вперед, но в их действиях уже не было прежнего единодушия, которое всегда
является залогом победы. Не стало человека, который заставлял их идти за
собой. И матросы действовали теперь так нерешительно и несогласованно, что
заранее были обречены на неудачу.
Быть может, если бы все осталось неизменным, они наверстали бы
упущенные возможности и со временем нагнали беглецов на "Катамаране". Но за
эти полные волнения минуты передышки на море произошла перемена, которая
должна была решить судьбу и беглецов и преследователей.
Темная линия на дальнем краю горизонта, за которой с самого начала так
пристально следили на "Катамаране", больше уже не была узкой полосой мрака.
Все то время, пока длилась погоня, полоса росла и теперь закрыла небо и
океан. Тяжелые, черные тучи заклубились на небе, быстрые пенящиеся волны
вскипели на море, с разбегу ударяясь о бочки на обоих плотах. Все предвещало
если не шторм, то, по крайней мере, сильный ветер. Казалось, теперь-то исход
погони будет совершенно иной.
И вот все переменилось. К тому времени, как потерпевшие кораблекрушение
матросы на своем неуклюжем большом плоту снова пустились в погоню, они
увидели, что более легкий на ходу "Катамаран", широко распустив по ветру
парус, стремительно ускользает от них.
Погоня прекратилась. Возможно, матросы и не отказались бы от нее, если
бы волны, вздымавшиеся вокруг, не напомнили им о новой опасности. Пена
захлестывала их с головой, океан с каждым порывом ветра грозил потопить их
плохо управлявшийся плот. Хлопот у них было по горло, и, теряя последние
остатки сил, они цеплялись за бревна своего кое-как сколоченного суденышка.
Глава LXXXVIII. ШТОРМ НАДВИГАЕТСЯ
Так еще раз катамаранцы избавились от страшной опасности, вырвались
буквально "из когтей смерти".
Тот самый бриз, который так вовремя умчал их от преследователей
"Катамарана", вскоре превратился в сильный ветер и все крепчал, обещая
перейти в еще более страшное для мореплавателей явление--в грозу океана,
шторм.
Плоты уже больше не были на виду друг у друга. И пяти минут не прошло
после того, как Легро взял их на абордаж, а сильный ветер уже подхватил
"Катамаран": быстроходное маленькое суденышко далеко унеслось вперед от
громоздкого вражеского плота.
Еще час -- и "Катамаран" благодаря хорошему рулевому был на несколько
миль дальше к западу. В это время большой плот, который не мог идти на
веслах и плохо слушался руля, казалось, отдался на волю ветров. Матросы,
находившиеся на нем, безнадежно пытались идти в фордевинд.
Несмотря на то что ветер крепчал, а океан все больше волновался,
катамаранцы не отчаивались. Бен Брас словно не замечал опасности и
уговаривал своих товарищей не падать духом.
Были приняты все меры, чтобы предотвратить возможную катастрофу. Как
только катамаранцы заметили, что преследователи остались позади и что с этой
стороны опасность им больше не грозит, они тотчас же спустили парус на
мачте, так как ширина его была слишком велика для все усиливающегося ветра.
Его не убрали совсем, а только укоротили, зарифовав кое-как, чтобы
наполовину уменьшить поверхность, подставляемую ветру. И это оказалось как
раз тем маневром, который был необходим, чтобы сделать "Катамаран" еще более
устойчивым на ходу.
Нельзя сказать, чтобы "капитан" и его команда не боялись за
безопасность плота. Наоборот, они испытывали сильный страх, столь
естественный в их положении, и поэтому принимали все меры, чтобы избежать
грозившей гибели.
Положение, в котором они очутились, было для них совершенно ново. С тех
пор как они соорудили свой незамысловатый плот, они ни разу не повстречали
на своем пути шторм или хотя бы сильный ветер. С момента гибели "Пандоры"
погода им благоприятствовала. Они плавали "в летних водах", посреди
тропического океана, где нередко проходят целые недели, и ни ветры, ни волны
не нарушают безмятежную морскую гладь, -- словом, в океане, где штиль
опаснее шторма. До сих пор они еще не сталкивались с резкими атмосферными
явлениями; самое большее--их подгонял свежий бриз, и тогда "Катамаран"
проявлял себя как превосходный парусник.
