отбросила судно назад, в то время как другая ударила его в борт, и
сигнальный колокол прозвонил сам собою.
Я думал, эта качка заставит капитана осознать грозящую опасность, но
случилось как раз наоборот. Довольным голосом он произнес:
- Браво, "Облако", тебе уже не нужны матросы, чтобы мыть палубу или
звонить в колокол!
Он поглядел на берег и добавил:
- А, старина Гаттерас! Теперь, по крайней мере, мы знаем, где
находимся. И если Дик Дринкуотер не ошибается, самое опасное место мы
прошли.
Мы с радостью восприняли это заявление, хотя наши сомнения оно
рассеяло не вполне. Не было ли оно вызвано утренней порцией, принятой,
"чтобы прочистить глотку"? Вкупе с вечерней она могла довести капитана до
безрассудства.
- Надо прибавить парусов, Мэси, - сказал он мне, - а то можно
подумать, что судно идет под носовыми платками или циновками.
- Я не думаю, что корабль сможет это выдержать.
Но он настаивал, говоря, что он, Дик Дринкуотер, человек решительный,
что медлить нечего, пусть все увидят, что из этого выйдет. Он забрал себе
в голову, что мы должны отпраздновать Рождество в Нью-Бедфорде.
Следовательно, нужны паруса, паруса и еще раз паруса!
Момент был критический, и я почувствовал облегчение, когда появился
первый офицер, чтобы сменить меня на дежурстве. Может быть, ему удастся
убедить этого бешеного.
К счастью, именно в эту минуту вахтенный крикнул:
- Парус!
Весь экипаж бросился на нос, в том числе и первый офицер с подзорной
трубой в руках. Корабль виднелся примерно в двух милях от нас, и мы очень
скоро должны были при нашей скорости его настигнуть.
- Это китолов! - крикнул первый офицер.
- Как вы это узнали? - спрсил капитан Дринкуотер.
- По форме шлюпок и по тому, что его нос не обшит медью.
- В таком случае вы правы.
Первый офицер протянул ему подзорную трубу, и капитан вскоре
воскликнул с живейшим волнением:
- Да, это китолов, и черт меня возьми, если это не "Дерзкая Сара"!
Встреча с "Дерзкой Сарой" чрезвычайно взволновала нашего капитана.
Такое же впечатление произвела она и на экипаж, точнее, на тех, кто знал о
давнем соперничестве двух капитанов. Несмотря на волны и опасное соседство
рифов, было очевидно, что все не прочь воспользоваться случаем и
помериться силами. Даже первый офицер, которого я считал более
благоразумным, разделял настроение других. Я почти пожалел, что среди нас
не было Коффена с его предусмотрительностью и авторитетом.
- Он возвращается, - вскричал капитан, - и он в дрейфе! Не случилось
ли с ним чего-нибудь?
Он снова посмотрел в трубу.
- Нет, все цело. О чем думает Босток, ложась в дрейф?
- Может быть, - заметил первый офицер, - "Сара" не чувствует в себе
достаточно силы бежать под ветром? Это хорошо только для "Летучего
облака".
- Ага, на этот раз вы правы, - проговорил капитан, покраснев от
удовольствия. - Сейчас я покажу Бостоку, на что способно "Летучее облако".
И он дал приказ поднять последние паруса. Этот приказ привел всех в
отчаяние, но был исполнен буквально. Казалось, судно готово было выскочить
из воды. Оно летело. Водяные горы поднимались, катились за ним и не могли
его догнать.
- Внимание на руле! - крикнул капитан двум матросам, стоявшим у
рулевого колеса. - Держать курс на мачту "Сары"!
- Я полагаю, сударь, вы не намерены пройти рядом с "Сарой"? - робко
спросил первый офицер.
Я заметил, что он начал проявлять некоторые признаки беспокойства.
- Хочу пройти достаточно близко, чтобы поговорить, - категорично
ответил капитан. - Таково мое намерение. Дайте мне рупор.
- Маневр не из легких, - настаивал первый офицер. - Посмотрите, какое
море!
- Море великолепно! Я легко сделаю этот маневр, если рулевые не будут
спать.
Несчастные рулевые и не думали спать, у них было слишком много дела,
и тревога их также росла с минуты на минуту.
Дринкуотер с рупором в руках влез в одну из шлюпок на борту и уселся
там в величественной позе. Его можно было сравнить с Нептуном,
повелевающим морями, или Британией, правящей ими.
Между тем капитан и офицер "Сары" с удивлением и легким ужасом
пытались понять, куда мы идем. У нас был такой вид, словно мы гнались за
джонкой китайских пиратов или лодкой бандитов-малайцев с Целебеса.
