-- Лучше тут посижу. Совсем скрючился в этом полете.
-- Сиденье неудобное, -- согласилась Хелен, присела рядом.
-- Скажи... летунья... ты уверена?
-- В чем?
-- Да в том, что про Маркуса сказала! Он, -- я сглотнул, набираясь
духу, -- Мессия?
Ночная Ведьма молчала.
-- Он всего лишь мальчишка, -- размышлял я вслух. -- Высокородный, но
в общем, обычный.
-- Ага, вон, в кустики убежал...
-- Хелен, я серьезно спрашиваю.
-- Не знаю я, Ильмар. Нет, конечно, он не Искупитель. Пока. Но вот
что станет дальше? Когда Слово в нем прорастет окончательно? Искупитель
вначале был человек, от других неотличимый. Во всяком случае --
человеческим глазом.
-- Вот и я так думаю, -- с облегчением сказал я. -- Он может стать
Мессией. А пока -- обычный мальчик...
-- А может и не стать, -- задумчиво сообщила Хелен. -- Но, знаешь,
тут главное -- загадывать по максимуму. Надеяться на лучшее.
-- Опять кощунствуешь.
-- Бог за дела судит, не за слова.
-- Ты еще на острове поняла? Потому и решила его взять?
-- Да нет, Ильмар, ничего я там не поняла. Злость меня охватила,
когда увидела, что планёр пылает, а преторианцы на берег валят.
Знаешь... решила, что если и не уйдем, то хоть Маркус им не достанется.
А если доведется уйти -- то теперь уж лучше с ним. Раз на такое
Владетель пошел -- собственный остров штурмом брать, никого не
предупредив, -- то на пощаду рассчитывать не стоит.
-- Особенно теперь.
-- Да уж, -- Хелен мрачно усмехнулась. -- Но все равно, хорошая была
атака. А когда Маркус груз на палубу скинул... сказка, а не бой. Ребята
оценят.
-- Что?
-- Нет, меня они не простят. Но такой маневр всякого летуна восхитит.
В любом случае, кто бы его не провел. Хоть китаец, хоть русский, хоть
дикарь-майя... Гляди-ка, возвращается!
Марк и впрямь шел обратно. У меня отлегло от сердца -- я уже ожидал
повторения старой истории. Хелен помахала ему рукой.
-- Сняла бы ты свой лубок, -- кивнул я на замотанное предплечье. --
Призналась ведь уже, что нет там ничего.
-- Почему же? Кое-что есть, -- летунья усмехнулась. -- К тому же мне
не мешает, а у встречных сочувствие вызывает. А вон и Луиза... как они
дружно с делами управились.
И впрямь -- сестра Луиза и принц Маркус возвращались одновременно.
Настоятельница выглядела довольной.
-- Добрые новости! В пяти километрах отсюда -- проезжий тракт, можно
подсесть в любой дилижанс. Ходят они часто, и обычно места находятся.
Только надо обогнуть селение, оно за леском...
-- Это хорошо. Как бы нам еще Маркуса замаскировать, -- задумчиво
сказала летунья.
-- Я платье больше не одену! -- сразу завелся тот. -- Хватит!
-- Один финт два раза повторять не стоит, -- согласился я. -- Но
способов много придумано. Можно зайти в село... без Маркуса. Купить там
гроб, наверняка у местного столяра есть готовые...
-- В гробу не поеду!
На Марка напала строптивость. Может, почувствовал, что наше отношение
к нему резко изменилось?
-- Не пойдет, -- согласилась с ним Хелен. -- Не всякий дилижанс
согласится гробы подвозить. Да и возни много.
-- Сундук, -- упорствовал я. Мне не давали покоя плакаты, что были
развешены по всей Державе. Лицо у Маркуса приметное, легко запомнить...
-- Время, Ильмар. Время. Надо идти быстрее, линкор уже пары разводит
и сюда двигается. Нет, вру, ему надо преторианцев обратно принять...
часа три форы есть.
Я вздохнул. Она была права. К тому же, спрятав Марка в сундуке, мы
лишились бы свободы маневра.
-- Хорошо. Тогда вспомню старые навыки.
-- Какие? -- подозрительно спросил Марк.
-- Как розгой от пререканий отучивать! -- прикрикнул я. И сам
остолбенел. Не на бродяжку маленького кричу, не на принца, а на... на?
На предполагаемого Мессию?
