Лютера касательно четырех из них не получили поддержки [11] - возникли
сомнения относительно нескольких ветхозаветных Книг. Сравнение содержа-
ния Ветхого Завета еврейской Библии, с одной стороны, и греческих и ла-
тинских версий (таких как Вульгата), с другой, показывает, что последние
содержат ряд Книг, отсутствующих в первой. Реформаторы утверждали, что к
канону Писания могли принадлежать лишь те ветхозаветные Книги, которые
были первоначально включены в еврейскую Библию. [12] Таким образом было
проведено различие между "Ветхим Заветом" и "Апокрифом": к первому при-
надлежали Книги, содержащиеся в еврейской Библии, в то время как ко вто-
рому - те, которые находились лишь в греческой и латинских Библиях (нап-
ример, в Вульгате), но не в еврейской Библии. Хотя реформаторы признава-
ли, что апокрифические произведения были поучительным чтением, существо-
вало общее согласие о том, что эти Книги нельзя использовать как основа-
ние для доктрин. Однако средневековые богословы, за которыми последовал
Тридентский собор 1546 г., определяли "Ветхий Завет", как "те ветхоза-
ветные Книги, которые содержатся в греческой и латинских Библиях", уст-
раняя, таким образом, различия между "Ветхим Заветом" и "Апокрифом"
Таким образом, существовало фундаментальное различие между римско-ка-
толическим и протестантским пониманием термина "Писание". Это различие
сохранилось до наших дней. Сравнение протестантских версий Библии - дву-
мя наиважнейшими из них являются Revised Standard Version (RSV) и New
International Version (NIV) - с римско-католическими Библиями (например,
Иерусалимской Библией) выявляет эти различия. Вероятно, можно сказать,
что в наши дни Библия чаще издается без Апокрифа, чем с ним. Таким обра-
зом, "Scripture sola" означала для реформаторов не одно, а два отличия
от их римско-католических оппонентов: они не только признавали различный
статус Писания, но и не соглашались в том, что же является собственно
Писанием. В чем же суть этого спора?
Одним католическим обрядом, против которого особенно возражали рефор-
маторы, была молитва за умерших. С точки зрения реформаторов, этот обряд
покоился на небиблейском основании (доктрине чистилища) и способствовал
распространению народных суеверий и их церковной эксплуатации. Их като-
лические оппоненты, однако, возражали, указывая, что такая практика чет-
ко показана в Писании, в 2 Макк. 12. 40-46. Реформаторы же, объявив эту
Книгу апокрифичной (и, следовательно, не являющейся частью Библии), мог-
ли возразить, что, по крайней мере на их взгляд, этот обряд был небиб-
лейским. На это следовал вполне очевидный ответ католиков о том, что ре-
форматоры основывали свое богословие на Писания, но лишь после того, как
они исключили из канона все, что противоречило их богословию!
Одним из следствий этого спора был выпуск и распространение авторизо-
ванных списков Книг, которые считались библейскими. На четвертом заседа-
нии Тридентского собора (1546 г.) был выработан подробный список, кото-
рый рассматривал апокрифические Книги как подлинно библейские, в то вре-
мя как протестантские конгрегации в Швейцарии, Франции и других местах
издавали списки, в которых эти книги были сознательно пропущены, или
указывалось, что они не играли никакой роли в вопросах доктрины.
Авторитет Писания
Реформаторы основывали авторитет Писания на его связи со Словом Божи-
им. Для некоторых эта связь была абсолютной: по их мнению, само Писание
и было Словом Божиим. Для других эта связь была несколько более опосре-
дованной: по их мнению, Писание содержало Слово Божие. Тем не менее су-
ществовал консенсус по поводу того, что Писание следовало воспринимать
как слова Самого Бога. Для Кальвина авторитет Писания основывался на
том, что библейские писатели были "секретарями Святого Духа" ("notaires
authentiques" во французской версии "Наставлений). Как указал Генрих
Буллингер, авторитет Писания был абсолютным и автономным: "В связи с
тем, что это Слово Божие, святое библейское Писание само по себе облада-
ет достаточным положением и надежностью". Само Евангелие могло говорить
за себя, указывать на свое неадекватное восприятие и неточное истолкова-
ние в шестнадцатом веке и исправлять их. Писание могло как осудить позд-
несредневеновую Церковь, так и показать пример для новой зарождающейся
реформированной Церкви.