Но устоит ли он перед бурей, которая может перейти в шторм или даже в
грозный ураган?
Предвидя эти события, наши скитальцы не слишком были уверены в своем
благополучии. Они трепетали от ужаса. И они со страхом глядели ввысь, на все
мрачнеющее небо и на бурю, готовящуюся вот-вот обрушиться на них.
Целое утро бриз все крепчал и в полдень стал очень сильным. К счастью
для команды "Катамарана", он не перешел в шторм, иначе их утлое суденышко
было бы разнесено вдребезги.
Хотя волнение на океане по сравнению с тем, что происходит в шторм,
было весьма умеренным, команда едва могла сохранять свой плот в целости.
Мало радости было думать, что, случись настоящий шторм, "Катамаран"
непременно разлетится на куски. Они могли лишь тешить себя надеждой, что,
прежде чем это произойдет, они пристанут к твердой земле или, что еще
вероятнее, их подберет какое-нибудь судно.
Но сейчас катамаранцы и не помышляли о благополучном завершении
странствий: так незначительны были шансы на спасение и такой отдаленной
казалась самая его перспектива. Стоило им только задуматься над этим, как
они вспоминали всю безвыходность положения и впадали в глубокое уныние.
Впрочем, сегодня у них не хватало времени уноситься фантазией так далеко --
к концу своих скитаний. Их тело и дух были слишком заняты тем, чтобы не дать
этим странствиям трагически оборваться. Мало того, что им приходилось
держаться настороже перед каждой накатывающейся волной и следить, чтобы
"Катамаран" выдерживал ее натиск,--надо было еще присматривать, чтобы не
разошлись связывающие бревна канаты.
Уже несколько раз океан обрушивался на них. Не будь крошка Лали и
Вильям так крепко привязаны к основанию мачты, их обоих смыло бы волной и
они, конечно, погибли бы в мрачной пучине океана.
Двое сильных мужчин с величайшим трудом могли удерживаться на плоту;
чтобы их не смыло за борт, пришлось прикрепить и себя к бревнам, обмотав
веревки вокруг кисти.
Однажды нахлынула громадная волна и затопила их, так что они очутились
на несколько футов под водой. В этот тяжкий миг все четверо решили, что
настал их последний час. Несколько секунд им казалось, будто они идут ко дну
и никогда больше не увидят дневного света.
Скорее всего, так и случилось бы, если бы их не спасло своеобразное
устройство плота: не так-то легко потонуть порожним бочкам -- они тотчас же
всплыли обратно на поверхность, снова вынеся вверх, из воды, "Катамаран" и
его команду.
К счастью, Бен Брас и Снежок не слишком полагались на волю случая,
когда строили свой необычный плот. Бывалый моряк предвидел, что их может
застигнуть в пути такая буря, как сегодня. И вместо того чтобы соорудить
временное суденышко, годное для плавания только в тихих водах, матрос не
пожалел трудов, стремясь сделать плот возможно более мореходным. Вместе со
Снежком они приложили всю свою силу, чтобы попрочнее скрепить бревна и бочки
канатами, и все свое мастерство для умелого использования не слишком-то
пригодного материала, находившегося в их распоряжении.
Уже плавая на "Катамаране", они продолжали возиться с ним каждый день,
чуть ли не каждый час, внося все новые усовершенствования.
Зато теперь они пожинали плоды своих трудов -- ведь только благодаря
этой предусмотрительности и трудолюбию сумели они благополучно противостоять
буре.
Понадейся они на удачу и предайся лености, что было бы, пожалуй,
понятно в том отчаянном положении, в каком они тогда находились, сегодня
наступил бы их последний день--"Катамаран", может быть, и не пошел ко дну,
но развалился бы на куски, и никто из экипажа не остался бы в живых после
такой катастрофы.