Но Марк, как ни странно, от оклика притих и вопросов не задавал.
Оглядываясь на планёр, мы пошли к лесу.
-- Поджечь стоило, -- заметил я. -- Выгорел бы за десять минут.
Меньше следов.
-- Все равно крестьяне видели, -- махнула рукой Хелен. -- Да и не
могу я... он так хорошо послужил. Как старого боевого коня зарезать...
не могу...
Главное, что меня смущало -- это странность нашей компании. Допустим
я, по-прежнему, человек из богемы. Возвращаюсь из Миракулюса. Нормально,
бывает. Летунья -- куда ей из формы своей деться, тоже могла там
развлекаться. Луиза в монашеском облачении... ничего особенного,
конечно. Марк -- мальчик, по одежде не высокородный, но из приличной
семьи. Тоже бывает.
Но все вместе!
Вот так алхимики берут самые обычные вещи, соединяют, и получается
такая гремучая смесь, что держись. При взгляде на всю нашу компанию --
любой насторожится. А приглядевшись к Марку -- поднимет тревогу.
Разделяться мне тоже не хотелось. Такие фокусы кончаются одним --
кого-то ловят, он, вольно или под пыткой, выдает остальных. Тем более
Хелен никогда в бегах не была, а в сообразительность Луизы я верил еще
меньше.
Значит, надо сделать нашу компанию обычной, тривиальной, не
заслуживающей внимания. По пути я все обдумал, и невольно начал
улыбаться. Никому мои действия не понравятся -- но иного выхода нет.
Мы остановились на краю рощи, там протекал тоненький ручеек, а вода
была нужна. Я посмотрел на свою команду -- и вдруг осознал, что все ждут
моих решений. Все-таки я был здесь единственный мужчина, какими бы
военными подвигами ни прославилась Хелен, какую бы силу ни нес в себе
Марк, сколь угодно строптивой ни была бы Луиза...
-- Так, -- сказал я, смущенно подавляя желание откашляться и придать
голосу командный тон. -- У меня есть план. Но вначале пообещайте, что
будете его выполнять!
-- Если не в женском платье, и не в гробу... -- буркнул Марк.
-- Договорились.
Хелен подозрительно смотрела на меня:
-- Только меня не наряжай мужчиной. И не брей налысо. И... ну... и не
заставляй изображать сумасшедшую.
-- А хорошая идея! -- с интонациями летуньи, когда ей понравился
полёт с подвешенным Марком, произнес я. -- Ладно, не стану.
Луиза мучительно пыталась придумать то, чего она никак не допустит.
Но то ли настоятельница уже на все была готова, то ли фантазия пасовала.
Махнув рукой, Луиза сказала:
-- Тебе виднее, Ильмар-вор...
-- Спасибо, -- от души сказал я. Настоятельница вызывала у меня
наибольшие опасения. -- Тогда запоминайте. Мы с Хелен -- муж и жена.
Луиза -- приживалка, дальняя родственница Хелен, из милости взятая на
содержание...
Летунья мстительно улыбнулась, но тут же задавила улыбку. Луиза
пожевала губами, но смолчала.
-- А я? -- подозрительно спросил Марк.
-- А ты -- наш сын.
Мальчик с сомнением посмотрел на летунью.
-- Глупо. Разве что, Хелен меня в тринадцать лет рожала...
-- Вполне допускаю! -- немедленно отквиталась Луиза.
Господи Боже! Ну что за змеиный клубок? Без шпилек и часа прожить не
могут!
-- Стоп! -- закричал я, заставив Хелен проглотить ответную реплику.
-- Хватит! Моя жена любит свою тетушку, тетушка обожает племянницу! Так
себя и вести! Клянусь, иначе я беру Маркуса и ухожу с ним вдвоем! А вы
можете лаяться до прихода преторианцев!
Марк глянул на меня -- и сообразил. Подошел, демонстративно взял меня
за руку.
Бунт был подавлен в зародыше. Женщины пыхтели, мерили друг друга
совсем не любезными взглядами, но молчали. Потом Хелен обратила
подавленное ехидство на меня:
-- И это все, что ты придумал? Кем бы будем называться? Гениально!
-- Нет, не все. Сейчас будем творить маскарад. Доставайте пудреницы.
Женщины переглянулись.
-- Хелен, Луиза, если у вас нет с собой косметики -- где угодно, на
Слове, за пазухой, в потайных карманах -- значит, я последний дурак в
Державе!
