узкий, но все же там уместятся, пожалуй, все трое, а главное,
до него легко добраться, он вполне подходит.
Как люди, спасающиеся от сильного ливня или от грозящей
опасности, все трое устремились к скале и через несколько минут
вскарабкались на уступ. Стоять было тесно. Для четвертого не
хватило бы места. Приходилось прижиматься друг к другу.
Но как ни узка была эта площадка, она все же была убежищем
-- ведь они стояли на твердом граните. Все трое вздохнули с
облегчением.
Однако опасность еще не миновала, и у них были основария
тревожиться за свою участь. Что, если придет в движение и
верхняя часть ледника? Ведь лед может внезапно осесть, и они
окажутся на головокружительной высоте над черной пропастью.
Даже если ледник в этом месте останется неподвижным, им
было чего опасаться.
Карл знал, что случилось: это был ледниковый оползень --
явление, которое редко кому удается наблюдать. Он подозревал,
что оползень произошел на участке ледника ниже трещины. Если
так, то трещина расширилась, огромная глыба гнейса рухнула в
пропасть, и обратный путь отрезан.
Наверху ничего не было видно, кроме крутых, нависающих над
головой утесов. Человек на них никак не сможет взобраться. Если
в этом направлении нет выхода, шутливое пожелание Каспара может
исполниться: они окажутся запертыми в этих гранитных стенах,
где вместо постели -- лед, а вместо крыши -- небо. При этой
мысли они холодели от ужаса.
До сих пор охотники еще не знали, действительно ли отрезан
обратный путь. Выступ утеса закрывал от них ущелье. Инстинкт
самосохранения заставил их опрометью броситься к скале. В этот
момент никто не вспомнил о трещине и не вглянулся на глыбу. Но
теперь они с замиранием сердца думали: не обрушится ли каменный
мост?..
Часы шли за часами, а они все еще не решались спуститься
на ледник. Стемнело, а они продолжали стоять на своей узкой
площадке. Их мучил голод, но какой смысл был спускаться на
ледник, ведь все равно там не достать никакой еды.
Всю ночь простояли они на узком карнизе то на одной ногe,
то на другой, то упираясь спиной в каменную стену; до утра не
сомкнули глаз. Все еще не хватало решимости ступить на лед,
который казался таким ненадежным.
Но больше терпеть не было сил. С первыми лучами солнца они
решили спуститься.
Всю ночь лед оставался неподвижным. Шума больше не было
слышно. Мало-помалу охотники осмелели, и, как только рассвело,
они спустились с выступа и снова ступили на лед.
Сначала они держались ближе к утесам, но через некотоpoe
время осмелились пройти немного подальше, чтобы посмотреть, что
делается в нижней части ущелья.
Каспар взобрался на скалу, поднимавшуюся над ледником. С
ее верхушки было видно на большое расстояние. Трещина стала
шире на много ярдов. Каменный мост исчез!..
Глава XXIII. ПРОХОД
Причины движения ледников еще не вполне установлены.
Ученые предполагают, что нижняя поверхность этих огромных
ледяных масс отделяется от почвы в результате таяния, постоянно
происходящего благодаря теплу, излучаемому землей. Вода также
вызывает их отделение, так как под ледниками текут потоки и
даже большие реки. Лежащие на наклонной плоскости массы,
отделившись от своей опоры, увлекаются вниз собственной
тяжестью.
Иной раз приходит в движение лишь небольшой участок нижней
части ледника; тогда над сдвинувшимся участком образуется
трещина, которая может закрыться, если вышележащий участок, в
свою очередь, сдвинется. Сильное таяние льдов во время
исключительно жаркого лета также может вызвать движение
ледника; порой ему дает толчок лавина или сильные оползни
почвенных слоев.