- Эй, судно, руль налево! Живей налево! - кричал капитан Босток. -
Скорей или вы наскочите на нас!
- Не бойтесь, Босток, - ответил в рупор наш капитан, - мы только
хотим показать, как "Летучее облако" носит паруса, и как мы огибаем мыс
Гаттерас. - И только из духа противоречия добавил: - Руль направо!
Рулевые не посмели ослушаться. Но "Облако" на какой-то миг перестало
слушаться руля и сделало безумный поворот кругом. Матросы изо всех сил
вцепились в руль.
Мы затаили дыхание. Сам Дринкуотер испугался. Он осознал собственное
безумие и покинул свое опасное место в лодке. Но в эту секунду, к счастью,
"Летучее облако" вернулось к послушанию. И вовремя. Мы сумели пройти под
самой кормой "Дерзкой Сары", когда ее нос погружался в воду. Лодка, в
которой только что сидел капитан, была разбита кормой "Дерзкой Сары", а
капитаны в какое-то мгновение были так близки друг от друга, что могли бы
столкнуться рупорами.
Когда мы со скоростью несущейся во весь опор лошади перерезали ход
"Сары", капитан Дринкуотер крикнул:
- Как дела, Босток? Не хотите ли, я проведу вас немного на буксире?
Словно в наказание за наше легкомыслие, конец запасной слеги,
торчавшей из заднего клюза, задел тали "Сары" и с треском и шумом
обломился.
Этот случай должен был бы отрезвить Дринкуотера. Однако ничуть. И
пока "Летучее облако" удалялось от "Сары", он продолжал кричать:
- До свиданья, старина Бост! Я передам вашим друзьям в Нью-Бедфорде,
что вы будете к Иванову дню! До свиданья!
Капитан "Сары" не отвечал ни слова. Казалось, он был обеспокоен
безрассудством своего беззаботного соперника.
А капитан Дринкуотер торжествующе заключил:
- Я сказал Бостоку, что покажу ему, и я сдержал слово!
К счастью для нас, ветер ослаб и переменился на западный, мы смогли
обогнуть страшный мыс задолго до захода солнца.
Ни в этот день, ни в последующие энтузиазм капитана не ослабевал: он
гордился своей победой. Тем ужаснее было его разочарование, когда мы вошли
в порт. Первое судно, которое мы увидели на рейде, была "Дерзкая Сара".Его
простодушное лицо побелело. И словно в довершение его унижения, когда мы
проходили мимо "Сары", капитан Босток начал кричать с мостика:
- Это вы, Дринк? Рад вас видеть, старый товарищ, и вместе с тем очень
удивлен, так как не ждал вас раньше Иванова дня!
И я снова могу отметить открытый и прямой характер Дринкуотера. Его
лицо прояснилось, и с обычным добродушием он произнес:
- На этот раз вы победили, Босток. Чтобы извиниться за некоторый
ущерб, который я причинил вам, приглашаю вас поужинать в отеле "Эверетт".
Я просто умираю от желания поесть устриц.
- Я тоже, Дринк. Отлично. Я не опоздаю.
И он не опоздал, как и все офицеры "Летучего облака" и "Дерзкой
Сары". И могу сказать, что мы не предавались меланхолии. Это был один из
тех маленьких праздников, какие любят устраивать китоловы по возвращении
из удачной экспедиции.
Не могу не вспомнить и другого праздника, еще более приятного,
состоявшегося год спустя, и тоже после завершения сезона. На этот раз суда
опять состязались, и "Летучее облако" было первым. Дринкуотер мог
отомстить Бостоку за его прошлогодние насмешки. Но со свойственным ему
великодушием, когда "Сара" пришла, он сказал:
- Рад вас видеть, Бост. Приходите в отель "Эверетт" с вашими
офицерами. Мы проведем вместе несколько хороших часов.
- Отлично, Дринк, - ответил Босток, - как и в прошлом году.
На этот раз роли переменились, но сорание наше было так же весело.
Кстати, я стал первым офицером на "Летучем облаке", а Лиджа Коффена на
"Саре" уже не было.
Этот праздник имел еще одну цель - почтить Дринкуотера, оставляющего
службу. Капитан откровенно и просто объяснил нам причины своего решения:
он заработал достаточно для жизни счастливой и спокойной, так зачем
продолжать странствия, утомительные и полные лишений?
Он продал корабль и обосновался в "одном маленьком порту". Этим
"маленьким портом" стал хорошенький чистенький коттедж с видом на
Нью-Бедфорд.
Я пользовался приятным преимуществом довольно часто навещать его и с
радостью отметил: отказываясь от ремесла китолова, он отказался и от
роковой привычки, часто подвергавшей опасности его жизнь. Читатель
догадается, на что я намекаю.
