надо добраться до Алеутских островов, если только это удастся. Как вы
полагаете, Греммель? - добавил он безразличным тоном.
- Это самое лучшее, - ответил рулевой. - Да, самое лучшее - добраться
до Алеутских островов. Вы говорите, они к югу от нас? Значит, при этом
ветре мы доберемся до них, если вытерепим голод и жажду. Кроме того, есть
вероятность встретить китоловное судно из крейсирующих в заливе. Наверное,
уже не один корабль пополнил здесь свой груз и готовится в обратный путь.
В таком случае, нас захватят по дороге.
- Я спрашиваю себя, - задумчиво проговорил молодой офицер, - не лучше
ли нам подождать здесь до завтра?.. Нет, - продолжал он решительно,
немного погодя. - Мы уже давно ушли из тех мест, где охотятся за китами,
миль на пятьдесят, и у нас столько же шансов встретить судно, направляясь
к югу, как и оставаясь на месте. Мы только потеряем время. Идем на
Алеутские острова! Как ваше мнение, ребята?
Он был нашим командиром и имел право вести нас куда хочет.Но в
обстоятельствах, когда решался вопрос жизни и смерти, дисциплина,
естественно, слабела, и любой член маленького экипажа мог высказать свое
мнение. Кроме того, молодой офицер и сам был расположен к уступчивости. Но
на этот раз ему не пришлось идти на уступки, так как мы все согласились с
его предложением.
Как раз в этот самый момент, словно благоприятствуя нашему решению,
поднялся северный ветер.
- Добрый знак! - воскликнул наш командир. - Примем это как хорошее
предзнаменование и не будем терять время. Нос на юг и поднять паруса!
Перед этим, пока мы пребывали в нерешительности, паруса были опущены
и шлюпка предоставлена сама себе, как будто в ней не было никого. Теперь
все изменилось: решение плыть в определенном направлении внушило нам новые
надежды. Поднятые паруса наполнились ветром, шлюпка развернулась, и мы
понеслись.
- Вперед, к Лисьим островам! - весело повторял молодой офицер. - Они
должны быть как раз на юге, мы не можем миновать их.
Мы могли только радоваться такой уверенности. Однако в голосе мистера
Рэнсома было нечто, говорившее нам, что сам он не вполне уверен, где
находятся Алеутские, или Лисьи, острова, и что свое желание он принимает
за свершившийся факт.
Во всяком случае, мы не могли бы желать более благоприятного ветра,
чем тот, который дул в этот момент. Он нес нас как раз туда, куда мы
хотели, со скоростью восьми узлов в час. Шлюпка оставляла за собой
светящийся след, так как эти воды изобиловали фосфорическими медузами.
Мы шли таким хорошим ходом уже около часа, как вдруг были остановлены
непредвиденным случаем. Наш фонарь внезапно погас: кончилось масло.
Скажете, странная причина для остановки парусной шлюпки? Конечно. Если бы
только нам было безразлично, какой дорогой идти. Мы держались на юг, и,
чтобы не сбиться с курса, должны были постоянно сверяться с компасом, а
как в темноте следить за магнитной стрелкой? Невозможно наощупь определить
положение магнитной стрелки. Компас теперь был нам бесполезен так же, как
солнечные часы.
Тем не менее шлюпка продолжала свой ход по указаниям мистера Рэнсома.
Однако все мы ломали головы: как добыть свет? Нет ли у кого-нибудь спичек?
Ни у кого, не осталось ни одной.
- Нам остается довериться ветру, - произнес мистер Рэнсом, убирая
компас. - Вперед, скорее! Греммель, займитесь парусами и дайте мне руль.
Они поменялись местами, и мы отдались на волю ветра. Но мы хорошо
знали, что на ветер полагаться нельзя, особенно в Тихом океане. Он мог
перемениться так же неожиданно, как часом раньше. Только этого теперь мы и
боялись. Однако не прошло и часа, как тревоги наши обратились на другое.