Разумеется, тяжесть трех наших охотников была
незначительна в сравнении с весом ледяных масс, и она не могла
бы вызвать движения ледника; но возможно, что каменная глыба,
по которой они переходили, находилась в неустойчивом
равновесии. Лед вокруг нее подтаял, и она еле держалась; как
перышко может опустить чашу весов, так и их переход мог
нарушить равновесие глыбы и вызвать обвал.
Эта огромная глыба, вклинившаяся в глубокую трещину,
могла, в свою очередь, привести в движение участок ледника,
находящийся в неустойчивом равновесии, и вызвать катастрофу.
Но наши путники не собирались выяснять причины этого
страшного явления. Они оказались в таком бедственном положении,
что им было не до размышлений. Один за другим взобрались они на
скалу и воочию убедились, что трещина расширилась, каменный
мост исчез -- обратный путь отрезан!
Через некоторое время они отважились приблизиться к
ужасной пропасти. Они добрались до самого ее края и заглянули в
глубь трещины. Она была шириной в несколько десятков ярдов, а
глубина ее достигала, вероятно, нескольких сот футов. Не было
никакой возможности перекинуть через нее мост. Итак, нельзя
было надеяться вернуться назад, спускаясь по леднику.
Потрясенные, они отошли от пропасти и начали подниматься по
ущелью.
Они шли неуверенными шагами; почти не разговаривали, лишь
изредка вполголоса перебрасываясь фразами; по дороге напряженно
разглядывали скалы, обступившие ущелье.
Справа и слева возвышались черные утесы, хмурые и
неприветливые, как тюремные стены. Ни выступа, ни площадки, ни
ложбины, по которой можно было бы перебраться в соседнюю
долину. На отвесных и гладких утесах не было опоры для
человеческой ноги; на них могли взлетать только орлы и другие
птицы, которые с криком носились над ущельем.
Но все же охотники не теряли надежды. Так уж устроен
человек: он не поддается отчаянию, пока не убедится, что
положение совершенно безнадежно. Они еще могли предполагать,
что из ущелья имеется какой-нибудь выход, и продолжали идти
вперед.
Вскоре они заметили на снегу следы мускусной кабарги. Но
следы были не свежие -- вчерашние.
У них появилась надежда, и они с радостью двинулись по
этим следам. Но это не была радость охотника, который
предвкушает добычу. Ничуть не бывало! Хотя их мучил голод, они
боялись нагнать кабаргу, боялись обнаружить свежие следы.
Это вас удивляет, а между тем это легко объяснить. Они
рассудили, что, если наверху имеется выход, кабарга наверняка
ушла туда из ущелья. Если же нет, животное можно настигнуть
где-нибудь в верхнем его конце. Встреча с кабаргой была бы для
них самым неприятным сюрпризом.
Казалось, их надежды были близки к осуществлению. На
леднике не видно было свежих следов. Следы кабарги тянулись
вверх по леднику. Видно было, что животное даже не
останавливалось, не отклонялось в сторону. Оно бежало по прямой
линии, словно направляясь к какому-то знакомому убежищу.
Правда, по временам ему приходилось огибать трещины во льду или
глыбы, загораживающие ему путь.
Охотники шли по следу с замиранием сердца, внимательно
оглядывая утесы и снег.
Наконец они дошли почти до конца ущелья -- оставалось лишь
каких-нибудь сто шагов до замыкающей его каменной стены, а
выхода все еще не было видно. Со всех сторон их обступили
высокие отвесные скалы. Ни расселины, ни тропинки...
Куда же могла уйти кабарга?
Перед ними лежало лишь несколько крупных камней. Не
спряталась ли она за ними? Если так, они вскоре ее найдут, ибо
находятся в нескольких шагах от камней.
Охотники осторожно подошли с ружьями наготове. Хоть они и
боялись увидеть кабаргу, но, если бы она оказалась там, ее
конечно бы подстрелили -- ведь необходимо было утолить голод.
Каспара послали на разведку, а Карл и шикари остались на
месте, чтобы перехватить кабаргу, если она вздумает повернуть
назад.
Каспар беззвучно подползал к каменным глыбам.
