тяжкий крест". Над платформой висели американский флаг и звезды
Конфедерации, причем "Старая Слава" даже выше, чем его соперник. К
Крикморам подошел швейцар в белом сюртуке и галстуке-бабочке,
чтобы помочь им найти свободные места, и Джим попросил его устроить
их как можно ближе к платформе.
Пока они шли по узкому проходу между рядами, Джон с
беспокойством ощущал взгляды, направленные на Рамону. По ряду
пожилых матрон, составляющих "Общество Доркас", прокатился шепот,
когда, увидев Рамону, они отложили свои рукоделия и принялись
разглядывать и обсуждать ее. Джон почувствовал, что краснеет, и
пожалел о том, что настоял на ее поездке вместе с ними, хотя, с другой
стороны, он не рассчитывал, что ему удастся уломать ее. Он оглянулся на
Рамону и увидел, что она идет прямо, с высоко поднятой головой. Он
увидел три стула рядом, и хотя они были не так близко к платформе, как
хотелось бы Джону, он, не в силах больше выдерживать шквал взглядов
и шепота, сказал швейцару:
- Вот здесь будет хорошо.
За пять минут до семи в палатке негде было яблоку упасть.
Несмотря на то, что швейцары завернули пологи палатки, чтобы свежий
воздух проветривал помещение, воздух внутри сделался душным и
влажным. Орган закончил "В Райском саду" и затем, ровно в семь, из-за
занавеса с правой стороны платформы вышел черноволосый человек в
синем костюме и сделал несколько шагов в сторону установленного на
платформе подиума с микрофоном. Он пощелкал по микрофону и,
убедясь, что тот включен, одарил собравшихся веселой белозубой
улыбкой.
- Приветствую вас! - громко произнес вышедший. Он
представился Арчи Кейном, священником Свободной Баптистской
Церкви Файета, и по мере того как сзади него на платформе собирались
хористы, одетые в желтые робы, говорил о том, как он счастлив видеть
такое скопление народа. Билли, который было сник в окружающей их
удушающей жаре вновь встрепенулся, поскольку любил музыку.
Кейн дирижировал хором, исполнявшим сначала несколько
гимнов, а затем длинную молитву, прерванную криками из зала,
восхваляющими Господа. Кейн усмехнулся, вытер платком потное лицо,
и сказал:
- Братья и сестры, я думаю, что тем, кто меня знает, я надоел по
воскресным утрам! Таким образом... сегодня я хочу представить вам
одного джентльмена! - Над толпой разнеслись охи и ахи. - Прекрасного
джентльмена и божьего человека, родившегося у нас, в округе Файет! Я
думаю, вы уже знаете его имя и любите его так же, как и я, но тем не
менее я повторюсь: величайший евангелист Юга Джимми Джед
ФАЛЬКОНЕР!
Раздался взрыв аплодисментов и криков, люди встали со своих
мест. Толстый мужчина в мокрой от пота рубашке из шотландки встал
прямо перед Билли, загородив ему платформу, но затем Джон, вставший
вместе со всеми, поднял его так, что он смог увидеть направляющегося к
платформе мужчину в ярко-желтом костюме.
Джимми Джед Фальконер улыбнулся и поднял вверх руки.
Неожиданно у него за спиной начал разворачиваться огромный плакат:
черно-белый Джимми Джед Фальконер почти в той же позе, что и
оригинал. Наверху плаката большими красными буквами была нанесена
надпись: "КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ФАЛЬКОНЕРА".
Фальконер подождал, пока стихнут аплодисменты и крики, затем
быстро шагнул к микрофону и произнес отработанным гудящим
голосом:
- Хотите знать, как разговаривает Бог, ближние мои? - Не
дожидаясь ответа, он вытащил из кармана пистолет и выстрелил в
воздух: бабах! Женщины закричали, а мужчины насторожились.
- Вот как он говорит! - прогремел Фальконер. - Господь говорит
как пистолет, и вы не можете знать, когда вы услышите Его и что Он вам
скажет, поэтому вам лучше быть на Его стороне.
Билли видел, как вверх поднимается голубой дымок от выстрела,
но не видел пулевого отверстия. Холостой, подумал он.
Фальконер положил пистолет на подиум и обвел аудиторию своим
напряженным голубовато-зеленым взглядом, похожим на свет
прожектора, все еще ощупывающего небо над палаткой. Билли
показалось, что евангелист остановил на нем свой взгляд на несколько
секунд, и по его телу пробежала дрожь.
