твоем сердце?"
- Да, я сильный, - хрипло произнес Билли. - Да, я сильный.
Существо остановилось, а затем разразилось смехом, от которого у
Билли заломило в голове. С лица сполз второй голубой глаз, и теперь на
Билли глядели два красных зрачка. Билли уже было бросился бежать,
как вдруг в его голове всплыл образ величественного орла, и он заставил
себя остаться на месте. Он смотрел в лицо зверя, стараясь не показывать
страха. Смех утих.
- Хорошо, - прошептало существо, и, похоже, стало отходить от
Билли. - У меня есть дела поважнее. Учи все, что сможешь, и учи
хорошо. Но не поворачивайся ко мне спиной, мальчик.
Существо стало таять, превращаясь в черную маслянистую лужу на
полу. Бесформенный рот произнес:
- Я буду ждать тебя, - и фигура исчезла.
Лужа засияла голубым огнем и через мгновение тоже исчезла.
Что-то коснулось его плеча, и он резко обернулся, издав стон от
страха.
- Бог мой, мальчик, - произнесла Ребекка, сузив глаза. - Что в
тебя вселилось? - Она снова расположилась около костра, в то время, как
Рамона подбрасывала в него дрова и листья. - Ты трясешься, как
осиновый лист! Мы вышли только на пять минут! - Она внимательно
присмотрелась к нему и напряглась. - Что случилось?
- Ничего. Ничего не случилось. Я ничего не видел!
Ребекка кинула быстрый взгляд на дочь, а затем снова посмотрела
на мальчика.
- Хорошо. Ты можешь рассказать об этом потом, когда захочешь.
Она помогла Билли снова усесться к огню, и он уставился на него
невидящим взглядом, пока она месила его шею и плечи сильными
коричневыми руками.
- Иметь такой дар - такой талант, не побоюсь этого слова, - не
так легко. Бремя настоящей ответственности никогда не бывает легким.
Но иногда ответственность встает стеной между тобой и другими
людьми; они не могут заглянуть тебе в голову, они не могут понять твою
цель и высмеивают тебя за твои действия, которые ты считаешь
правильными. Некоторые люди будут бояться тебя, а кое-кто
ненавидеть...
Пока старушка говорила, Рамона смотрела на сына, изучая при
свете костра его лицо. Она знала, что он вырастет красивым молодым
человеком, за которым начнут увиваться девчонки, когда он пойдет в
файетскую окружную школу; но как сложится его жизнь? Будет жить
отдаленным от других людей, которые будут его бояться и ненавидеть?
Она вспомнила слова шерифа Бромли о том, что для Билли жизнь уже
никогда не потечет по-прежнему, и почувствовала боль в сердце. Он стал
взрослым только что, на ее глазах, однако она знала, что путнику на
Неисповедимом Пути необходимо всегда сохранять в себе кусочек
детства в качестве убежища от жизненных штормов. И еще потому, что
восприятие и понимание ребенка во многих случаях полезнее, чем
жесткое, рациональное видение мира взрослыми.
- ...Но правильное использование этого таланта еще труднее, -
говорила Ребекка. - Ты, Билли, должен думать о себе как о вратах на
границе этого мира и другого. Ты должен научиться открывать себя,
чтобы давать пройти нуждающимся в этом. Но ты должен оставлять в
себе их страх и боль, как губка, впитывающая воду, чтобы они могли
пройти с не отягощенной душой. Это сделать непросто, и я не могу
помочь тебе научиться этому; это придет к тебе само собой, когда
подойдет время. Однако то, что ты сможешь сделать это в первый раз,
отнюдь не означает, что далее будет проще, ты только поймешь, что
сможешь это выносить. Все же первый раз - самый трудный, поскольку
ты не знаешь, чего ожидать.
- Это больно?
- В какой-то степени. Нет, это не та боль, какую ощущаешь, когда
тебе делают укол или когда ты поцарапаешь колено о камень, при этом
болит здесь, - она коснулась груди, - и здесь, - она дотронулась до лба. -
Это боль, которую ты наследуешь от тех, кому пытаешься помочь. Коме
того, я не утверждаю, что ты сможешь помочь каждому; некоторые духи
просто не хотят покидать этот мир, может быть потому, что слишком
бояться. Если они при жизни были подлыми и ненормальными, они
могут пытаться делать... плохие вещи, например, причинять людям
боль. - Он чувствовала, как напряглись плечи мальчика. - Или, вернее
сказать, они тем или иным способом заставляют людей самих причинять
себе боль, например, пугая их.
