужчин принес в убежище пистолеты, и с
большим трудом отец Сильвера убедил их отдать оружие. Священник унес их в
заднее помещение церкви и спрятал подальше от глаз. И правильно сделал,
подумал Вес, потому что один мужчина час назад не выдержал напряжения и
пытался выбежать за дверь, в бурю. Его едва удалось удержать троим.
Седовласая женщина с глубокими морщинами на лице подошла к Весу, что-то
бормоча по-испански, осторожно размотала повязки, прижала ладонь к боку
раненного. Он продолжал повторять "си, си", хотя едва понимал, что она
говорит. Когда она кончила свои непонятные манипуляции, то снова замотала
повязки, плотно завязала и отошла от него.
Вес не мог избавиться от мысли о судьбе Соланж. Ее последний крик
пробил дыру в сознании Веса, сквозь которую постепенно покидала его сила и
воля к жизни. Жива ли она еще? Или она уже больше... не человек? Тот жуткий
альбинос, Кобра, что-то говорил о замке. И это упоминание не давало Весу
покоя тоже. О каком замке говорил этот вампир? Или это просто было
фигуральное выражение? Единственный замок в округе - это бывшая резиденция
бедняги Орлона Кронстина, этого ненормального актера фильмов ужасов, смерть
которого была подстать всем его чудовищным фильмам. Он вспомнил ту ночь -
боже, как давно это было все! - когда Соланж задавала призракам вопросы,
склонившись над доской Оуйи, и ответ приведения - Вес вначале подумал, что
это очередная шуточка Мартина Блю - ОНИ ЖАЖДУТ! Теперь он знал значение
этих слов, понимал их настоящий смысл; понимание это ледяным дыханием
превращало кровь в лед. Даже приведения старались предупредить людей о том,
какая жуткая опасность нависла над Лос-Анжелесом. Это была настоящая
средневековая крепость, и здание пустовало с самой смерти Кронстина -
одиннадцать с чем-то лет. Фраза, "написанная" на спиритической доске Оуйи,
громом отдавалась в висках Веса. Если они в самом деле установили контакт с
духом Кронстина в ту ночь, то значит, мертвец лично старался предупредить
их о том, что вампиры непрошенными гостями расположились в замке...
Да, если и начинать поиски, то именно с этого места. Возможно, они ее
избили... но не превратили в подобную себе. Возможно, она жива и находится
в заключении в замке Кронстина?!
Над головой непрестанно бил и бил колокол, пульсирующим звуком, то
слабее, то громче, но не затихая ни на минуту. Вес слышал, как завывает за
стенами убежища ветер, и то и дело дрожали стекла красивых витражей, когда
порыв бури швырял в них пригоршни песка, пытаясь вдавить окна внутрь. Глаза
Христа на стекле, казалось, были устремлены на Веса, в них он читал призыв
к стойкости. И внезапно ответ на так давно интересовавший его вопрос
показался ясно-очевидным - Бог на стороне тех, кто не сдается.
Вес повернулся к двери. Ему показалось, что сквозь завывание бури он
слышит какой-то другой звук - басовитый, могучий рев, от которого словно бы
завибрировали стены церкви. "Что это?" - с тревогой подумал Вес. -
Землетрясение?" Теперь и другие беженцы услышали рев. В убежище наступила
напряженная тишина. Низкий рев стал сильнее, превратился в приглушенное
ворчание... мощного двигателя!
- Машины! - крикнул Вес. Чувствуя сильную боль в боку, он поднялся,
миновал небольшую толпу людей у двери. Пока он торопливо открывал засов, к
нему присоединился отец Сильвера, и уже вместе они выглянули в щель
приоткрытой двери, щурясь от жалящих уколов песка.
Медленно надвигались слепящие белые круги фар. Секунду спустя они уже
видели смутные очертания большой серо-зеленой машины; впереди у нее был
бульдозерный нож-совок, расчищавший путь от песка. Это был какой-то военный
транспортер. Когда его могучий нож натолкнулся на стоявшую на пути
брошенную машину, блестящие траки гусениц смяли корпус в лепешку. Сильвера
видел, как лихорадочно работают струйные очистители и щетки, справляясь с
песком, очищая ветровое стекло машины. На дверце водителя имелись крупные
буквы, гласившие: "Морская пехота США, лагерь Пендлетон, КАЛ".
Сильвера, шагнув в бурю, принялся отчаянно махать руками, не обращая
внимания на ураган песка. Транспортеру, мощной армейской машине, едва ли
нужно было подъезжать к обочине, потому-что он и так занимал почти всю
ширину проезжей части улицы. Зашипели гидравлические тормоза - самый
прекрасный звук, который когда-либо слышал отец Сильвера. Из-за
транспортера выскочила машина поменьше, что-то вроде джипа с крытой кабиной
и большими широкими покрышками, вроде тех, что используются в пустынях.
