остановился как вкопанный. Там показывали электрическую машинку для
взрыва пороха, пригодную и в военном деле, и в разных строительных
работах. Показывали, конечно, не в работе -- стали бы они так рисковать
своим драгоценным стеклянным дворцом... Никто особо и не смотрел на этот
макет. Только я -- потому что маленький цилиндрик, где хранилась
электрическая искра для запала, был мне знаком.
Подошла Хелен. Глянула, кивнула:
-- Да, конечно. Запал на планёре электрический. А ты что думал, я
каждый раз фитиль поджигаю?
-- Нет, но... разные есть штуки...
-- Ну, правильно, раньше мы использовали химический запал. Только
недели не проходило, чтобы он сам по себе не сработал, причем когда
ненужно. А с электрическим -- гораздо надежнее. Я довольна.
-- Надо же. Все таки есть одно полезное применение, -- признал я. --
Не буду больше судить сгоряча...
-- Правильно. Ну что, граф, нет тут сыночка нашего?
Я мрачно улыбнулся.
-- Пошли тогда. Я устала как собака. Да и поздно уже. Или ты хочешь
на дуговые лампы посмотреть?
-- Вот еще забава. От них глаза болят. Идем.
Спускались мы по лестнице, неторопливо, у лифтов собралась слишком
большая очередь. Видно все торопились по ресторанчикам, гостиницам, а
кто и на последние паромы. Небольшая толпа еще была в кунсткамере, но ни
у меня, ни у Хелен не было желания любоваться уродами.
Уже на втором этаже я остановил Хелен.
-- Подожди. Мы тут не были.
-- "Железная сокровищница"? Принцу тут делать нечего, он на это добро
в Версале насмотрелся... -- буркнула летунья. Но все же неохотно пошла
за мной.
Марка здесь не было. Да и людей уже немного оказалось, больше
стражников в штатском, потому что зал и впрямь был похож на кладовую
влиятельного маркиза. Большинство посетителей собралось возле
старичка-экскурсовода, надтреснутым голосом рассказывающего о железе.
И вот тут, как ни странно, мне стало по-настоящему интересно.
-- Скажите, что более ценно... -- в одной руке старик держал железный
брусок, если на взгляд судить -- так сотой пробы, не меньше, в другой --
несколько булыжников. -- А, господа?
Разумеется, все понимали, что в вопросе подвох. Некоторые, видимо, и
ответ знали -- улыбались тихонько, но не отвечали. Довольный старик
продолжал:
-- И правильно делаете, что молчите...
-- Что за чушь, разумеется, ценнее железо! -- не выдержал какой-то
аристократ, по виду -- мелкий барон или даже просто шаттлэн.
-- Я не спрашиваю о цене! -- старик протестующе покачал головой.
Тяжело опустил брусок и камни. -- Я говорю о ценности.
-- Все равно, -- говорящий оглянулся в поисках поддержки. -- Такой
брусок стоит изрядных денег. А камни...
-- Значит -- дело в ценности железа?
-- Конечно.
-- А между тем в этих камнях железа не меньше, чем в слитке. Даже
более, на взгляд скромного рудознатца.
Добившись ожидаемого внимания, старик продолжал:
-- Железа, ниспосланного Господом, в земле много. Очень много,
поверьте. Но металлы, подобно людям, испытывают любовь -- как мы ее
называем, сродство. Железо состоит в сильном сродстве с водой, воздухом,
с другими природными элементами. И чтобы разбить этот союз, высвободить
железо в чистом виде, годится лишь редкая порода...
-- Я знаю, рудознатец, -- спорщик не сдавал позиции. -- У меня есть
шахта.
Старик кивнул:
-- И много ли она дает железа? Нет, нет, я не пытаю о цифрах,
любезный господин! Скажите, прибывает ли добыча, или падает?
-- Меня устраивает, -- уклонился тот от ответа.
Рудознатец развел руками:
-- Высокородные господа, полагаю здесь многие владеют железными
рудниками... И я рискну предположить, что добыча железа год от года не
увеличивается. А ведь наука шагнула вперед, теперь редкая шахта
обходится без паровой машины... Я веду свою речь к тому, что когда
божественные законы любви вступают в силу, то человеку не дано устоять.