Билли наблюдал, как скручиваются, чернеют и сгорают мокрые
листья. Он сидел все еще дрожа от впечатления увиденного им существа-
вепря и ломал голову над тем, что говорила ему бабушка.
- Я думал... что переход - это все равно что сон, и если ты
хороший, то просыпаешься в Раю. Это правильно?
- А что, если ты должен идти спать, но не хочешь? Разве ты не
вертишься в кровати, и разве твоя бессонница не вызывает у тебя чувство
отчаяния? А что ты скажешь о том, если в тот момент, когда ты делаешь
что-то важное, или планируешь что-то на завтра, вдруг гаснет свет? Или
если ты пытаешься уснуть при зверской боли? Во всех этих случаях для
того, чтобы заснуть, тебе необходима помощь, не так ли? Я не хочу
сказать, что все духи цепляются за этот мир; многие из них сами находят
дорогу. За всю жизнь тебя может быть позовут на помощь не более двух
или трех раз, но позовут обязательно, и тебе придется в этом случае что-
то предпринимать...
- Например?
Билли слизнул с верхней губы капельку пота. Он все еще находился
в состоянии оцепенения, и голос бабушки доносился до него как раскаты
эха из темной, глубокой пещеры.
- Я успокаиваюсь за гончарным кругом, - ответила Ребекка. Твоя
мама - за вышиванием. Твой прадедушка субботними вечерами
принимал горячие ванны. Тебе придется найти отдушину самому, когда
внутри тебя накопится столько боли, что ты почувствуешь, что надо
либо избавиться от нее, либо... - она умолкла.
- Либо что, бабуля? - быстро спросил Билли.
- Либо заблудиться в чужой боли, - тихо ответила Ребекка. -
Несколько наших родственников... заблудились таким образом и
превратили свою жизнь в сплошное отчаяние. Кое-кто из них пытался
избавиться от этого при помощи вина и наркотиков. Один из твоих
дядей, давным-давно, сошел с ума и провел остаток жизни в
сумасшедшем доме...
Эти слова обрушились на Билли как удар грома. Из его глаз
потекли слезы; может быть, он уже начал "сходить с ума", - с ужасом
подумал он. В конце концов, разве не видел он рядом с собой орла-дым и
огонь-змею? Что-то злое, одетое в кожу его отца? Он всхлипнул и
всхлипывающим голосом рассказал бабушке и Рамоне, что он видел.
Они напряженно слушали Билли, и ему показалось, что глаза бабушки
превратились в черные угольки на коричневом морщинистом лице.
Когда он закончил, Ребекка сняла со своей головы шарф, окунула
его в ведро холодной колодезной воды, которое она принесла с собой, и
вытерла ему лицо. Остужающая прохлада в духоте коптильни принесла
Билли громадное облегчение, успокаивающее его разгоряченное
сознание.
- Это было всего лишь картинками в твоей голове, Билли. Их
будет еще много. Я думаю, что каждый содержит в себе что-то от орла и
что-то от змеи; они борются между собой за то, чтобы либо вознести
твой дух высоко в небо, либо пригнуть его к земле. Вопрос заключается в
следующем: кому из них ты дашь победить и какой ценой? Что касается
второго виденного тобой существа, - по ее лицу пробежала тень, как
грозовая туча по солнцу, - то это то, о чем я тебя предупреждала. Ты не
должен показывать ему, что боишься... но это будет не так-то легко.
Рамона, не подашь мне вон тот кувшин?
Она вынула пробку из коричневой бутылки, которую принесла с
собой Рамона, и налила в чашку густую темную жидкость с запахом
сассафраса и корицы.
- Может наступить такой момент, - тихо продолжала Ребекка, -
когда зло попытается уничтожить тебя, как человек задувает свечку. Оно
попытается использовать твои слабости, повернув вещи так, что белое
покажется тебе черным, а черное белым. Я тоже видела это существо,
Билли, - которое похоже на дикого вепря - оно настолько
отвратительно, что на него невозможно смотреть. Оно пристрастилось
шутить со мной по ночам, когда я еще была моложе твоей матери.