Ветер стал крепчать. Нам грозил шторм, а может, и настоящая буря. И теперь
нас терзала только одна мысль: спасти лодку, спасти самих себя, уже не
разбирая, куда дует ветер и куда он нас занесет. Буря! Это именно то, чего
мы боялись все время. И она готовилась разразиться как раз теперь, когда
мы поверили в свое спасение.
- Мы должны бежать впереди бури, с подветренной стороны, - сказал
командир. - Греммель, возьмите риф у парусов.
Едва был взят первый риф, как офицер приказал взять второй, а
несколько минут спустя - третий, последний. Мы пошли в бейдевинд под
малыми парусами. Несмотря на эти предосторожности, лодку страшно
подбрасывало на хребтах огромных волн, догоняющих нас.
К довершению наших страданий, сильно давал себя чувствовать холод.
Полярный ветер из снежных пустынь и льдов дул нам прямо в спину. Казалось,
что вместе с ветром нас хлестал по спинам и град, а для защиты от него у
нас были лишь обыкновенные курточки. Если бы все эти муки не парализовали
наши силы и не затрудняли движений, мы могли бы их не замечать. Что они
значили в сравнении с теми несчастьями, которые обрушивались на нас одно
за другим!
Мы сосредоточили усилия на том, чтобы волны не захлестнули нашей
шлюпки. Как бы быстро ни неслась она впереди волн, все же некоторые из них
настигали ее и обдавали нас целым дождем брызг. Те, кто не был занят
маневрированием, не переставая, вычерпывали из лодки воду всем, что
попадалось под руку. Теряя силы, мы уже спрашивали себя, скоро ли лодка
пойдет под воду, однако продолжали бороться, и наши старания увенчались
успехом.
В этих широтах летние ночи коротки, эта же ночь казалась нам
бесконечно долгой, и мы думали, что ей не будет конца. Наконец, забрезжил
долгожданный рассвет, но он не обрадовал наши взоры, потому что позволил
убедиться, что в безбрежном океане мы одни...
Мистер Рэнсом встал на скамейку и в подзорную трубу оглядел море.
Через несколько минут он сказал:
- С сожалением должен сообщить вам, друзья, что океан пуст.
Мрачное молчание было ответом на эти слова. Мистер Рэнсом продолжал:
- Греммель, посмотрите-ка вы. Вот подзорная труба.
Старый рулевой в свою очередь встал на кнехт и долго вглядывался в
горизонт. Он не был счастливее командира и сошел с кнехта, говоря:
- Я ничего не вижу, сударь, кроме вспененных волн. От китоловных
стоянок мы удалились к югу, и уже давно.
С этими словами он сел на свое место.
Наступило молчание. Мистер Рэнсом обратился ко мне:
- Мэси, я знаю, у вас хорошие глаза. Возьмите трубу, посмотрите вы.
Может быть, вам повезет больше.
Могу без хвастовства сказать, что природа наградила меня
необыкновенным зрением. Мистер Рэнсом не раз мог убедиться в этом во время
наших вылазок за левиафаном. Польщенный выказанным доверием, я влез на
кнехт и долго смотрел по сторонам.
Какое-то время я видел только огромные волны, которые поднимались,
сталкивались и опадали, подминая одна другую. Сперва я оглядел горизонт,
потом ограничил свой обзор непосредственно окружающей нас частью стихии.
- Я ничего не вижу, - произнес я в ответ на вопрошающие взгляды
товарищей, устремленные на меня, и уже хотел сойти с кнехта, как тут же
мое внимание было привлечено каким-то предметом. Это был обрубок дерева,
качающийся на волнах, как бакен. Вероятно, я не заметил бы его, если бы на
одно мгновение его не подняла на свой хребет волна. Так как я задержался
на своем наблюдательном посту, мистер Рэнсом окликнул меня:
- Вы что-нибудь видите, Мэси?
Я старался в это время убедиться, действительно ли предмет,
замеченный мною, был куском дерева, и он забеспокоился:
- Что там такое?
- Я думаю, метка, сударь.
- Метка? Клянусь Юпитером, это интересно! В каком направлении?
- Впереди, примерно в трех кабельтовых!
- Я сажусь на руль. Говорите, куда держать курс!