Не так ли?
Если только что слушатели были напряжены, то эта фраза напряжение
сняла. Не прост старик, и понимает, как успокоить аристократов. Дамы
заулыбались, поглядывая на кавалеров, те снисходительно взирали на
старого рудознатца.
-- Так и божественные законы сродства минералов... человеку дано их
постигнуть, но не дано превзойти. Мы научились разбивать хрупкие союзы
железа, но подлинное сродство обойти не можем. Вот почему железо,
которого еще так много в земных недрах, не дается нам. А давайте
представим, как изменилась бы жизнь, будь железо легко доступно?
-- Оружие, -- предположил кто-то.
-- Да, -- радостно согласился старик. -- Первое, что приходит на ум
-- оружие. Низкопробное железо не так уж и дорого, но оно не может
превзойти оружейную бронзу, идущую на простые клинки и пушечные стволы.
А вот настоящий булат, высокая сталь -- дороги, и становятся все дороже.
Между тем лишь высокая сталь, сваренная хорошим мастером, способна
отрешиться от сродства к элементам и служить в оружейном деле. Стволы
пулевиков, хорошие клинки -- все это высокая или булатная сталь. Ее до
обидного мало, даже ювелирное железо, идущее на монеты -- не годится для
пулевика. А будь оно доступнее... рядовой ополченец мог бы вооружится
скорострельным пулевиком.
-- Холопам -- пулевики? Благодарю покорно! -- основной спорщик
радостно ухватился за эту промашку. -- Нет уж, лучше без этого!
-- Почему же? -- притворно изумился рудознатец. Такой разговор у
него, видно, каждый день происходил.
-- Почему? Да потому, что тогда чернь разграбит з(мки, убьет
сеньоров, опустошит города. Нельзя будет ночью на улицу выйти, за каждым
углом притаится бандит с пулевиком!
-- Зачем же черни бунтовать? Если железо станет доступно всем, если
наступит сказочный железный век? Урожаи поднимутся, добротная железная
утварь появится в каждом доме, строительство неизмеримо облегчится...
-- И не станет ни богатых, ни бедных, -- фыркнул аристократ. --
Утопия, старик. Утопия в чистом виде. Может быть ты и знаешь побольше
моего о сродстве элементов, но уж о природе душ я тебе могу рассказать!
Крестьянин не плуг поспешит сковать, если ему дать железо. Он меч
захочет! И пойдет в леса, грабить проезжих, резать стражу...
-- Почему же...
-- Да потому, что у божественной любви свои пути, прихотливые!
Порадуйся лучше, что Бог в своей милости не дал людям достаточно ума,
сродство железа разбивать. Иначе не стоял бы тут, рядом с умными и
добросердечными людьми, а прислуживал бандитам, у которых кулак побольше
головы!
Раздался взрыв смеха. Хелен, устало прижавшаяся ко мне, тихонько
сказала:
-- Браво. Рудознатец не дурак, но ведь этот баронишко захудалый --
умнее.
-- Полагаешь?
-- Конечно.
-- Милостивый господин, -- старик склонил голову. -- Я не смею
спорить, но, видно, лишь сам Господь мог бы нас рассудить. Нам не дано,
увы, знать, как сложилась бы жизнь, стань железо вещью обыденной...
-- Такого и быть не могло, -- безжалостно добил его аристократ.
-- А вот тут вы не правы, господин... -- старик оживился. --
Известно, что еще в средние века, в году тысяча четыреста пятидесятом от
обожествления Искупителя, в британских землях добывали железо из земли,
ныне непригодной для обработки...
-- Видно, все и добыли!
Снова хохот. Аристократы потешались от души.
-- В Китае, наряду с тайной гибкого стекла, так долго не дававшейся
державным мастерам, знали и секрет добычи железа... -- рудознатец почти
кричал в меру своих слабых сил, -- из пустой породы. Но потом Чингиз,
будущий руссийский хан, взял Пекин, и велел отсечь головы всем мастерам,
сказав, что только трус прикрывает себя латами...
-- Надо же, а я думал, что он небольшого ума был человек!
Смех...
-- Пойдем, -- сказала Хелен. -- Про булаты он уже рассказывал, это
так, напоследок.
