ранен смертельно.
Но кит был еще жив, и следовало опасаться его конвульсий. К счастью,
наши офицеры, командовавшие лодками, хорошо знали свое дело.
- Назад! - крикнули они в тот момент, когда гарпуны вонзились в тело
животного.
И вовремя. В предсмертной агонии кит хлестал хвостом налево и
направо. К счастью, мы были на достаточном расстоянии от этих ударов и в
безопасности могли наблюдать за ним. Когда кит издох, наши лодки
добуксировали его до судна.
- Ну, мистер Коффен, - торжествующе закричал наш капитан, пока мы
прикрепляли цепи к хвосту добычи, - не говорил ли я, что мы еще до ночи
загарпуним кита?
- Капитан, - ответил Лидж Коффен, бросая презрительный взгляд на
muscle digger, -если вы называете это китом, то вы правы. Что касается
меня, то я не считаю это животное заслуживающим название кита и думаю, что
оно не стоило наших хлопот. От этой дряни не получить и трех тонн жиру.
- Отлично, - небрежно отозвался капитан, по-видимому очень довольный
собою.- Я сказал "кита", и это кит. Не знаю, выйдет из него больше или
меньше трех тонн, я знаю только одно: что я выиграл бутылку шампанского и
целый ящик сигар. Ха-ха-ха!
Он смеялся от всей души, в то время как Коффен строил гримасы, считая
себя одураченным.
Капитан продолжал тем же веселым тоном:
_ А что, если мы распорядимся принести эту бутылку шампанского и
выпьем ее в честь первого кита, убитого в полярном бассейне? Что касается
сигар, то я могу подождать до возвращения в Бедфорд.
- Согласен!
- Эй, бутылку шампанского за счет мистера Коффена!
Бутылка с серебряной головкой появилась тотчас. Полетела пробка, вино
было розлито по стаканам, и всех офицеров "Летучего облака" пригласили
отметить удачу. Капитан был в это утро так доволен, что распорядился
выдать экипажу двойную порцию рому."Чтобы обмыть полярный бассейн," - так
он заявил.
Едва осушили мы наши стаканы, как около судна появилось целое стадо
моржей. Каждый раз, показываясь на поверхности, эти любопытные животные
испускали какое-то горловое рычание. Я не знаю ни одного звука, с которым
мог бы сравнить это рычание. Одна за другой появлялись их головы на
поверхности, и скоро их уже было не меньше пятидесяти, все они рычали,
производя невероятный шум. Через некоторое время моржи разделились на
несколько групп и окружили судно. У них был такой угрожающий вид, словно
они решились напасть на нас.
- А если нам напасть на них? - произнес мистер Рэнсом, второй офицер.
Это был молодой честолюбец, всегда готовый кинуться в авантюру.
- Можно нам пойти? - спросил он капитана еще настойчивей.
_ Конечно, раз вам так хочется, - весело ответил капитан, предвкушая
удовольствие.
Речь шла действительно только о развлечении, о времяпрепровождении.
Китоловы нападают на моржей исключительно развлечения ради или, в крайнем
случае, за неимением под рукой другой добычи.
- Вперед! - шутливым тоном скомандовал капитан.- Вы не найдете
лучшего случая отличиться!
Мы сейчас же сели в шлюпки, еще стоявшие в море возле кита, живо
взялись за весла и направились прямо к самой большой группе моржей. Поняв
наше намерение, все остальные группы присоединились к той, которой мы
угрожали, теперь это была целая армия. Мы ожидали, что они нырнут или
обратятся в бегство, они же храбро поджидали нас, подняв из воды морды и
прродолжая испускать гневное рычание. Их белые зубы резко выделялись на
черных мордах, что придавало им довольно устрашающий вид.
Моржей нельзя считать ничтожными врагами, иногда они становятся очень
опасными противниками для людей, нападающих на них в таких простых лодках,
как наши.
- Загарпуньте-ка мне этого жирного, - сказал рулевому мистер Рэнсом и
указал на самого толстого в группе. Это был старый самец.
