Хелен сейчас разговаривала фразами, короткими, будто удар кнута. Я
понимал -- ей овладело боевое безумие, она близка к состоянию берсерка.
Еще миг -- закусит штурвал, и вообще говорить перестанет...
-- Надо помешать. Бомб у нас нет. Надо замусорить палубу. Слышишь?
-- Да, -- Марк привстал, и даже от этого легкого движения планёр
закачало, как лодку в шквал. -- Что я могу? -- на самое ухо крикнул он
Хелен.
-- У тебя на Слове тонны три стекла и железа!
Марк посмотрел на меня круглыми глазами. Я, честно говоря, тоже
решил, что летунья сходит с ума.
-- Пройдем над палубой. Низко. Крикну, когда сбрасывать.
-- Я же в кабине! Я не могу сейчас Слово говорить! -- видно, Марк от
растерянности забыл, что имеет дело с другой владелицей Слова.
-- Высунься! Выпрыгни! Что хочешь сделай, палубу накрой!
Планёр клюнул носом и начал снижаться.
Умом я понимал, что Хелен права. Погонятся за нами другие планёры --
все. Пусть даже не собьют с небес -- летунья не зря говорила, что бой в
воздухе почти невозможен, но увидят, где мы опустились, поднимут
тревогу...
Вот только как сбросить чудовищный груз, принятый Марком на Слово?
То, что взял, то в руке обратно и появляется... разрежет наш планёр
напополам стеклянная стена... вот и все дела.
-- Быстрее! -- не оборачиваясь велела Хелен. -- У вас две минуты!
Я задергал головой. Так, выбить стекло, или прорвать обшивку... нам
ведь не привыкать, точно, Марк? А что дальше? Пусть даже высунет пацан
руки, ухитрится Слово произнести -- возникшая из Холода стена сломает
крылья.
Только снизу, под кабиной, ничего нет...
Выхватив нож, я дернул Марка на себя, тот кое-как втиснулся на
сиденье. Нагнувшись, я принялся рубить переплетение реек под ногами.
-- Сломаешь опорный киль или лонжероны -- вмиг рухнем! -- сообщила
Хелен, даже не оглядываясь. По звукам все поняла.
Знать бы еще, где эти кили и лонжероны... Сплошные планки и
бамбуковые трубки, порой какие-то тросики попадаются... так, их обойдем,
летунье надо рулями вертеть...
Наконец лопнул последний слой ткани и под ногами у меня засияла дыра.
Узенькая, но Марк вроде должен протиснутся. И планёр пока не рассыпался,
значит угадал я.
-- Лезь, -- коротко, будто от Хелен заразился, велел я.
Мальчишка в ужасе смотрел вниз. Метрах в ста под нами бежали волны,
видно было даже желтое песчаное дно. Мелко здесь, не зря линкор к берегу
не подошел.
-- Давай! Головой вниз! Я держать стану за ноги! Когда надо будет
бросать...
А как подать знак? От свиста ветра даже в кабине кричать приходится,
а когда Марк высунется, телом проем загородит, так вообще ничего не
услышит.
-- Я тебя ущипну, -- порадовал я Марка. -- Первый раз --
приготовится, второй -- произносить Слово!
Мальчишка смотрел на меня, не в силах вымолвить не звука. Я его
понимал. Я сам бы в эту дыру не полез. Болтаться вниз головой, на такой
высоте, в мчащемся планёре, и при этом еще Слово произнести.
Точно, Хелен ума лишилась.
И я с ней за компанию, видно.
-- Марк! Ну давай! -- я схватил его за плечи. -- Прошу тебя! Доверься
мне, я удержу! Не бойся!
Нет, боятся он не перестал. Даже прибавилось в глазах ужаса -- но уже
вперемешку с тоскливой обреченностью. Марк скрючился и полез головой в
дыру. Я схватил его за ноги -- мешала дурацкое, мешковатое одеяние. Не
думали святые братья из интендантства Церкви, что в этих платьях
придется кому-то из летящего планёра высовываться...
Наконец я ухватил Марка поудобнее, под коленки, и, чувствуя, что он в
любой миг может забиться в истерике, впихнул головой в отверстие.
Пошел он хорошо, будто я дыру под него целый день рассчитывал, и
каждый час мерки снимал. Едва Марк оказался в дыре по пояс, как отчаянно
задергался. Может быть, ему там было холодно, но скорее -- просто
страшно. Платье сползло, колоколом накрыв пол и прореху, наружу торчали
лишь голые ноги и тощий зад в кружевных панталонах. Надо же, какое белье
монашки носят! Теперь буду знать, что врать в компаниях...