Я исполнил его приказание. Направление шлюпки пришлось изменить очень
незначительно, предмет был почти на ее пути. Обрубок дерева действительно
оказался меткой, как показывали буквы, выжженные на нем.
12. ЧТО ЗНАЧИТ "МЕТКА". - ПОКА В БЕЗОПАСНОСТИ
Убьют ли кита и вынуждены бросить его ради новой добычи или по какой
иной причине - бросают в море метку. Это обрубок легкого дерева, на
котором выжигают название корабля и порта, откуда он вышел. Маленький
флаг, укрепленный на спине кита, служит только указателем, метка же
китолова - своего рода тавро, каким клеймят скот, она служит для
обозначения права собственности, говорит всем встречным, что животное
имеет хозяина и кто этот хозяин.
Очень часто захваченный кит остается покинутым на несколько дней до
возвращения загарпунивших его. Иногда они не возвращаются вовсе. Туман или
буря мешают китоловам окончательно овладеть добычей. В таких случаях метка
предупреждает другого китолова, нашедшего эту добычу: не трогай, не твое!
И никто не трогает. Этот обычай соблюдается у всех китоловов.
Когда волна повернула бревно надписью к нам, командир прочел:
"Гайлендер" - Абердин". Это было шотландское судно, которое мы встречали в
Северном Ледовитом океане. Оно, как и мы, оставило полярные воды и
спустилось к югу. Но что могло заставить его бросить здесь метку? Не
уронили ли ее случайно с борта?..
- Может, она прикреплена к телу кита, а кит под водой?
- Это возможно, - согласился мистер Рэнсом. - И судя по тому, как
колеблется метка, это действительно так. Сейчас проверим.
Когда шлюпка поравнялась с меткой, он перегнулся через борт и потащил
ее из воды. К метке была прикреплена веревка. Вначале свободная, она
натянулась, как только мы прошли чуть дальше. Кусок дерева вырвался из рук
офицера и упал в воду, подняв тучу брызг.
По команде мистера Рэнсома четверо гребцов налегли на весла и вернули
лодку к тому месту, где плавала метка. Мистер Рэнсом захватил ее с
большими предосторожностями, чем в первый раз и убедился, что на другом
конце веревки, что-то есть и это что-то противится всем нашим усилиям: на
поверхность его поднять невозможно.
- Наверное, на другом конце кит, - сказал мистер Рэнсом. -
"Гайлендер", должно быть, был здесь или поблизости недавно. Иначе кит уже
всплыл бы на поверхность. Как вы думаете, Греммель?
- Согласен с вами, сударь. На другом конце рыба. - Старик Греммель
упорно называл кита рыбой, вопреки зоологии. - И он там недавно, как верно
вы заметили. Не более недели, как шотландец оставил это место. Может, он
еще где-то близко.
Эти слова возродили в нас надежду, и опять взоры устремились на
безграничную равнину океана.
Но мы прочли на ней тот же ответ: ничего! Ничего, кроме хаоса
сердитых волн, ничего, кроме ужасного, приводящего в отчаяние
однообразия...
Командир снова заговорил о метке:
- В любом случае хорошо, что мы ее нашли. Можно принайтовать к
веревке шлюпку - это будет похоже на яконую стоянку. Будем надеяться, что
веревка выдержит.
Без лишних слов обрубок был вытащен, и его прикрутили к пиллерсу.
Боясь, что веревка окажется слаба, если ее будет сильно рвать, мы
постарались выбрать ее, чтобы можно было потом потихонечку травить.
Вдобавок, мы привязали к ней другую веревку, сделав узел как можно ниже,
чтобы предохранить от трения.
- Лучше остаться на якоре и приготовиться к встрече бури, чем убегать
от нее, - объяснил нам командир свои действия. - Как видите, ураган только
начинается, волны пока еще только холмы, а во время урагана они обратятся
в горы.
Он был прав, и очень скоро мы в этом убедились. Небо принимало все
более угрожающий цвет, волны пенились, здесь и там с радостными криками
носились буревестники.
Недолго мы пробыли на нашей своеобразной стоянке, благословляя ее.
Лодка держалась, мы поставили ее кормой к ветру и молились лишь об одном:
