совершил. На кой черт это ему сдалось! Тут дело нечисто!
-- А виновник кто, на кого думаешь?
-- Не знаю я ничего, братцы! Если видели, скажите. Кто-нибудь да знает,
как все это вышло. Мокрое дело, не иначе! Назовите злодея!..
Молчание длилось больше минуты. Никто не отвечал. Если матросы и знали,
кто убийца, они не собирались его выдавать.
-- Послушайте, ребята! -- вмешался какой-то матрос, чей резкий голос
прозвучал, словно крик гиены. -- Я хочу жрать, как акула, у которой все
нутро рассохлось с голодухи. Давайте отложим разбирательство, покуда не
перекусим. Там будет видно, кто его на тот свет отправил. А может, никто и
не виноват. Ну, что скажете?..
Никто не ответил на это гнусное предложение.
Тут опять раздался громкий крик, вызванный совершенно иной причиной.
Все, что говорилось в дальнейшем, не имело никакого отношения к
обсуждавшемуся вопросу.
-- Огонь! Огонь! -- вопили голоса.
-- Тот самый, что вы видели вчера ночью! Камбузная печь! Э, да судно
близехонько -- всего каких-нибудь ярдов сто!
-- Эй, на корабле! Корабль, эй!
-- Эй, на корабле! Что за судно?..
-- Эй, вы, там! Что ж вы, черти, не отвечаете?
-- За весла, ребята! Живо за весла! Заснули там эти олухи, что ли, глаз
еще не продрали?.. Эй, на корабле, эй, эй!..
Нетрудно было догадаться, что значат эти речи. Матрос и Снежок
безнадежно переглянулись. Они уже узнали, что творится за спиной у них. Там,
в самодельном очаге, ярко пылал спермацет, и над огнем румянились бифштексы.
Взволновавшись, они совсем позабыли обо всем этом. Пламя, светясь сквозь
туман, выдало их присутствие людям на плоту. Катамаранцы услышали приказ
сесть за весла, смутно уловили тотчас же раздавшийся плеск воды и поняли,
что большой плот несется прямо на них.
Глава LXXXIII. ЕСТЬ ВЫТРАВИТЬ ТРОС!
-- Вон, вон они! Сюда плывут?.. -- пробормотал Снежок. -- Что делать,
масса Брас? Если останемся, несдобровать нам!
-- Останемся? Как бы не так! -- воскликнул матрос. Теперь он говорил
громко, так как шептаться уже не было смысла. -- Все, что угодно, только не
это!.. Живей, Снежок, живей, Вильям! Обратно на плот! Дай Бог ноги, только
бы выбраться отсюда, с этой китовой туши, подобру-поздорову! У нас еще много
времени, а там посмотрим, чья возьмет! Да не вешай ты нос, Снежок! Наш
старый "Катамаран" -- суденышко что надо! Я строил его сам, а ты мне
помогал. Помнишь, друг! Уж мне ли не знать, каков он на ходу! Мы их еще
перегоним!
-- Обязательно, масса Брас! -- подтвердил Снежок и сразу же вслед за
матросом спустился вниз по канату на "Катамаран", где их уже ждал Вильям.
Перерезать канат, которым маленькое суденышко было прикреплено к
плавнику кашалота, и оттолкнуть плот от причала оказалось делом нескольких
минут.
Однако как ни кратки были эти мгновения, за это время взошло солнце и
вся панорама чудесно изменилась.
Туман, носившийся над океаном, почти растаял в его жарких лучах, и
глазам открылась непривычная картина. Все предметы поблизости от убитого
кашалота можно было охватить одним взглядом--все они были на виду.
Как гигантская черная скала, возвышалась над морем туша морского
великана. Сбоку виднелся крошечный "Катамаран" с поднятым парусом, только
что отчаливший от нее. На нем хлопотала команда: двое мужчин и парнишка;
ведь маленькая креолочка была только пассажиркой. Мужчины энергично работали
веслами, а мальчик держал руль.
Меньше чем в ста ярдах за кормой виднелся большой плот и на нем около
двадцати неясно различимых фигур. Кто сидел за веслами и усердно греб, кто
правил рулем, а кто возился с парусом. Два матроса стояли на носу, громко
отдавая приказания. Все они, видимо, были поражены столь неожиданно
открывшейся картиной и не знали, что подумать, куда держать курс.
Люди на большом плoту были взволнованы и удивлены сильнее, чем
катамаранцы: эти уже больше ничему не удивлялись. Они поняли все, едва
только услышали голоса матросов, принимавших участие в своеобразном
следствии, производившемся на плоту. Изумление, которое они испытывали
сначала, теперь сменилось страхом.
А матросы на большом плоту все еще не могли оправиться от потрясения.
Да и не мудрено -- любого поразило бы это видение, которое так внезапно
возникло у них перед глазами, сначала смутно рисуясь в тумане, но
мало-помалу становясь все отчетливее.
Сколько же здесь удивительного! Вон гигантская туша кита; на спине у
него разведен костер, и языки пламени высоко вздымаются к небу; над огнем
стоит "журавль", и на нем что-то подвешено для копчения; рядом -- плот, так
похожий на их собственный, с таким же парусом и пустыми бочками,
поддерживающими его на плаву; на нем хлопочут трое людей, -- все эти чудеса,
все эти странные, необычайные явления могли изумить самого равнодушного
наблюдателя. Некоторые матросы чуть языка не лишились на время; зато другие
бурно выражали свое удивление громкими криками и возбужденными жестами.
Первый приказ, который отдал Легро (это его голос услышали на
"Катамаране"), был следующий: идти полным ходом к темной массе, или, вернее,
к маяку, пылающему на ее вершине. Матросы тотчас же повиновались. Всех их
мучил какой-то безотчетный страх: а вдруг огонек, как и прежде, снова
скроется с глаз?
Но по мере того как они подходили ближе и туман редел, все становилось
виднее. Изумление матросов не уменьшилось, но они стали лучше
ориентироваться в окружающей обстановке.
Поспешное отступление катамаранцев само по себе уже было показательно:
маленький плот отчаливал. Это больше, чем что-либо другое, помогло матросам
с "Пандоры" понять, почему те пустились в бегство.
Сначала они никак не могли сообразить, что это за люди на маленьком
плоту. Было видно, что их четверо, но туман все еще мешал ясно разглядеть их
фигуры, черты и выражение лиц. Будь там только двое, а вместо плота --
простой помост из досок, тогда, пожалуй, можно было бы догадаться. Ведь,
помнится, именно на таком плоту удрали Бен Брас с мальчишкой. Может быть,
это они и есть? Но кто же тогда двое остальных? И откуда взялись на этом
стремительно убегающем суденышке шесть бочек, парус и прочие корабельные
принадлежности?
Матросы не стали терять время на догадки. Хватит и того, что эти
четверо, увидя их, пустились наутек. Уже одно это казалось неопровержимым
доказательством того, что у них имеется что-то ценное, что стоит спасать, --
неужели вода?
Кто-то обронил это слово. Оно внесло сильнейшее смятение в эту
разноплеменную команду, где все терзались мучительной жаждой. Не колеблясь
ни мгновения, матросы кинулись к веслам и изо всех сил пустились в погоню за
"Катамараном".
Глава LXXXIV. ПОГОНЯ
На веслах и под парусом матросы в несколько минут добрались до
кашалотовой туши. Они ее хорошенько разглядели, догадались, как она сюда
попала, но все еще не могли надивиться фейерверку там, наверху.
Когда они проходили под сенью этой громадины, кто-то предложил сделать
остановку, уверяя, что пищи здесь хватит на всех. Но большинством
предложение было отвергнуто.
-- К черту! -- загремел властный голос Легро. -- Пищи у нас вдоволь!
Вода -- вот что нам нужно сейчас до зарезу! Где мы возьмем воду на ките? А
вот у тех, кто удирает, кто бы они ни были, уж наверняка есть вода. Давайте
сначала пустимся за ними! Нагоним -- и сразу же обратно. А если не удастся,
вернемся все равно!
Это показалось настолько разумным, что никто не возражал. Под
одобрительный гул голосов решение было принято. Гребцы с новыми силами
взялись за весла, и плот промчался мимо туши, оставив позади, за кормой, и
черную массу и пылающий на ней маяк.
Словно пытаясь оправдать свое поведение перед остальными, Легро
продолжал:
-- Не дрейфьте, найдем эту дохлую рыбищу! Глядите, туман рассеивается.
Еще полчасика--и следа от него не останется. Да мы увидим эту китовую тушу
миль за двадцать: вон какой дым от нее валит, словно из пекла! Гребите так,
чтобы чертям тошно стало! Видите эти бочки?.. Уж будьте покойны -- в
какой-нибудь из них отыщется водица! Подумать только -- вода!
Пожалуй, не требовалось повторять это магическое слово, чтобы вдохнуть
новые силы в измученных жаждой моряков. Они и так уже гребли что было сил.
Погоня длилась примерно минут десять: их разделяло каких-нибудь двести
ярдов или чуть меньше.
Собственно говоря, они уже могли смутно видеть друг друга, но черты
лица все еще нельзя было разглядеть.
У катамаранцев было одно преимущество: они-то знали, кто гонится за
ними по пятам.
Зато матросы на большом плоту и понятия не имели, кто эти четверо и
почему они так стремятся уйти от встречи. Было видно, что взрослых только
двое, но это не давало ключа к разгадке: кто же эти беглецы?
Разумеется, никто не подумал перебрать в уме всех, кто вместе с ними
совершал рейс на "Пандоре". Но если бы это даже и пришло кому-нибудь в
голову, ни один из них не поверил бы даже на минутку, что черный кок Снежок
и португальская девочка, которую, кстати, редко даже видели на палубе
невольничьего судна, сумели остаться в живых.
Только когда туман совсем рассеялся--вернее, поредел настолько, что
казался прозрачной дымкой, -- преследователи узнали беглецов.
И тут все сомнения исчезли.
Одного из четверых на палубе стремительно убегавшего суденышка можно
было признать безошибочно. Этот гигантский округлый торс, покрытый черной
кожей и увенчанный шарообразной головой, из всех живых существ на земле мог
принадлежать лишь бывшему коку с "Пандоры". Негр разделся, чтобы ему удобнее
было грести. Какое тут может быть сомнение! Разумеется, это Снежок.
Как только негра узнали, матросы разразились криками. В течение
нескольких минут воздух звенел голосами его бывших спутников, убеждавших
африканца "отдать якорь".
-- В дрейф, Снежок! -- кричали матросы. -- Зачем перерубил трос?..
Стой, погоди! Держись! Сейчас подойдем. Не бойся -- худа не сделаем...
Снежок "держался", правда, не так, как хотелось бы его прежним
сотоварищам. Все их просьбы имели как раз обратное действие, он с еще
большей силой приналег на весла, чтобы избежать этой "дружеской встречи",
грозившей, как ему было отлично известно, неминуемой гибелью.
И Снежок не поддался на уговоры. К тому же Бен Брас подавал ему здравые
советы. Поэтому негр оставался глух ко всем настояниям преследователей и в
ответ только энергичнее работал веслами.
Уговоры сменились приказами, затем угрозами и протестами. Матросы
клялись жестоко отомстить Снежку и всячески расписывали те страшные муки,
которые ждут его, стоит только ему попасться к ним в руки.
Но угрозы не действовали, так же как и слезные мольбы. И матросы,
мало-помалу убедившись в этом, притихли.
Молчаливое, но упорное сопротивление, с которым Снежок отклонял все их
домогательства, привело в ярость тех, кто раньше тщетно его молил, и в
порыве злобы они с еще большей энергией пустились вдогонку за убегавшим от
них суденышком.
Между преследователями и беглецами все еще оставалось двести ярдов.
Двести ярдов в океане, на ровном, без препятствий, пространстве! Что будет
дальше: уменьшится ли расстояние и "Катамаран" попадет в лапы врагу или же
расстояние будет увеличиваться и плот спасется?
Глава LXXXV. ВСЕ БЛИЖЕ И БЛИЖЕ
Что ждет катамаранцев--избавление или плен? Вот что занимало умы обеих
команд: и тех, кто убегал, и тех, кто преследовал. Впрочем, вопрос этот и не