-- Маркус готов, -- сообщил я.
Луиза, которая за потоком событий никак не поспевала, перегнулась
через спинку кресла и неуверенно протянула руку, намереваясь придержать
Марка.
-- Убери! -- рявкнул я. -- Решит, что щипок, Слово скажет не вовремя!
Настоятельница застыла. Вот как с ней надо, оказывается.
-- Может так его и оставить? -- неожиданно сказала Хелен. -- Не
задувает, и вроде даже устойчивость повысилась... дураки ученые, не
додумались на планёр нижний киль поставить...
Я не смотрел, что происходит вокруг. Чувствовал, что снижаемся,
слышал, что толкачи еще работают, а все остальные силы занимал Марк. От
страха он вспотел, и держать его стало труднее.
-- Приготовится!
Подмигнув Луизе, я ущипнул Марка за ягодицу. Никакой реакции. Может,
уже сознания лишился?
-- Жив, как думаешь? -- спросил я настоятельницу. Ту стала бить
дрожь.
-- Внимание... захожу на цель...
Понимала ли сейчас Хелен, кто сидит в планёре, какой груз мы
готовимся скинуть, кто под нами? Не знаю. Может быть для нее слились
воедино воспоминания и реальность, война со взбунтовавшимися гайдуками и
побег из Миракулюса... И не гордость Державы, линкор "Сын Грома" она под
собой видит, а вражеский караван, и не мне, вору, приказы отдает, а
своему товарищу-летуну, бомбометанием занятому...
-- Сброс! -- крикнула Хелен. Так требовательно, что я едва не
выпустил Марка. Нет, держал по-прежнему крепко, но в уме разом
пронеслась картина -- я разжимаю пальцы, мальчишка проскальзывает вниз,
оставляя в рваной дыре все свои тряпки, и падает на палубу линкора...
В голове ужасы вертятся, а руки не подвели. Я ущипнул Марка еще раз и
стал ждать.
-- Три, два, один... -- быстро и размеренно считала летунья. Видно,
дала команду с запасом по времени.
Только все зря. Не шевелится Марк, не чует моих сигналов. Лишился уже
разума со страху, и...
Тряхнуло.
Ох, как нас тряхнуло!
Солнце мигом во все окна заглянуло, играя с морем в чехарду.
И линкор я увидел, с двумя планёрами, закрепленными на палубе в
причудливых устройствах.
И несущуюся вниз, порхающую будто опавший лист, стену из стекла и
металла.
Сказал Марк Слово!
Вовремя сказал!
Упираясь ногами в пол, рыча от натуги, я вытягивал его из дыры. Хелен
успокоила планёр почти мгновенно, и теперь мы ползли вверх, но в
какой-то краткий миг я успел распрощаться с жизнью.
Но Марка не выпустил.
Еще в воздухе стена развалилась, и продолжила путь отдельными кусками
стекла и чугуна. Большая часть накрыла палубу, серебристыми искрами
сверкнули разлетающиеся осколки, металлические балки пробивали палубу и
ныряли куда-то в недра линкора. Видно, одна из них пробила паровой котел
или паропровод -- с палубы ударил фонтан белого пара.
Ни в одном бою "Сын Грома" не получал столь молниеносного и
чудовищного по силе удара!
И если раньше мы были просто беглые преступники, то теперь наше имя
будет проклято на веки вечные.
Марка трясло, когда я, наконец-то, втащил его в кабину. Лицо у
мальчишки было красное, глаза будто у кролика. Это встречным ветром вмиг
исстегало... и как он ухитрился Слово произнести...
-- Жив? Марк? -- я обнял его, с запоздалым раскаяньем понимая, что
ему пришлось пережить. -- Марк?
Он беззвучно раскрывал рот, силясь что-то сказать.
-- Точно! Опять рулей еле слушается! -- крикнула Хелен. -- И
задувает! С принцем в днище куда лучше летели!
Обезумела!
Хелен повернулась, посмотрела на Марка. Улыбнулась, и я понял, что
она просто тормошит его -- как может.
-- Нет, я не согласен, -- быстро ответил Марк. Голос был осипший, но
твердый, даже с иронией. -- Сама туда лезь, а я поведу.
-- Молодец, -- удивленно сказала Хелен. -- Какой ты молодец...