Хелен вздохнула, прикрыла глаза. Потянулась в Холод. Я принял из ее
рук увесистую сумочку, кивнул.
Луиза извлекала пузырьки, баночки, тюбики из многочисленных, хотя и
совершенно неприметных карманов монашеского одеяния. Это заняло у нее
гораздо больше времени, зато в результате она превзошла летунью.
-- Знаток, -- возмущенно сказала Луиза, расставаясь с богатствами.
-- Ага. Мне однажды друзья сделали подарок, после полугода тюрьмы,
когда я только вышел... -- я покосился на Марка, но решил, что мальчика,
выросшего при дворе, и в пять лет ничем не смутишь, не то что в
двенадцать. -- Под вечер привели и втолкнули в номер гостиницы
девушку... ну, абсолютно голую...
Марк хихикнул. Луиза негодующе посмотрела на меня.
-- Ей хорошо заплатили! -- только и сказал я в свое оправдание. --
Профессиональная блудница, очень опытная, с церковной лицензией! Так
вот, утром, когда я проснулся, она красилась у окна.
Я считал эту тему законченной, но теперь вмешалась Хелен.
-- Подожди, но... я могу предположить... она Слово знала?
-- Нет, откуда ей.
-- Тогда... раз ты с ней спал...
Луиза укоризненно покачала головой.
-- Заранее спрятала в номере, когда заказ получила, -- вынужден был
объяснится я. -- Не одежду, ее потом принесли, а косметичку! Все, хватит
болтовни. Сестра Луиза, простите подобные разговоры... и раздевайтесь.
Марк веселился от души.
-- До белья. Ничего страшного. Компаньонки не ходят в монашеском
балахоне.
-- А в чем мне тогда ходить? -- возмутилась Луиза. -- В белье? Я
компаньонка, или эта... блудница с лицензией!
-- Компаньонка, -- успокоил я. -- Но в трауре по почившему мужу.
Сестра, речь идет о спасении... вы сами понимаете, кого и чего!
Все. Луиза сдалась. Только предварительно велела Марку отойти шагов
на двадцать -- большего ей не позволял страх за него, меньшего --
стыдливость. Мальчику, похоже, карнавал доставлял искреннее удовольствие
-- он отошел, громко считая шаги, и растягивая ноги, будто хотел сесть в
шпагат.
Можно было поблагодарить тех церковных чинов, что придумывали
подобное облачение для монашек. Когда Луиза избавилась от верхней
накидки с капюшоном и платка, из четырех юбок оставила одну, самую
короткую -- почему-то она оказалась благородного серого цвета, длинную
блузу заправила в юбку...
-- Одиннадцать раскаявшихся! -- в восторге воскликнул я. -- Хелен,
погляди!
Летунья моего восторга не разделяла. А зря. Я любовался не Луизой, а
делом своих рук -- ее новым обликом. Весьма обольстительная, хоть и в
возрасте, дама. И все при ней. Многие от таких вмиг соображение теряют.
-- Луиза, тебе придется отбиваться от мужчин, -- с напускной
озабоченностью сказал я.
Настоятельница скривилась, но вышло это фальшиво. С жадностью схватив
зеркальце, она стала оглядывать себя.
-- Юбку повыше стоит поднять, -- сказал я. -- Почти до колен. И
подкраситься -- скромно и неброско, но ярко и вызывающе.
Монахиня -- или правильно теперь говорить "бывшая монахиня"? --
приняла это противоречивое приказание без вопросов. Лишь вздохнула:
-- Я совершенно забыла, как это делается...
Можно подумать, косметику она с собой носила из ностальгических
воспоминаний!
-- Теперь ты, Хелен, -- я подошел к летунье. И сразу понял, она не
слишком довольна всем тем, что я проделывал с Луизой. Пришлось
улыбнуться, всем видом демонстрируя, как смешны потуги монахини
выглядеть соблазнительно.
Летунья подозрительно посмотрела на меня, но чуть расслабилась.
-- Во-первых -- рука, -- сказал я. -- Снимай повязку. Или давай я...
-- Подожди, -- Хелен вздохнула. Провела рукой по повязке -- и лубок
легко разлетелся на куски. Зато в руках летуньи блеснула сталь.
-- Господь карающий... ты с этим ходила все время? -- я был в ужасе.
Сразу вспомнились самые неподходящие моменты, когда лубок мог
