верующих".
Однако в четырнадцатом и пятнадцатом веках выработалось несколько
другое понимание предания. "Предание" теперь понималось как отдельный и
самостоятельный источник откровения, данный в дополнение к Писанию. [4]
Утверждалось, что Писание хранило молчание по ряду вопросов, однако для
устранения этого недостатка Бог промыслительно позаботился о втором ис-
точнике откровения: устном Предании, восходящем к самим апостолам. Это
Предание передавалось в Церкви из поколения в поколение. Оберман называ-
ет это предание "Преданием 2".
Подводя итоги, следует сказать, что "Предание 1" является доктри-
нальной теорией одного источника: доктрина основана на Писании, а "Пре-
дание" относится к "традиционному способу толкования Писания". "Предание
2" является доктринальной теорией двух источников: доктрина основана на
двух различных источниках - Писании и устном Предании. Верование, кото-
рое отсутствует в Писании, может, на основании теории двух источников,
быть оправдано как восходящее к устному Преданию. Как мы увидим, именно
против доктринальной теории двух источников была, в первую очередь, нап-
равлена критика реформаторов.
Перевод Библии Вульгата
Когда средневековый богослов говорил о "Писании", он почти неизменно
имел в виду textus vulgatus, "общий текст", составленный великим патрио-
тическим библеистом Блаженным Иеронимом в конце четвертого - начале пя-
того веков. [5] Хотя термин "Вульгата" не вошел еще в общее употребление
в шестнадцатом веке, [6] мы воспользуемся этим термином для обозначения
конкретного латинского перевода Библии, подготовленного Иеронимом в кон-
це четвертого и начале пятого веков. Этот текст дошел до средних веков в
нескольких вариантах, между которыми были значительные расхождения. Нап-
ример, два известных ученых Темных веков Теодульф и Алцуин пользовались
совершенно разными версиями текста Бульгаты. Новый период интеллекту-
альной деятельности начался в одиннадцатом веке, после окончания Темных
веков. Стало ясно, что нужна была стандартная версия этого текста, для
удовлетворения нового интереса к богословию, явившегося частью этого ин-
теллектуального возрождения. Если бы богословы стали основывать свое бо-
гословие на различных версиях Вульгаты, то это неизбежно привело бы к
таким же, если не большим, расхождениям в их выводах. В 1226 г. нужда в
стандартизации была удовлетворена совместными интеллектуальными усилиями
нескольких парижских богословов и книготорговцев, создавших "парижскую
версию" текста Вульгаты. К тому времени Париж был уже признанным центром
богословия в Европе, что привело к тому, что, несмотря на попытки испра-
вить явные неточности, "парижская версия" текста Вульгаты стала норма-
тивной. Следует подчеркнуть, что эта версия была создана без каких-либо
полномочий или покровительства церковного лица: это было чисто коммер-
ческое предприятие. История, однако, полна случайностей, и необходимо
отметить, что средневековые богословы, стремясь основывать свое богосло-
вие на Писании, вынуждены были пользоваться плохим коммерческим изданием
латинского перевода Библии, имеющим ряд недостатков. Возникновение текс-
туальных и филологических методов выявило ужасающие расхождения между
Вульгатой и текстами, которые лежали в ее основе, открывая, таким обра-
зом, путь к доктринальной реформации.
Средневековые национальные версии Писания
В средние века возник ряд версий Писания на национальных языках. Хотя
когда-то считалось, что средневековая Церковь осуждала такие переводы, в
настоящее время известно, что ни издание таких переводов, ни их ис-
пользование духовенством и мирянами явно не запрещалось. [7] Важным при-
мером таких переводов являются Виклиффитские версии, созданные группой
ученых, сплотившихся вокруг Джона Виклиффа из Латтервортаю. [8] Цели пе-
ревода Библии на английский язык были частично духовными, а частично по-
литическими. Духовные цели заключались в открытии мирянам доступа к "За-
кону Божиему", а политические - в подспудном вызове учительскому автори-
тету Церкви. Миряне могли обнаруживать явные различия между видением
Церкви в Писании и ее несколько отталкивающей английской преемницей,
ставя, таким образом, вопрос о программе реформ.