Гарпун попал в бок толстому моржу и глубоко засел в нем. Канат сильно
рвануло, и мы изо всех сил принялись тащить его к себе. Целый фонтан крови
брызнул из раны. Морж нырнул, и сразу же он и все остальные моржи исчезли,
как по волшебству.
Через некоторое время мы вытащили раненого зверя на поверхность. С
грозным ревом он бросился на нас. Мы имели прекрасную возможность
убедиться, какими средствами защиты обладает морж и как легко он может
опрокинуть шлюпку. Известно, что клыки у моржа направлены сверху вниз.
Этим своего рода крючком он зацепляется за борт лодки и повисает на нем
всей своей огромной тяжестью. Лодка переворачивается, и люди падают в
море.
Наш противник готовился к атаке. Он уже поднялся из воды и
выпрямился, чтобы зацепить своими крюками борт нашей лодки, но мистер
Рэнсом вонзил ему в горло широкое копье. Морж снова исчез. Мы были
уверены, что на этот раз он ранен смертельно, зверь бился на туго
натянутом канате. Но вот канат начал всплывать, и мы решили, что морж
мертв. Однако вытащив канат, на конце его мы увидели лишь рукоятку с
обломком копья, его железный наконечник был сорван, когда раненое животное
металось в борьбе за жизнь. Самого моржа больше мы не видели.
Зато остальные звери были недалеко. Они высунули морды из воды и
грозно рычали. Мы выместили на них свою досаду и загарпунили огромную
самку. Кстати сказать, моряки называют самку моржа "коровой". Это неточно.
Раз самца они называют обычно "конем", то самка должна быть "кобылицей".
Остальные шлюпки тоже участвовали в охоте и были удачливы не болеее
нас.
Я должен отметить здесь один драматический эпизод, который произвел
на меня и на других глубокое впечатление. Когда мы уже готовились взять
самку на буксир, вдруг совсем неожиданно появился совсем маленький
моржонок, еще сосунок. Он плавал вокруг тела своей матери, испуская
жалобные крики, словно блеял ягненок у трупа овцы. Все присутствовавшие
при этой сцене были суровыми и закаленными моряками, но не один из них
должен был сделать усилие над собой, чтобы не прослезиться. Во всяком
случае, среди нас не нашлось никого, кому пришла бы в голову мысль убить
этого младенца.
Пока тело его матери оставалось на поверхности воды и мы тащили его
на канате к судну, детеныш следовал не отставая, время от времени испуская
горестные вопли, как покинутый ребенок. Когда мы начали медленно
втаскивать тело моржихи на борт "Летучего облака", он инстинктивно пытался
уцепиться за него. Убийцы его матери, столпившись в узком проходе судна,
смортрели на него, и на лицах их отражалось страдание. Некоторое время
матросы оставались молчаливы и недвижимы, как возле гроба, который сейчас
будет опущен в могилу. Трудно поверить, но я утверждаю, что видел, как
некоторые из моих товарищей плакали. Один бессердечный негодяй - таких
среди нас тоже было немало - позволил себе крикнуть:
- Убейте его и тащите на борт!
Этот жестокий крик произвел впечатление разорвавшейся бомбы. И
все-таки бедного моржонка прищлось убить. Так приказал капитан. Приказ был
отдан не из жестокости, а из сострадания. Лишенный матери, бедный сирота
непременно погиб бы смертью более медленной и мучительной.
Уже несколько недель мы плавали в полярном бассейне без всякой удачи,
все наши поиски были тщетны. Мы были сильно разочарованы, да и сам капитан
Дринкуотер, казалось, был озадачен. Мы пришли сюда в убеждении, что здесь
масса круглоголовых китов, но за все время встретили всего двух или трех.
Возможно, их слишком много истребили в предшествующий сезон. О полярном
бассейне говорили уже много лет, и туда ходили китоловные суда из всех
стран света. В этом году наплыв охотников был так велик, что ни один кит
не мог показаться на поверхности без того, чтобы за ним сейчас же не
пустилось бы в погоню ближайшее судно. Преследуемые во всех уголках
полярного бассейна, киты стали трусливы и осторожны.