Однажды утром, проснувшись, я обнаружила, что все мои глиняные
изделия побиты и раскиданы по мастерской. Незадолго до этого безо
всяких видимых причин в моем доме возник пожар. Ты помнишь ту
желтую собачонку, которую я звала Шефом? Я никогда не рассказывала
тебе, что произошло с ним на самом деле; я нашла его кусочки,
разбросанные в лесу вокруг дома, как будто кто-то разорвал его. Он был
последней собакой, жившей у меня. Я хочу тебе сказать, что то существо,
которое ты видел - мой отец называл его "Меняющим Облик", потому
что он может принять любой вид, какой пожелает, - наш Враг уже
долгое, долгое время. Почти каждый из нашей семьи видел его; это
опасный, хитрый зверь, Билли, и он пытается повредить нам при
помощи людей и животных, о которых мы заботимся. Он ищет в нас
слабости, и поэтому мы всегда должны быть сильными. Если мы
ослабнем, то он сможет повлиять на наш мозг, а может быть, и
повредить нас физически.
- Что это такое? - голос Билли понизился до слабого шепота. -
Это Дьявол, бабуля?
- Я не знаю. Я знаю только, что он очень старый, поскольку даже
первые целители чокто рассказывали о "звере с телом из дыма". Рассказы
о Меняющем Облик прослеживаются на протяжении столетий, и
некоторые члены нашей семьи, которые не обладали достаточной силой
сопротивления, либо были обмануты его ложью, либо разорваны в
клочья его ненавистью. Ты никогда не знаешь, что он затевает; он
способен чувствовать исходящую от тебя угрозу, иначе он не пришел бы
взглянуть на тебя.
- Почему, бабушка? Почему он ненавидит нас?
- Потому что это жадное существо, которое использует страх для
увеличения своей силы. Он, как свинья в кормушке, питается
человеческими чувствами отчаяния, муки и замешательства; иногда он
ловит духов и не дает им уйти из этого мира. Он питается их душами, и
если и есть Ад, то это он. Когда мы работаем над освобождением этих
духов, принимая на себя их страдания, мы лишаем его обеденного стола.
Мы посылаем бедные души туда, где Меняющий Облик не властен над
ними. Именно поэтому зверь хочет любой ценой оборвать твой
Неисповедимый Путь.
- Я не знаю, что делать! - прошептал Билли.
- Ты должен поверить в себя и в Дарующего Дыхание. Ты должен
идти вперед и вперед, не обращая внимания на происходящее и не
отклоняясь от своих обязанностей. Если ты оступишься, то внутри тебя
возникнет слабое место, в которое Меняющий Облик попробует
проникнуть. Зверя не интересуют больше ни я, ни твоя мама, Билли,
потому что большую часть своей работы мы уже выполнили; ты же -
молодая кровь, поэтому он и наблюдает за тобой.
- Он может повредить мне, бабушка?
- Не знаю, - ответила Ребекка и вспомнила труп Шефа,
рассеянный в кустарнике, части которого висели на нижних ветках, как
будто Шеф взорвался.
- Я хочу, чтобы ты выпил это, Билли. Это поможет тебе уснуть.
Мы поговорим обо всем позже.
Она подала ему чашку с жидкостью из кувшина. На Билли
нахлынул его призывный аромат. Его голова стала тяжелой, как
чугунное ядро. Он подумал, что с легкостью уснет и без напитка, но все
равно отпил из чашки; жидкость была сладкой и приятной на вкус,
несмотря на то, что сквозь сладость пробивался мускусный запах,
напоминающий запах поганок, растущих на зеленой поляне.
- До дна, - приказала Ребекка. Билли допил все. Она улыбнулась. -
Очень хорошо.
Билли улыбнулся в ответ сквозь маску текущего по лицу пота.
Образ вепря затуманился, как со временем бывает с любым кошмаром.
Билли смотрел на угли и видел все оттенки от ярко-оранжевого до
темно-фиолетового; его глаза стали закрываться. Последнее, что он
помнил перед тем, как погрузиться во тьму, была керамическая сова,
глядящая на него с крюка.
Женщины оставили его лежащим на полу и закутанным в одеяло,
как в тяжелый саван. Ребекка заперла дверь снаружи.