Несмотря на всю важность таких национальных версий, их значение не
следует преувеличивать. Следует помнить, что все эти версии были всего
лишь переводами с Вульгаты. Они были основаны не на оригиналах подлинных
рукописей, а на версии Вульгаты со всеми ее слабостями и ошибками. Воп-
рос о Реформации мог быть поставлен лишь после применения гораздо более
сложной текстуальной и филологической техники чем та, которой пользова-
лись члены кружка Виклиффа в Латтерворте. Именно к этим методам, разра-
ботанным такими гуманистическими учеными, как Лоренцо Балла и Эразм Рот-
тердамский, мы сейчас и обращаемся.
Гуманисты и Библия
Мы уже видели, какое значение имело гуманистическое движение для исс-
ледования Писания (стр. 63-87). Будет полезно, если мы соберем воедино
основные элементы гуманистического вклада в этот важный вопрос.
1. Огромное значение, придаваемое гуманистами необходимости возвраще-
ния "ad fontes" установило приоритет Писания над его комментаторами,
особенно средневековыми. К тексту Писания подходили непосредственно, а
не через сложную систему толкований и комментариев.
2. Писание следовало читать на языках оригинала, а не в латинском пе-
реводе. Так, Ветхий Завет следовало изучать на древнееврейском (кроме
разделов, написанных на арамейском), а Новый Завет нужно было читать на
греческом. Растущий интерес гуманистов к греческому языку (который мно-
гие гуманисты считали непревзойденным по способности передавать фило-
софские концепции) еще больше усиливал важность, придаваемую новозавет-
ным документам. Ученый идеал позднего Ренессанса предполагал "trium
linguarum gnarus" - "владение тремя языками" (древнееврейским, греческим
и латинским). Трехязычные колледжи были основаны в Алкале (Испания), Па-
риже и Виттенберге. Новый интерес к Писанию на языке оригинала и его
доступность вскоре выявили ряд серьезных переводческих ошибок в Вульга-
те, некоторые из которых имели большое значение (см. стр. 75-78)
3. Гуманистическое движение открыло доступ к двум существенным оруди-
ям, необходимым для нового метода исследования Библии. Во-первых, отк-
рылся доступ к напечатанным текстам Писания на языках оригинала. Напри-
мер, "Novum Instrumentum omne", изданный Эразмом в 1516 г. открыл ученым
доступ к напечатанному тексту греческого Нового Завета, а в 1509 Лефевре
д'Этапле издал еврейский текст некоторых Псалмов. Во-вторых, стали дос-
тупны учебники по классическим языкам, что позволяло ученым изучить эти
ранее недоступные языки. Отличным примером такого рода материалов явля-
ется учебник древнееврейского языка "De rudimentis hebraica", изданный
Раухлином в 1506 г. Более распространены были греческие учебники: в 1495
г. алдинская типография выпустила издание греческой грамматики Ласкари-
са; перевод греческой грамматики Феодора Газского, сделанный Эразмом,
появился в 1516 г., а в 1518 г. Меланхтон написал мастерский учебник
греческого языка. [9]
4. Гуманистическое движение выработало текстуальную технику, способ-
ную точно установить наилучший текст Писания. Эта техника была использо-
вана, например, Лоренцо Валлой для демонстрации поддельности знаменитого
"Дара Константина" (см. стр 11). Стало возможным избавиться от многих
текстуальных ошибок, которые вкрались в парижское издание Вульгаты.
Эразм потряс современников, исключив как позднее добавление значительную
часть одного стиха из Библии (1 Ин. 5: 7), которую он не нашел ни в од-
ной греческой рукописи. В переводе Вульгаты написано следующее: "ИБО ТРИ
СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ НА НЕБЕ: ОТЕЦ. СЛОВО И СВЯТЫЙ ДУХ; И СИИ ТРИ СУТЬ ЕДИНО.
