нас. Но вряд ли с такой выси летун способен был нас разглядеть.
Дорога проходила мимо села, и никакой остановки не было. Но я
безошибочно повел всех к маленькой группе деревьев у обочины. Наверняка,
тут все и встают, чтобы остановить дилижанс. В тени, и рядом ручей.
-- Куда поедем? В Сорренто не стоит... -- размышляла вслух летунья.
Я кивнул. От Сорренто как раз паром на Миракулюс и ходит. Будь я
один, или вдвоем с Хелен -- был бы смысл там спрятаться, под носом у
преследователей. Но с Марком, с Луизой -- которую там наверняка все
монахи знают...
-- Значит, в другую сторону. В Рим.
-- Все дороги ведут в Рим, -- сказав эту банальность, Луиза просияла.
Я с тоской понял, почему ей не удалось ничего добиться в миру, а вот в
лоне Церкви она пришлась к месту. У святых братьев и сестер одно занятие
-- избитые истины излагать. И хоть бы кто из них подумал, что когда
Искупитель веру принес -- она замшелой не была. Потому, наверное, я и
предпочитаю верить и молиться сам, а не через посредство Церкви. Уж
слишком много посредников по пути будет, обязательно заплутает
молитва...
-- Дилижанс! -- звонко выкрикнул Марк. -- Дилижанс!
Запрыгав на одной ножке, он стал указывать вдаль. Я был поражен.
Хелен, кажется, тоже. Прекратив кривляться, Марк серьезно спросил:
-- Я переигрываю?
-- Да, -- признал я. -- Тебе не пять лет, а десять. Ты стараешься
выглядеть взрослым.
-- Ясно.
Дилижанс был огромный, с восьмериком лошадей. Чудище на колесах, а не
дорожная повозка. Это меня смутило -- такие роскошные экипажи могут и не
остановиться ради случайных путников. Да и отправляют в путь такие
махины, лишь дождавшись полной загрузки. Зато в дилижансе была целая
череда дверок -- отдельные купе для пассажиров первого класса.
Самое то для нас.
Возниц было двое. Увидев нас, они обменялись короткими репликами, и
дилижанс начал притормаживать. Я вышел вперед, дамы и мальчик остались
ждать. Эх, Хелен бы сейчас пошел веер в руки, а Луизе -- зонтик!
-- День добрый! -- приветствовал я возниц. -- Не возьмете попутчиков?
Возницы были молодые, загорелые, черноволосые парни. Один с интересом
уставился на летунью, другой повел разговор:
-- Только места в первом классе свободны. Двадцать марок до Рима.
Я изобразил смущение -- для торговца средней руки сумма была
великовата.
-- От Сорренто вы бы тридцать заплатили, -- сообщил возница. Вероятно
-- честно. -- А других дилижансов сегодня не дождетесь. Мы только
выехали, как город перекрывать стали. Ищут кого-то.
Как быстро! Видно, с линкора послали паровой катер на берег, и взяли
префекта за глотку.
-- Ох... ну... если выхода нет... -- я глянул на крышу дилижанса --
там, и впрямь, народу было много. Больше крестьяне, какие-то смуглые
девицы, уныло торчала голова чиновника в жесткой черной шляпе. --
Ночевать тут...
Я обернулся на село. Скривился.
-- Решайте быстрее, сеньор, -- возница сверкнул белозубой улыбкой. --
У нас график.
-- Идемте! -- я махнул рукой спутницам и Марку. Выгреб из карманов
деньги -- хватило в обрез. Возница, не таясь, проверил
перстнем-магнитиком, не фальшивые ли у меня марки, указал на ближайшую
дверь. Я первым вскарабкался по подножке, подал руку Хелен, подхватил
поданного Луизой Марка... да, весу-то в нем на все двенадцать, хорошо,
что настоятельница -- женщина крепкая.
-- Зато будет о чем вспомнить! -- утешил меня возница, пряча деньги в
карман. -- В первом классе, как-никак, словно высокородные! Рессоры
новые, ободья, глянь, каучуковые, сами убедитесь -- хода не слышно! Одни
графы так ездят!
Эх, знал бы ты, дурачок, с кем говоришь...
Купе оказалось уютным, как все купе первого класса, в которых я
немало поездил за свою жизнь. В сравнение с епископской каретой не идет,
конечно, но очень мило.