- Давайте помолимся, - прошептал Фальконер.
Когда началась молитва, Рамона открыла глаза и подняла голову.
Сначала она глянула на сына, который сидел наклонив голову и закрыв
глаза, а затем перевела взгляд на хилого с виду мальчика, сидящего на
другом конце палатки, которого она заметила еще до того, как начал
говорить Арчи Кейн. Ее сердце сильно стучало. Вокруг ребенка сиял
иссиня-черный злобный свет, пульсирующий, как больное сердце.
Голова ребенка была наклонена, а руки сцепились в молитве. Он сидел
между матерью и отцом, двумя тощими фигурами, одетых в жалкие
обноски выходных платьев. Пока Рамона наблюдала за мальчиком, его
мать обняла его за плечи и осторожно прижала к себе. Ее бледное худое
лицо, казалось, цеплялось за последнюю соломинку надежды. На глаза у
Рамоны навернулись слезы; маленький мальчик чах от какой-то болезни
и скоро умрет: через неделю, день, несколько часов - у нее не было
возможности сказать, когда это произойдет точно, однако черная аура,
этот предвестник смерти, который она так боялась встретить в палатке,
жадно вцепилась в него. Рамона опустила голову, задавая себе тот же
самый вопрос, который задавала себе во всех случаях, когда видела это:
"Что я могу сделать?".
И, как всегда ужасный, ответ: "Ты не можешь сделать ничего!"
- Аминь, - произнес Джимми Джед Фальконер. Собрание подняло
головы, готовое к взрыву огня и искр.
Однако он начал тихим шепотом.
- Грех.
Звук его голоса заставил Билли затрепетать. Джон подался вперед
со своего места, и в его широко открытых глазах сияло восхищение.
Рамона увидела, как умирающий ребенок положил голову на плечо
матери.
- Грех, - повторил Фальконер вцепившись в подиум. - Что вы
знаете о нем? Что такое, по-вашему, грех? Что-то, что вы не должны
делать, говорить или о чем думать? - Он на секунду прикрыл глаза. - О,
Великий Боже, грех... это зло, которое проникает в кровь, в наши сердца
и умы и... развращает нас, заставляет загнивать, распадаться...
Он оглядел собрание, на его лице блестели капельки пота. Затем, в
одно мгновение, его умиротворенное выражение лица изменилось; губы
искривились, глаза расширились и он проревел:
- ГРЕЕЕЕЕХ... Можете вы его почувствовать, можете вы его
обонять, можете вы его увидеть? Знаете ли вы, ближние мои, когда вы
грешите? Я ясно и без намеков, объясню вам, что такое грех: это уход из-
под Божьего света, вот что это такое!
Его румяное лицо покрылось волнами эмоций, а голос
превратился в орган, играющий гаммы. Он указал пальцем на
аудиторию, не на кого-то конкретно, но вместе с тем и на каждого.
- Покидали ли вы когда-нибудь свет, - прошептал он, - и
оказывались в темном месте?
Билли напрягся, сидя абсолютно прямо.
- Я имею в виду тееееемное место, - произнес евангелист глубоким
замогильным голосом. - Я имею в виду место настолько темное и злое,
что вы не смогли найти выхода оттуда. Ответьте себе: были вы в таком
месте?
Да, подумал Билли. И оно все еще у меня в голове, оно приходит
ко мне по ночам, когда я пытаюсь заснуть.
- Не имеет значения, что это за место - раздевалка в бассейне,
игорный дом, тир или просто самогон - есть надежда, ближние мои. Но
место может быть еще темнее: Похоть, Зависть или Супружеская Измена.
Если вы попали в одно из этих темных мест, то вы - гость Сатаны!
Глаза Билли округлились, а сердце забилось еще сильнее. В его
памяти всплыл последний кошмар, виденный несколькими днями
раньше: в нем он сидел на своей кровати и глядел на черную гору угля,
скользящую к нему по холлу, а затем из нее высовывается ужасная белая
рука, хватает простыню и медленно стягивает ее на пол.
- САТАНА ЗАВЛАДЕЛ ВАМИ! - заорал Фальконер, и на его шее
вздулись вены. - Копытный, рогатый, змееязыкий Дьявол схватил вас
своими когтяяяями, - он поднял правую руку в воздух и сжал ее левой,
делая вид, что отрывает плоть от костей, - и собирается задавить вас,
сформировать вас по своему образу и подобию!.. И если вы гость в доме
Сатаны, если вы темны и злы, то вам не место здесь сегодня!