Ряд вопросов поможет продемонстрировать важность принципа "sola
Scriptura". Во-первых, реформаторы настаивали на том, что авторитет пап,
соборов и богословов является второстепенным по отношению к авторитету
Писания. Это не означает, что они не имели никакого авторитета: как мы
впоследствии увидим, в вопросах доктрины реформаторы признавали автори-
тет определенных соборов и богословов патриотической эры. Это означает,
что их авторитет основан на Писании и поэтому является вторичным по от-
ношению к нему. Библия как Слово Божие должна стоять выше отцов Церкви и
соборов. Кальвин писал об этом следующим образом:
"Хотя мы утверждаем, что Слово Божие одно лежит вне сферы нашего суж-
дения и что авторитет Отцов Церкви и соборов простирается до тех пор,
пока они согласуются с законом Слова, мы готовы отдать им должное по их
положению при Христе".
Лютер был склонен отстаивать принцип "sola Scriptura" указанием на
путаницу и непоследовательность средневекового богословия, в то время
как Кальвин и Меланхтон утверждали, что лучшее католическое богословие
(например, богословие Августина) поддерживало их взгляды на приоритет
Писания.
Во-вторых, реформаторы утверждали, что авторитет в Церкви вытекает не
из занимаемой должности, а из Слова Божьего, которому занимающие эту
должность служат. Традиционное католическое богословие основывало авто-
ритет лица, занимавшего определенную должность, на самой этой должности
(например, авторитет епископа основывался на в том, что он являлся епис-
копом) и подчеркивало историческую преемственность епископского служе-
ния, восходящего к апостольским временам. Реформаторы основывали автори-
тет епископов (или служителей Церкви, занимавших равные им должности у
протестантов) на их верности Слову Божиему. Как писал по данному вопросу
Кальвин:
"Различие между нами и папистами заключается в том, что они верят,
будто Церковь не может быть столпом истины, если она не возвышается на
Слове Божием. С другой стороны, мы утверждаем, что истина сохраняется в
ней и передается ею другим благодаря тому, что она благоговейно прекло-
няется перед Словом Божиим."
Историческая преемственность имеет мало значения для верного провозг-
лашения Слова Божьего. Раскольничьим Церквам Реформации было отказано в
исторической преемственности с ее институтами: например, ни один католи-
ческий епископ не стал бы рукополагать священников для реформатских
церквей. Однако реформаторы утверждали, что авторитет и функции еписко-
па, в конечном итоге, зависят от верности Слову Божиему. Аналогичным об-
разом, решения епископов (а также соборов и пап) являются обязательными
в той мере, в какой они верны Писанию. В то время как католики подчерки-
вали важность исторической преемственности, реформаторы делали акцент на
одинаковой важности доктринальной преемственности. Хотя протестантские
Церкви, в основном, не могли соответствовать критерию исторической пре-
емственности, епископата (за исключением английской и шведской Реформа-
ции, где имело место отступничество католических епископов), они облада-
ли необходимой верностью Писанию, что, по их мнению, узаконивало протес-
тантские церковные должности. Могло не существовать неразрывной истори-
ческой связи между руководителями Реформации и епископами ранней Церкви,
однако, по утверждениям реформаторов, поскольку они верили и учили тому
же, что и епископы ранней Церкви, (в отличие от Евангелия, искаженного
средневековой Церковью), необходимая преемственность все же существова-
ла.