И ТРИ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ НА ЗЕМЛЕ: дух, вода и кровь". Часть стиха, отме-
ченная заглавными буквами и изъятая Эразмом, присутствовала в Вульгате,
но отсутствовала в греческих текстах. Поскольку этот текст служил важным
доказательством для доктрины Троицы, многих это привело в ярость. Богос-
ловский консерватизм часто брал верх над ученым прогрессом: даже издан-
ная в 1611 г. знаменитая "King James Version" (известная также как авто-
ризованная версия) включала подложный стих, несмотря на его явную непод-
линность. [10]
5. Гуманисты были склонны рассматривать древние тексты как своеобраз-
ные передатчики опыта, который можно было почувствовать, используя над-
лежащие литературные методы. В концепцию ad fontes входила мысль о вос-
создании опыта, передаваемого текстом. В случае с Новым Заветом, этот
опыт был опытом присутствия и силы воскресшего Христа. Поэтому Писание
читалось с чувством предвосхищения: считалось, что благодаря правильному
чтению и изучению Писания можно было воссоздать в шестнадцатом веке жиз-
ненность и волнение апостольской эры.
6. В своем "Enchiridion", который в 1515 г. приобрел огромное влия-
ние, Эразм утверждал, что ключом к обновлению Церкви являются библейски
образованные миряне. Духовенство и Церковь оставались в стороне: светс-
кий читатель Писания имел в нем более чем надежного проводника к основам
христианской веры и особенно практики. Эти взгляды, получившие широкое
распространение среди светской интеллигенции Европы, несомненно подгото-
вили путь для библейской реформационной программы Лютера и Цвингли в пе-
риод 1519 - 1525 гг. Несмотря на то, что Лютер придерживался богословс-
кого подхода к Писанию, который контрастировал с недоктринальным отноше-
нием Эразма, его считали твердо стоящим на эразмианском основании.
Библия и Реформация
"Библия, - писал Уильям Чиллингворт, - я говорю: только Библия явля-
ется религией протестантов". Эти знаменитые слова английского протестан-
та семнадцатого века суммируют отношение Реформации к Писанию. Кальвин
утверждал то же самое в менее запоминающейся, но более полной фразе:
"Пусть это будет аксиомой: ничто не должно в Церкви признаваться Словом
Божиим, что бы не содержалось, во - первых, в законе и пророках, во-вто-
рых, в писаниях апостолов; не существует иного метода учения в Церкви,
кроме как в соответствии с предписанием и законом Его Слова". Для
Кальвина, как мы впоследствии увидим, институты и установления как Церк-
ви, так и общества, должны были основываться на Писании: "Я одобряю лишь
те человеческие институты, которые основаны на авторитете Божием и взяты
из Писания". В 1522 г. Цвингли озаглавил свой трактат о Писании "О яс-
ности и определенности Слова Божиего", утверждая, что "основанием нашей
религии является письменное слово, Писание Божие". Такие взгляды указы-
вают на чрезвычайно высокий авторитет Писание, принятый реформаторами.
Этот взгляд, как мы уже видели, не является чем-то новым: он является
преемственным по отношению к средневековому богословию, которое, за иск-
лючением некоторых позднейших францисканских авторов, считало Писание
важнейшим источником христианской доктрины. Различие между реформаторами
и средневековыми богословами в этом вопросе касается не статуса Писания,
а того, как оно определялось и толковалось. Ниже мы рассмотрим эти воп-
росы подробнее.
Канон Писания
Центральное место в любой программе, рассматривающей Писание как нор-
мативный документ, является определение Писания. Иными словами, что яв-
ляется Писанием? Термин "канон" (греческое слово, означающее "правило"
или "норма") стало употребляться для обозначения тех писаний, которые
Церковь признала подлинными. Для средневековых богословов термин "Писа-
ние" означало "Книги, включенные в Вульгату". Однако реформаторы посчи-
тали себя вправе поставить такое суждение под сомнение. В то время как
все новозаветные произведения были приняты как канонические - опасения