Два мягких кожаных диванчика вдоль стены, оба раскладываются. Между
ними узкий столик, который можно сложить. На стенах -- вазоны с пышными
бумажными цветами. Я постучал по стенке -- довольно толстая. Можно
свободно общаться.
-- Очень миленько, -- чопорно сказала Луиза, усаживаясь. В этот миг
возница щелкнул кнутом, дилижанс тряхнуло, и она с визгом полетела на
пол. Хелен кое как удержалась. Мы с Марком предусмотрительно устроились
против хода.
-- Вовремя, -- помогая Луизе подняться, произнесла Хелен. -- Я не
ошиблась? Кучер сказал, что город закрыли?
-- Да. Это уже добрая традиция для меня.
-- Удивительно, что мы не вызвали подозрений. Без багажа, никаких
курортов рядом...
-- Хелен, эти двадцать стальных пошли вознице в карман. В таких
случаях сомнения куда-то улетучиваются. Так что можно ехать спокойно...
весь вопрос -- куда?
Летунья пожала плечами. Прильнула к окну, всматриваясь вверх.
-- Планёр ищешь?
-- Да... Вроде нет. И так он долго держался, мастер вел...
-- Тогда предлагаю решить основной вопрос. Куда мы едем? Я оплатил
путь до Рима, но стоит ли нам появляться в святом городе -- не уверен.
-- Я тоже, -- согласилась летунья.
Луиза, уже оправившись после полета на пол, энергично замотала
головой:
-- Урбис давно уже утратил истинную святость и стал лишь символом
веры. Нет!
-- Единогласно... -- начал я. -- Прости, Марк. Твое мнение?
Мальчик замялся:
-- Я не знаю. Я редко из Версаля выезжал...
-- Но все-таки?
-- Лучше в Рим не ехать.
-- Единогласно, -- повторил я. -- Значит, сойдем по дороге,
где-нибудь, где есть хорошая транспортная развилка.
-- Неаполь, -- предположила Хелен.
-- Вполне годится, -- одобрил я. -- Там есть планёрное поле?
-- Кто меня теперь пустит к планёрам...
-- Угоним.
В глазах Хелен блеснул огонек. Отлучение от неба, пожалуй, было для
нее пострашнее, чем гнев Дома и Церкви.
-- Возможно...
-- Но это все второстепенные вопросы, -- охладил я ее радость. --
Вопрос в том, где мы на самом деле собираемся укрываться? Ставки слишком
высоки, чтобы оставаться в Державе. Маркус! Скажи, когда ты бежал из
Версаля, у тебя был четкий план?
-- Я хотел уехать подальше, устроиться в какой-нибудь гильдии
учеником, а когда вырасту -- пойти учится в университет, -- немедленно
сообщил он.
-- О Господи, -- я покачал головой. -- Святая невинность. Миллионы
детей по всей Европе хотели бы того же. Сыновья крестьян, ремесленников,
простых горожан... И ты думал, что тебе повезет?
-- Я умнее, -- коротко сказал Марк.
Осекшись, я кивнул:
-- Да. Пожалуй, ты прав. Но этот план годился бы, не начнись такая
охота за твоей головой. И только для одиночки. Теперь ты не один, и
хочешь того, или нет -- мы повязаны крепко-накрепко.
Мальчик кивнул.
-- Хелен?
-- Я предлагаю уехать в Китай, -- немедленно ответила летунья. -- Это
далеко. Там может найтись работа... для меня. И вряд ли когда Держава
схватится с Китаем. А я не хотела бы оказаться на стороне врага.
-- Это правильно, но... Ты была там?
-- Нет.
-- А я был. Это умный народ. Великий. Но они живут по своим законам,
и чужаку принять их -- очень нелегко. К тому же мы будем выделяться, тут
никакая маскировка не годится. Когда до Китая дойдут слухи о
случившемся, а они дойдут, нас немедленно схватят. Тебя учили держать
боль, но под руками китайских умельцев даже статуи заговорят.
Хелен молчала. Я повернулся к Луизе:
-- Сестра-настоятельница?
-- Думаю, нам стоит уехать в глушь... но не покидать Державы, --
Луиза чувствовала себя весьма неуверенно. -- Все-таки тут нам проще
скрываться, да?
Я кивнул. Это и впрямь было верно...
-- Что предлагаешь ты, Ильмар? -- резко спросила Хелен. -- Уверена, у
тебя уже готов свой план.
-- Да, конечно. Я предлагаю бежать или в Руссию...