Джип остановился прямо перед священником. Два морских пехотинца внутри
натянули на головы плотные капюшоны комбинезонов, закрывавшие рот и нос, и
вышли из машины. Один из них махнул рукой в сторону двери церкви и
последовал туда за Сильверой.
- Лейтенант Ратлидж, - сказал пехотинец, когда они оказались в
помещении церкви. Он снял капюшон, отряхнул песок. Это был высокий мужчина
с коротко, по-военному, подстриженными каштановыми волосами и серо-голубыми
холодно поблескивающими глазами. Вес уловил очертания кобуры - кольт сорок
пятого калибра - под курткой.
- Рамон Сильвера, - назвал себя священник и они пожали друг другу
руки. - Если сказать, что мы рады вас видеть, то это было бы явным
преуменьшением.
- Ну, еще бы, - усмехнулся Ратлидж. Он быстро обвел взглядом убежище и
снова повернулся к Сильвере. - У нас тридцать тракторов, мы движемся из
района лагеря Пендлетон. Еще пятьдесят очистителей на подходе. Мы
эвакуируем всех, кого можем, в лагерь Красного Креста у Кристаллейк.
Сколько у вас людей здесь?
- Пятьдесят восемь, - сказал Сильвера.
Ратлидж посмотрел на второго пехотинца, очевидно, водителя джипа.
- Весьма странно, сэр, - сказал водитель. - Прошли шесть миль и
обнаружили всего девять человек. Куда подевались остальные?
- Разве вы не знаете? - Сильвера изумленно уставился на солдата,
чувствуя, как темной волной накатывается истерический хохот.
- Нет, сэр, боюсь, что...
Вес, уже надевший рубашку и коричневый кожаный пиджак, снова посмотрел
на очертания кольта под курткой офицера. Он повернулся к ним спиной и
отошел в дальний конец убежища. Он знал лишь, что ему необходимо дойти до
замка. Он проскользнул в спартанское жилище священника.
- Ну, ладно, спокойно! - крикнул по-испански Сильвера. - Слушайте
меня. Через несколько минут начнется эвакуация! Все выходят через дверь,
цепочкой, по-одному! Снаружи вас ждет военный транспорт, они всех вас
вывезут в безопасное место.
Вес лихорадочно рылся в вещах и ящиках, пытаясь обнаружить
конфискованное Сильверой оружие. На это ушло несколько драгоценных минут,
но он нашел то, что было нужно - двадцать второй калибр с вырезанными на
рукоятке белыми костяными распятиями. Вместе с двумя другими пистолетами и
парой пружинных ножей, этот лежал в ящике комода, на самом дне. Вес испытал
также один из ножей - со свистом выскочило лезвие длиной девять дюймов.
Остальные пистолеты были слишком древними и ржавыми, чтобы рисковать их
использовать. Хотя он хотел лишь пригрозить пехотинцам, но понимал, что
найденный пистолет понадобится ему позже. Прикосновение рукояти было
приятным. Он никогда не любил пистолеты, но теперь вот этот должен помочь
ему найти Соланж.
Отвратительная мысль о том, что ему, возможно, придется использовать
этот пистолет, всплыла в сознании Веса, словно гадкая жаба на поверхности
тинистого пруда. Взгляд его наткнулся на небольшое керамическое распятие
рядом с дверью. Он не знал, поможет ли оно ему, но на всякий случай снял
распятие с гвоздя и вернулся в помещение церкви.
Люди собирали вещи, детей, строились цепочкой, сжимая ладони друг
друга, и выходили за дверь, в бушевавший за порогом вихрь песка. На
колокольне уже никого не было, но ураган заставлял колокол и так
вздрагивать, от чего получался сдавленный полузвон-полустон. Сильвера стоял
у двери, наблюдая за порядком в цепочке выходящих из убежища людей. Морских
пехотинцев видно не было - очевидно, решил Вес, они снаружи, помогают
погрузиться в транспорт.
Вес подождал, пока основная часть беженцев покинет церковь, потом
подошел к порогу. Сильвера посмотрел на распятие в левой руке Веса и на
пистолет в правой.
- Амиго, что ты надумал? - тихо спросил Сильвера.
- Пропустите меня, отец. Благодарю вас за помощь и так далее, но
теперь я должен...
Он хотел обойти священника, но рука Сильверы схватила его за воротник:
- Что ты задумал? Захватить джип?
Вес кивнул.
- Я же попросил, дайте мне пройти.
Сильвера посмотрел через плечо на мощный серо-зеленый гусеничный
транспортер, стоящий у тротуара. Задний большой люк был опущен и лейтенант