Таким образом, принцип "sola Scriptura" включал в себя утверждение,
что авторитет Церкви основывался на ее верности Писанию. Оппоненты Ре-
формации, однако, смогли привести изречение Августина: "Я бы не поверил
Евангелию, если бы меня не подвиг к этому авторитет католической Церк-
ви". Разве само существование канона Писания не указывало на авторитет
Церкви по отношению к Писанию? В конце концов, именно Церковь определя-
ла, что является "Писанием" - и это, похоже, наводило на мысль, что Цер-
ковь была независима от Писания и имела перед ним приоритет. Так Джон
Эк, оппонент Лютера на знаменитом Лейпцигском диспуте 1519 г., утверж-
дал, что "Писание не является подлинным бед авторитета Церкви". Это за-
явление ставило четкий вопрос о взаимоотношениях между Писанием и Преда-
нием, к которому мы сейчас обращаемся.
Роль Предания
Принцип "sola Scriptura" казалось бы, исключает всякое указание на
Предание в христианском богословии. Однако, как мы впоследствии увидим,
магистерские реформаторы имели достаточно положительное понимание Преда-
ния.
Выше мы отмечали два понимания предания, характерных для периода
позднего средневековья и обозначенных нами "Предание 1" и "Предание 2"
(см. стр. 170). Принцип "sola Scriptura", казалось, должен относиться к
пониманию богословия, не уделяющему Преданию никакой роли - пониманию,
которое мы можем обозначить как "Предание О". Три основные понимания от-
ношения между Писанием и Преданием, существовавшие в шестнадцатом веке,
можно свести к следующему:
Предание 0: Радикальная Реформация
Предание 1: Магистерская Реформация
Предание 2: Тридентский собор
На первый взгляд, этот анализ может показаться неожиданным. Разве ре-
форматоры не отрицали Предание в пользу сугубо библейского свиде-
тельства? Однако реформаторов, фактически, волновало исключение челове-
ческих добавлений и искажений из библейского свидетельства. Идея "тради-
ционного толкования Писания", воплощенная в концепции "Предания I", была
вполне приемлема для магистерских реформаторов при условии, что это тра-
диционное толкование могло быть оправдано.
Единственным крылом Реформации, которое последовательно применяло
принцип "sola Scriptura", была радикальная Реформация, или "Анабаптизм".
Для таких радикалов (или "фанатиков", как называл их Лютер), как Томас
Мюнцер или Каспар Швенкфельд, каждый человек, находясь под водительством
Святого Духа, обладал правом толковать Писание так, как ему хотелось,
Для радикала Севагтьяна франка Библия является "Книгой за семью печатя-
ми, которую нельзя открыть без ключа Давида, которым является просветле-
ние Духа". Таким образом, был открыт путь индивидуализму, и личное суж-
дение отдельного человека было поставлено выше коллективного суждения
Церкви. Так, радикалы отрицали крещение младенцев (которого продолжали
придерживаться магистерские реформаторы) как небиблейскую практику. (В
Новом Завете не существует явных указаний на необходимость совершения
данного ритуала). Аналогичным образом отрицались такие доктрины, как
доктрины Троицы и Божественности Христа, как не имеющие достаточных биб-
лейских оснований. "Предание О" помещало личное суждение отдельного че-
ловека, касающееся толкования Писания, выше коллективного суждения хрис-
тианской Церкви. Такой взгляд открывал дорогу анархии и, как показала
история радикальной Реформации, анархия не замедлила проявиться.
Как было указано, магистерская реформация была достаточно консерва-
тивна по богословским вопросам. Традиционные доктрины - такие, как Бо-
жественность Иисуса Христа и доктрина Троицы, - не отрицались на основа-
нии убеждения реформаторов, что эти традиционные толкования Писания были
правильны. Были сохранены многие традиционные обряды (такие, как креще-
ние младенцев) на основании веры реформаторов в их соответствие Писанию.