-- Не менее опасно, -- немедленно отреагировала Хелен. -- Руссийская
разведка уже давно в курсе происходящего, не сомневаюсь. А мастера
заплечных дел и у них традиционно сильны. Вытрясут все из нас, вытрясут
из Маркуса. Знаешь их любимые пытки? "Сибирский валенок" -- это когда
ноги оборачивают в тряпку, мочат в ледяной воде, и выставляют на мороз.
"Царь-колокол" -- тебя впихивают под большой колокол, и начинают
неритмично по нему стучать. "Ежовые рукавицы", "Ханское седло", "Полезай
в кузов", "Березка"...
Марк вздрогнул. Мне тоже стало не по себе. Впрочем, я и назвал Руссию
ради того, чтобы Хелен было что отвергать.
-- Все. Убедила. Можешь детали не уточнять. Тогда остаются Колонии.
-- А вот это дело, -- кивнула Хелен. -- Какие? Вест-Индия, Амазония,
Индия?
-- Не знаю. Это надо решить. Там я нигде не был.
-- Главная проблема не в том будет, как добраться до портового
города, -- размышляла Хелен. -- На корабль сесть -- вот в чем беда.
Прервать все сообщения Дом не мог, это уж совсем крайнее дело. Но
проверки в портах должны быть такие... грим тут не спасет.
-- Жаль, планёры через океан не летают.
Хелен горько рассмеялась.
-- Значит, добираемся до ближайшего порта, -- решил я. -- Нет, не до
ближайшего, конечно. Полагаю, нас устроит вполне Марсель или Нант.
Галльцы -- народ ленивый... и жадный. Может и обманем Стражу.
-- И все? -- возмутилась Хелен. -- Ты считаешь, что мы все обсудили?
Ильмар!
-- Во-первых, обсуждать особо нечего. Мы пока не знаем, что Дом
предпримет. Какие введут проверки, насколько поиски усилятся.
Во-вторых... лучше мы надолго загадывать не будем.
-- Почему?
-- Если кто-то из нас... ну, исключая Маркуса... попадет в руки
Стражи -- остальные должны уходить. И лучше, чтобы пленный не знал
точно, куда. Знаешь, какие у нас искусники водятся? "Сибирский валенок",
"Березка", -- это, наверное, страшно. А вот "Белая роза, красная роза"?
Или "Венецианский гриль"? "Раскаянье", "Любовь и кровь"? Простое
Иксионово колесо?..
Луиза сложила руки лодочкой и принялась молиться.
-- Ты что... все это пережил? -- растерянно спросила Хелен.
-- Господь миловал. Трех таких пыток не пережить! А говорить начинают
на первой, уж можешь поверить. Когда меня на Печальные Острова
отправили... я все сказал, ну, почти все. После "Раскаянья". А ведь даже
тело не увечат, следов нет. Только боль -- такая, что перед глазами все
красно...
-- Мир жесток, -- тихо сказал Марк. -- Ильмар, я вот слышал про все
эти пытки... в Версале. Только не знаю, что это такое.
-- Лучше тебе и не узнать, -- я обнял Марка за плечи. -- Сам будешь
молить, чтобы позволили Слово сказать, да Святую Книгу вернуть...
-- Нет! -- возмущенно крикнул Марк.
-- Да. Ты не знаешь, что такое настоящая боль.
Наступила тишина. Напряженная, тягучая.
Кто тут знал про боль, про пытки, про унижения?
Только я.
Даже хваленая закалка летунов, которой их еще в училище подвергают...
все это ерунда. Одно дело, когда сам идешь, знаешь, что будут твою
храбрость испытывать, к боли приучать... Совсем другое -- сидеть в
каменном узилище, и никакого просвета, никакой надежды...
-- Я боюсь, -- сказал Марк. -- Если Владетель... узнает Истинное
Слово...
Мы молчали, боясь вспугнуть этот всплеск откровенности.
-- Однажды я с ним разговаривал, -- глядя в пол, произнес Марк. --
Года три назад, не больше. Тогда Владетель сказал... что я был бы
хорошим принцем. Настоящим. Если бы еще немного жесткости взял в себя, а
не мягкость... как у мамы.
Я не считал его ни слишком мягким, ни недостаточно жестким. Но откуда
мне знать мерки Дома?
-- Я даже старался, потом. Только не в этом дело. Тогда... Владетель
показал мне Слово. Свое. Вынул кинжал... тот, который теперь у тебя,
Ильмар. Подарил мне. А потом вдруг взял меня...