Мы уже приходили в отчаяние. Возвращаться без груза или с половиной
его было позорно: китолов готов на все, чтобы избежать этого.
Уже несколько дней мы плавали в окрестностях Северовосточного мыса, и
Рэнсом, этот, как я уже говорил, молодой честолюбец, обратился к капитану
со следующим вопросом:
- Не считаете ли вы, капитан, что мы могли бы пройтись на шлюпках
вдоль берега и поискать удачи?
- Почему бы и нет, - задумчиво произнес капитан, бросая внимательный
взгляд на берег. - Но разве вы видите возможность приблизиться к земле?
Среди этих льдов нет никакого прохода...
Льды, о которых он говорил, простирались насколько хватало глаз. Они
тянулись параллельно берегу, а между ними и землей была чистая вода. Этот
ледяной пояс, называемый "ожерельем", состоял из небольших льдин, и такое
судно, как "Летучее облако",могло рискнуть пробраться через него. Но
капитан Дринкуотер решился бы на это, только если бы знал наверняка, что
по ту сторону есть киты, а в этом он не был уверен. Подзорная труба
переходила из рук в руки, и никто не замечал на поверхности ни одного
фонтана. Общее мнение было таково, что пытаться преодолеть "ожерелье" -
значит просто терять время. Только один мистер Рэнсом придерживался
противоположного мнения.
- Между льдом и сушей, с упорством настаивал он, - прекрасная водная
поверхность, и море там настолько глубоко, что я полагаю, самые крупные
киты чувствуют там себя совершенно свободно. Тем более, что я заметил во
льдах несколько разрывов. В такую погоду, как сегодня, шлюпка свободно,
без малейшей опасности, пройдет через них.
И действительно, на море царила такая тишина, что едва можно было
заметить легкую зыбь.
- Отлично, - весело сказал капитан. - Вперед! Если вы рассчитываете
найти там кита, ищите его. Отчего не попытать счастья?
Итак, три шлюпки были спущены в море под командованием трех офицеров.
Капитан остался на борту.
Мы легко прошли через льды. Но если бы поднялся сильный ветер или
посвежел бриз, этот переход был бы тяжел и опасен. Когда льдина
оказывалась слишком близко, достаточно было удара багром, чтобы оттолкнуть
ее. Кроме того, то здесь, то там в массе льда были промоины и разрывы.
Один из таких каналов был сквозным, и мы совершили свой переход, почти не
останавливаясь.
Очутившись на свободной воде, шлюпки разошлись в разные стороны в
поисках кита. Если бы хоть один был где-то здесь, мы бы тотчас его
заметили. Море было гладко и тихо, словно пруд в саду.
До самого полудня мы гребли вдоль берега, не замечая ничего похожего
на кита, за исключением finback. Но такая добыча не стоила удара гарпуна.
К тоиу же они были так пугливы и недоверчивы, что не подпускали к себе на
выстрел.
- Можно сказать, что китов здесь нет, - с обескураженным видом
произнес мистер Рэнсом. - Сойдем на сушу и пообедаем.
Мы сошли на берег. Крепко пришвартовав нашу шлюпку, мы отправились
искать сухое местечко, потому что почва была сырая и болотистая. Отыскав
его, поспешили приступить к нашему обеду. Он состоял из морских галет и
соленого мяса, шутливо называемого "красным деревом" - за цвет и
жесткость. Так как мы благоразумно отварили его заранее, то сейчас могли
не разводить огня.
Местом нашего пира было подножие небольшой горки, или холмика. Когда
мы кончили свой скромный обед, у мистера Рэнсома появилось желание
взобраться на вершину этого холма, и он взял меня с собою.
Хотя склон холма был довольно пологий, восхождение оказалось
нелегким: поверхность, сырая и скользкая, была покрыта тощими мшистыми
кочками, разбросанными, как островки, между ними чернели лужи, в которые
мы боялись оступиться. Мы прыгали с кочки на кочку, стараясь не
задерживаться на одном месте, потому что ноздреватые кочки не давали