Как бы то ни было, и плот и команда выдержали бурю. Перед заходом
солнца ветер стих, сменившись легким бризом. Тропическое море мало-помалу
вернулось к своему обычному состоянию -- наступило затишье. И "Катамаран",
снова распустив свой широкий парус, устремился с попутным ветром вперед в
лучах золотого светила, медленно спускавшегося к западному краю безоблачного
неба.
Глава LXXXIX. ДУШЕРАЗДИРАЮЩИЙ КРИК
Ночь оказалась приятнее дня. Ветер больше не был им врагом. Сменивший
его бриз благоприятствовал скитальцам больше, чем полный штиль, так как
делал их плот устойчивым против мертвой зыби.
К полуночи стихла и зыбь. Так как буря длилась недолго, то волнение
было слабое, да и оно вскоре совсем улеглось.
Наконец-то они могли подумать об отдыхе, таком необходимом после
стольких трудов и треволнений. Проглотив несколько кусков невкусной пищи и
запив их чаркой разбавленного канарского, все легли спать.
Ни сырые доски, служившие постелью, ни насквозь промокшая одежда,
облипавшая тело, не помешали им заснуть.
В более суровом климате им было бы, пожалуй, неуютно. Но здесь, в
тропическом поясе, на океане ночью бывает так жарко, что "мокрые простыни"
кажутся не только терпимыми, но порой даже приятными.
Итак, катамаранцы все до одного улеглись отдыхать.
Обычно они поступали иначе: по ночам кто-нибудь оставался на вахте --
сам "капитан", или бывший кок, или же юнга. Само собой разумеется, малышка
Лали была освобождена от этих обязанностей.
Такая обязательная ночная вахта имела двойной смысл: нужно было вести
"Катамаран" по его курсу и в то же время наблюдать за морем, не покажется ли
где парус.
В эту ночь, если бы они встали на вахту, им прибавилась бы еще одна
обязанность: не следует забывать, что они все еще не избавились окончательно
от своих недавних преследователей. Те, наверно, также шли под ветром.
Катамаранцы ни о чем не позабыли. Но хотя эта мысль не шла у них из
ума, все равно они не в силах были противиться сну. Пусть плот идет куда
хочет, пусть встречный корабль, если попадется на пути, неслышно проплывет
мимо, пусть даже их нагонит большой плот, если так угодно судьбе,--будь что
будет, ничто не помешает им заснуть глубоким, беспробудным сном.
И вдруг все разом проснулись -- их поднял на ноги крик, который мог бы
разбудить и мертвеца. Дикий вопль пронесся над морем с такими странными,
нечеловеческими интонациями, что, казалось, он мог возникнуть только в
пучине океана. Это был короткий, отрывистый крик, но такой громкий, что даже
Снежок очнулся от оцепенения.
-- Что за чертовщина? -- первый спросил негр, потирая себе уши, чтобы
убедиться, не сделался ли он жертвой иллюзии.
-- Право, не знаю, -- отозвался матрос, тоже ошеломленный тем, что
слышал.
-- Как будто кто-то тонет, масса Брас?
-- Похоже, что акула разорвала человека... Так мне все это сразу и
вспомнилось.
-- Ей-богу, ваша правда! Точь-в-точь так кричал напоследок масса Гро!
-- А все-таки, -- продолжал матрос после минутного раздумья, -- что-то
непонятно. Не человек это крикнул, нет, нет! В жизни не слыхал, чтобы
человеческая глотка могла издать такой вопль.
-- А ведь большой плот не близко. Как вы вышибли багор тогда, мы и
пустились наутек. Такой взяли старт, что куда уж тем с "Пандоры"! Им не
удалось подойти хоть чуточку ближе -- ей-ей, не вру! Нет, оттуда крика не
услышишь...
-- А вы поглядите-ка вон туда! Там что-то виднеется! -- вскричал
Вильям, вмешавшись в разговор.
-- Да где же? Что там такое?--спросил матрос.
-- Вон там! -- ответил юнга, указывая вправо. -- Примерно в трех