Глаза евангелиста горели как волшебные лампы; он снял
микрофон с держателя и начал ходить по платформе, нервно и
энергично.
- Вам нравится дом Сатаны? Вам нравится быть в темном месте в
егооооо компании? - Он остановился, рассек кулаками воздух и повысил
голос до такой степени, что почти порвал динамик. - Я здесь, чтобы
сказать, что у вас есть НАДЕЖДА! Вы можете ВЫРВАТЬСЯ из дома
Сатаны! Вы можете бороться с этим сладкоголосым Дьяволом, и вы
можете ПОБЕДИТЬ, да, ПОБЕДИТЬ! Потому что в любом самом
темном месте - в раздевалке, в борделе, в Измене - вы можете услышать
голос Иисусаааа! Он может звучать одной зажженной свечой, но он
будет! И если вы последуете за ним, то он будет становиться все ярче и
ярче, и в конце концов непременно выведет вас из темноты! Свет Иисуса
спасет вас от греха и уничтожения! - Он направил указательный палец в
землю, и кто-то сидящий прямо за Билли, крикнул:
- Аминь!
Фальконер улыбнулся. Он сцепил свои руки словно для второго
выстрела и закричал:
- Хвала Господу, давшему нам силы! - Он поднял голову вверх и
стал напоминать собаку, воющую на луну. - Хвала Свету! Хвала
искуплению Грехаааа!
Оказавшись на краю платформы, он упал на колени и, сцепив руки
прошептал:
- А знаете ли вы, как найти этот свет, люди? Знаете ли вы, как
замолить свои грехи и вырваться из тьмы? Вы должны исповедаться в
этих грехах! - Он поднялся и прошелся по краю платформы; его лицо
было мокрым от пота. - Исповедаться! Отдать это все Иисусу! Вы
должны представить это темное место на обозрение Господу!
Исповедь, подумал Билли со стучащим сердцем. Неужели это как
раз то, что я должен сделать, чтобы избавиться от этого? Вокруг него
люди плакали и стонали. Его папа склонил голову в молитве, а мама не
отрываясь глядела на евангелиста стеклянным взглядом. Исповедь? -
спросил себя Билли ужаснувшись. Если он не исповедуется, то как он
сможет вырваться из темного места?
- Исповедь! Исповедь! Исповедь! - кричал Фальконер указывая
пальцем то в одну, то в другую сторону аудитории. Широкобедрая
женщина в ситцевом платье встала со своего места и принялась трястись;
из ее горла доносились странные булькающие звуки, а глаза закатились.
Она подняла вверх свои мясистые руки крича "Слава Господу!"
вперемежку с бормотанием. Вслед за ней какой-то работяга в рабочем
халате принялся подпрыгивать как в танце, поднимая башмаками облака
опилок.
- ИСПОВЕДЬ! ИСПОВЕДЬ! - ревел евангелист, - прочь из этой
тьмы, захватившей ваши души! Откройте их Господу!
Он прошелся по платформе поднимая людей с их мест простым
взмахом руки, как будто они были привязаны к ней невидимыми нитями.
Джим поднялся и потянул за собой Билли.
- Да восвятится имя Господа! - крикнул Джон.
Фальконер снова вцепился в микрофон.
- С нами ли сегодня Святой Дух, ближние мои?
- Да!
- Готовы ли мы открыть сегодня свою душу Господу?
- Да!
- Хвала Святому Духу! А теперь, люди, я хочу сказать вам, что без
вас и без Десницы Божьей, которая направляет вас так, как Ему кажется
лучше, "Крестовый поход Фальконера" не смог бы делать то, чем он
занимается год за годом! Сейчас мы пускаем подносы для
пожертвований, и я хочу, чтобы вы заглянули глубже в свои сердца!
Помните: Сатана не желает, чтобы вы жертвовали! Старый проходимец
хочет, чтобы вы проиграли их, эти деньги, или потратили на самогон!
Если вы ощущаете, что с вами Святой Дух, если вы желаете исповедаться
в своих грехах, то покопайтесь в карманах и жертвуйте. Аллилуйя!
Аккорды органа загрохотали из динамиков. Хор запел "Любовь
возвышает меня", а Фальконер вернул микрофон на подставку и начал
хлопать в такт музыке, пока вместе с ним не захлопал весь зал. В
струящемся золотистом свете кружились опилки, тяжелый воздух