Маркус, спасибо.
Мальчишка обернулся, посмотрел на удаляющийся линкор. Тоскливо
сказал:
-- Какой тут молодец... Свой линкор изувечил. Люди... наверняка. А я
к нему приписан флаг-капитаном, по достижении совершеннолетия...
Луиза смотрела на Марка с таким блаженным лицом, будто собиралась
лизнуть в щеку на манер верной собаки.
-- Думал, что ты сознания лишился, -- сказал я. -- Затих совсем.
Марк заколебался, словно не зная, стоит ли говорить.
-- Ильмар... там... там так красиво. Я вначале назад смотрел, глаза
ветром не резало. Небо, остров, море, хвост планёра, мелкие островки
какие-то, красивые...
-- Фаральоне, -- сказала Луиза. -- Дивное творенье Господа.
Мальчик послушно кивнул, продолжил:
-- И все это перевернуто... страшно и красиво. Не думал, что так
бывает.
Я глянул в дыру под ногами:
-- Нет. Не полезу. Ты меня не удержишь.
-- Ага. Не удержу, -- Марк потер зад, поморщился: -- Сволочь ты,
Ильмар. Я теперь сесть не смогу.
-- Спокойно, сядем все, -- откликнулась Хелен. -- От погони
оторвались, это главное.
Глянув назад, я попытался высмотреть, нет ли в небе планёров.
Смотреть против солнца было нелегко, и хотя разок и почудилась в облаках
белая точка, но это могло быть что угодно, от птицы до мушек в глазах.
-- Да нет, нет никого, -- сказала Хелен. -- Я видела, мы оба планёра
накрыли. Крылья им разнесло, а кабины, слава Сестре, целы... Пока новые
выкатят, пока палубу очистят...
Как она видит, что я делаю? Я подозрительно глянул на летунью и вдруг
заметил крошечное зеркальце на приборной доске. Интересно, все летуны
такими пользуются, или только женщины?
-- Ты уж извини, Марк, -- попросил я. -- Думал, ты в обмороке, щипал
от души.
-- Да ладно...
Не знаю уж, насколько лучше планёр летел с Марком в полу кабины. На
мой взгляд он и сейчас шел ровно, даже ровнее чем "фалькон".
Шум толкачей стал стихать. Хелен вздохнула, и рванула рычаг.
Выдохшиеся толкачи понеслись вниз -- уже не так эффектно, как предыдущая
пара, горючее в них кончилось. Планёр немного подался вверх.
-- Дотянем? -- спросил я.
-- Надеюсь. Втроем бы точно дотянули.
Луиза промолчала, только побледнела слегка, будто ожидая, что ей
предложат спрыгнуть. Я посмотрел вперед, на берег, и решил, что дотянем
точно. Расстояние-то небольшое, не через полдержавы лететь...
-- Задувает, -- мрачно сказал Марк. Поводил ногой над дырой в полу,
будто краткий полет вниз головой начисто лишил его страха высоты. Потом
стал стягивать монашеское облачение. Глянул на Луизу, пояснил: -- Это не
мужской стриптиз, просто не могу больше в этом ходить...
Мужчина... Через минуту он уже забил дыру в полу скомканным платьем,
зябко поежился, оставшись в одних панталонах и сорочке.
-- Если сможешь, стащи с меня куртку, -- предложила Хелен.
-- Не надо, у меня старая одежда с собой.
-- Ага. Поняла. Ты чувств не лишишься, снова в Холод лезть?
Марк на миг задумался, будто вслушиваясь в ощущения своего организма.
-- Нет, вроде ничего. После этой стены... как на гору поднялся,
теперь легче.
Он потянулся в ничто, вздрогнув, когда по кабине пронесся ледяной
ветерок.
-- Осторожнее, дубина! -- ругнулась Хелен. -- Простите, принц...
Планёр поплясал немного в воздухе и успокоился.
-- Я больше не буду.
Марк оперся о мое плечо, принялся натягивать штаны. Я помог, в
крошечном пространстве кабины любое действие превращалось в
акробатический этюд.
-- Маркус... -- задумчиво сказала Хелен. -- Ты овладевал Словом сам?
-- Да.
-- По Книге?
-- Угу, -- плюхнувшись мне на колени, мальчишка принялся надевать
рубашку. Одежда, в которой он прошел весь этап и побег с Печальных
Островов, была чистой и заштопанной, наверное, Луиза постаралась.
-- Первый раз было трудно?