Приблизившись к самой крупной, он приподнялся и заглянул через
нее.
За глыбой не было ни кабарги, ни следов на снегу.
Он осмотрел одну за другой все глыбы. Теперь он стоял на
самом верху ледника, откуда можно было охватить взглядом все
ущелье.
Кабарги не было и в помине, но открывшееся перед ним
зрелище обрадовало Каспара куда больше, чем встреча с целым
стадом оленей, и у него вырвался восторженный крик.
Он выскочил из-за камней и закричал, направляясь к Карлу:
-- Сюда, брат! Мы спасены! Здесь есть проход! Есть
проход!
Глава XXIV. ДОЛИНА, ЗАТЕРЯННАЯ В ГОРАХ
Действительно, между утесами открывался проход, похожий на
большие ворота. Охотники не заметили его раньше, потому что
ущелье поворачивало немного вправо, и казалось, будто каменные
стены смыкаются.
Пройдя ярдов сто, они вошли в тесный проход между скалами,
и перед ними открылся чарующий, восхитительный вид.
Трудно представить себе более причудливое зрелище. Прямо
перед ними, несколько ниже уровня ледника, простиралась долина.
Она была почти круглая, больше мили в поперечнике. Посередине
было озеро диаметром в несколько сот ярдов. Дно долины было
плоское -- лишь немного выше уровня воды. Кругом расстилались
изумрудные луга, были живописно разбросаны группы кустов и
рощицы; листья деревьев отличались удивительным богатством
оттенков. На лугах и в кустарниках бродили стада оленей и
газелей, а в голубой воде озера плескались водяные птицы.
Уединенная долина была так похожа на парк, что глаз
невольно искал человеческое жилье.
Казалось, вот-вот они увидят над деревьями вьющийся дымок,
трубы и башни какого-нибудь замка или дворца, гармонирующего с
красотой ландшафта.
Правда, они вскоре обнаружили дымок, но на поверку
оказалось, что это белый пар, клубившийся на краю долины. Это
удивило и озадачило путников. Они не могли понять, в чем дело,
но ясно было, что это не дым от очага.
Долину такой же формы и размеров, с озером, лугами,
деревьями, пасущимися стадами и стаями птиц, можно было бы
встретить в другом месте земного шара. Не эти ее особенности
заставили нас назвать пейзаж одним из самых причудливых в мире.
Дело в том, что долину со всех сторон опоясывала
гигантская ограда. Это был ряд утесов, которые круто
поднимались с ровного дна долины. Иначе говоря, долина была
окружена неприступной стеной. На расстоянии стена казалась
высотой всего в несколько ярдов, но это был обман зрения.
Над темной оградой скал поднимались голые каменистые
склоны гор, над которыми высились снежные вершины самых
причудливых форм: то острые, как шпиль, то закругленные, как
купола, то конусообразные, как пирамиды.
Казалось, в эту странную долину можно проникнуть лишь
через проход, в котором сейчас стояли путники. Они находились
несколько выше уровня долины, но туда легко можно было
спуститься по пологому скату, усеянному обломками скал.
Несколько минут охотники стояли в проходе, глядя на эту
удивительную картину; они были охвачены восторгом, к которому
примешивалось удивление и страх. Солнце только что поднялось
над горами, и косые лучи, дробясь в мельчайших кристалликах
снега, переливались всеми цветами радуги. Снег нежно розовел, а
местами отливал золотом. В голубом диске озера отражались белые
пики гор, черный пояс утесов и зеленые кроны деревьев,
обступивших берега.
Карл Линден мог бы часами смотреть на эту сказочную сцену.
Ее прелестью был очарован и Каспар, хотя и менее чувствительный
к красотам природы. И даже Оссару, уроженец индийских равнин,
осененных пальмами и бамбуковыми рощами, признался, что еще не
видел места красивее. Всем были известны поверья местных
жителей относительно Гималайских гор. Туземцы убеждены, что в