Я кивнул, и мы тихонько двинулись к выходу. Неприятно было видеть
унижение старого мастера, пусть он и заслужил его пустыми разговорами.
Уже на улице я спросил летунью:
-- Интересно, а он прав?
-- О чем ты?
-- О том, что люди умели добывать железо из пустой породы.
-- Да. Уверена, что да.
-- Но почему никто не пытается восстановить секрет? Ведь это так
изменило бы всю человеческую жизнь!
-- Ты сам ответил.
-- Хелен, я не понимаю.
-- Ты все-таки не настоящий аристократ... -- смягчив слова улыбкой,
летунья пояснила: -- Вся жизнь, и у нас, и в Руссии, и в Китае, зиждется
на железе. Оно -- мера стоимости. Как прикажите торговать, если железо
упадет в цене?
-- Есть еще серебро, золото наконец... медь...
-- Все давным-давно завязано на железо. Все сокровищницы наполнены
им. К тому же железо -- не бесполезное золотишко, которое годится лишь
на дешевые украшения. Это и деньги, и товар. Железо прочно и красиво.
Началась война -- и ты пустил его на оружие, например. Понимаешь теперь?
-- Но все равно, выгоды были бы несравнимы...
-- Для кого, Ильмар? Накопления Дома, или запасы Церкви -- огромны и
разнообразны. И все же они в основном в железе. Для мелких аристократов
более того, кроме шахты-другой у них и нет ничего. Кто же захочет рубить
под собой сук? Кто пожелает разоряться ради того, чтобы крестьянин имел
железный плуг, а ребенок играл стальным ножиком? Кому это надо?
Я даже остановился. Мысль была такой ослепительно-яркой, такой
простой, такой чудесно все объясняющей...
-- Хелен... Маркус спер книгу, в которой описана тайна дешевого
железа!
Она даже не удивилась. Помолчала, потом пожала плечами:
-- Не знаю. Мне это не приходило в голову.
-- Точно!
-- Ильмар, слишком уж просто.
-- А что тогда? Ну что?
Хелен посмотрела мне в глаза:
-- Ильмар, не дай Господь нам это узнать.
Часть четвертая.
Страна чудес.
Глава первая, в которой я дважды нахожу принца Маркуса, а Хелен оба
раза смеется надо мной.
Ни один город в мире, даже Париж или Рим, не выглядят ночью так
красиво, как Миракулюс.
Все сияет!
На аллеях зажглись газовые фонари, причем зажглись сами по себе, ни
одного фонарщика я не увидал. То ли к ним шли электрические запалы, то
ли применялось что-то еще более хитрое. Хрустальный Дворец весь сиял --
верхний этаж мертвенным светом дуговых фонарей, остальные -- от
нормальных ламп. На нижних ветках деревьев раскачивались маленькие
зажженные фонарики, их развешивали, быстро скользя на деревянных
роликовых коньках, подростки в униформе. Разноцветными огнями пестрели
пиццерии, ресторанчики, пивные. И людей меньше не стало, наоборот, все
переместились из павильонов и дворцов на аллеи.
-- Мне надо заглянуть на планёрную, -- сказала Хелен. -- Пойдешь со
мной, или подождешь?
-- Подожду, -- решил я. -- Давай встретимся вон там, у сцены...
Огромный открытый театр и впрямь был одним из центральных мест ночной
жизни. Никакой платы за билеты не бралось, люди просто сидели перед
сценой за столиками, пили, ели и общались, особо и не глядя на сцену.
Хелен кивнула, и двинулась по аллее. А я присел за свободный столик,
заказал подавальщице коньяк и кофе, уже начиная привыкать к местным
ценам, и погрузился в раздумья.
По всему выходило, что наша авантюра обречена на провал. Нет здесь
Марка, и не было никогда. Еще день-другой мы его поищем, а потом? Нет,
для меня все понятно -- надо бежать. А как поступит Хелен? Повинится
перед Домом? Убежит со мной? Или решит сдать меня Страже?
Честно говоря, я боялся последнего. Наш странный альянс был столь
хрупок... столь необычен. И ладно бы это. Мне всегда нравились подобные
