-- Внешняя. Разреженный воздух. Пески. Холод. Подпочвенные озера.
Пиявки. Жертвы. Облавы. Признаки цивилизации. Регрессия. Воспитание.
Дружба...
Клей Гартера этот словесный поток ошеломил не меньше, чем меня
самого.
-- Ты словно конспект к экзамену готовишь... -- сказал он.
-- Может быть. Ну и чем ты меня пугаешь? Гибкие -- наши Друзья.
-- Гибкие -- друзья людей. Но мы-то уже не люди. Мы больные. Нас
лечат. Выход за территорию санатория -- полная потеря разума. Исключение
из числа людей. На первый раз тебя простят, Ример. Спроси у своего
дружка, как это будет. На втором побеге ты просто исчезнешь.
Я помолчал, обдумывая его слова. Зачерпнул жидкого мыла из емкости
над раковиной.
-- Значит, второго побега не будет.
-- Зря с тобой спорил вчера, -- сказал Клей. -- Надо было лишь
подождать. Немного.
-- Мне кажется, пора освобождать блок, -- ответил я.
-- Ник! Я хотел... попросить тебя.
-- Говори.
-- Я хочу выйти на работы сегодня.
-- Зачем? Ты еще болен, -- я кивнул на закованную в лубок руку.
-- Боюсь... за Тика.
-- Это тот паренек?
-- Да. Боюсь, он наделает глупостей.
-- Сволочь ты все-таки, -- сказал я. -- Ладно. Поработай. Мне все
равно.
Люди за дверью встретили мое появление одним общим вздохом.
-- Свободно, -- сказал я.
В двери метнулись все сразу. Даже троица Клеевских шестерок. Даже
бедолага Тик. Даже мой новый приятель Агард. И на всех лицах читалось
облегчение и благодарность.
Как легко стать хорошим!
Надо на время отнять у людей какую-нибудь примитивную, но неизбежную
потребность. А потом, барственным жестом, вернуть.
И любовь к тебе станет искренней и неподдельной.
После завтрака я переоделся. Тараи притащил мне одежду, подобную той,
что была на нем. Ватник, который стал бы культовым предметом среди
обитателей земных концлагерей, довольно легкий и очень теплый. Толстые
стеганные штаны. Неуклюжие ботинки, носки, перчатки...
По крайней мере, холодом пациентов санатория не мучили.
От своего серого костюма я избавился без всякого сожаления. Он
принадлежал не мне, а Нику Римеру, которого больше не было в живых.
-- В чем состоит наша работа? -- спросил я Агарда.
-- Выравнивать пляж.
Он стоял рядом, наблюдая, как я напяливаю на себя униформу. Несколько
раз помогал справиться с непривычными застежками. В основном их одежда
застегивалась пуговицами, до молний они, видно, не додумались, но
магнитные швы поначалу привели меня в замешательство.
-- Зачем выравнивать?
Агард вздохнул.
-- Со времен Морской эры, когда линия побережья подверглась
улучшению, и наш материк приобрел действительно круглую форму, волны
размывают берег...
-- И мы собираемся выправлять его лопатами?
-- Да.
Я покачал головой. Бред. Работа ради работы.
Ну а какое еще применение можно найти опасным преступникам в
предельно автоматизированном мире? Подпускать к технике -- рискованно.
Оставлять без работы -- не положено.
-- Санаторий периодически меняет дислокацию, -- сказал Агард. --
Рабочая зона -- около десяти километров. Раз в две недели "Свежий ветер"
смещается вдоль побережья.
-- И так везде?
-- Не знаю. В зонах теплого климата, вероятно, нет. Там много
интернатов, городов, найдется кому следить за берегом.
-- Зачем это нужно, Агард?
Он хитро улыбнулся:
-- Тебе лекцию прочесть, или так ответить?
-- Так.
-- Не знаю.
Мороз был градусов пятнадцать, если отдать должное шкале Цельсия.
Геометры вели отсчет с температуры здорового человеческого тела, они
очень серьезно относились к мысли, что человек -- мера всех вещей. Но
меня больше устраивал подход шведского физика. Не стоит заблуждаться
относительно нашей роли в мироздании. Вода -- древнее плоти.
Небо с утра очистилось, лишь белесая дымка затягивала горизонт. Снег,
чистейший и ослепительно белый, на Земле такой лишь в горах увидишь,
покрывал все, насколько хватало взгляда. Черные решетчатые силуэты
сторожевых вышек отчетливо выделялись по периметру санатория. С одной
стороны их не было -- там снег плавно, почти незаметно переходил в
ледяное крошево и стылую воду океана. Издали вода казалась белой, густой
как молоко.
Неужели Гибким Друзьям здесь нравится? Насколько я помнил, Внешняя,
их родная планета, напоминала по своим условиям Марс. Но там они
предпочитали жить в подземных озерах, не высовываясь лишний раз на
мороз...
Из соседних бараков начали выбираться люди. Так же как мы закутанные
в теплую одежду, с лопатами и ломами. Я украдкой изучал их, стараясь в
первую очередь выявить главарей. Это оказалось неожиданно просто. Вроде
бы та же самая одежда, лопаты в руках, но... волки и в овечьих шкурах
сохраняют свои повадки.
Клей отделился от нашей группы и, не оглядываясь, пошел к ним.
-- Останови его, Ник, -- шепнул из-за спины Агард. -- Тебе нужно
первому поговорить со старшими бараков. Убедить их, что не посягаешь...
-- Он не станет призывать к разборкам. Наоборот, попросит выждать.
Вряд ли Агард поверил в мои слова. Но замолчал.
Гартер, прижимая к груди покалеченную руку, заговорил с низеньким,
почти лилипутского роста, мужчиной. Может быть, тот жертва давних
экспериментов по выведению низкорослых регрессоров? К ним стали
подходить другие люди.
Я молча смотрел на совещание паханов. Десять человек, если считать
Клея. Наверняка найдутся подручные.
_Куалькуа, насколько я боеспособен? Сколько человек мы сможем
обезвредить?_
_Много. Боевая трансформация?_
_Подожди_.
Клей пошел обратно. Он направлялся ко мне, и я терпеливо ждал.
-- Ник Ример, сегодня мы работаем на первом секторе побережья, --
спокойно, даже с какой-то вежливостью, сказал он. -- Если это допустимо,
я укажу дорогу.
-- Хорошо, -- согласился я.
Клей пошел вперед. Оглядываясь то на него, то на меня, зэки
потянулись следом.
Ага. Он хорошо рассчитал. Ситуация приобрела двойственность.
Непонятно, кто теперь начальник. Вроде бы я вчера поставил себя на это
тепленькое место, но сегодня Клей вновь ведет группу на работы, общается
с окружающими. Если сегодня -- завтра я исчезну, то Клей легко вернет
свою власть.
Ну и пусть. Я не собираюсь здесь задерживаться. Наводить порядок и
строить светлое будущее в одном отдельно взятом концлагере -- не моя
миссия.
_ -- Петр, запомни, ты не диверсант. Ты не должен переворачивать их
мир... хотя бы потому, что это невозможно. Ты -- лазутчик. Пойми их мир.
Оцени его техническую мощь. Наметь точки соприкосновения, пути
компромиссов. А потом -- возвращайся. Попробуй захватить корабль и
вернуться. Эскадра будет ждать тебя в течении месяца._
_ -- А потом? Если я не вернусь?_
_ -- Тогда мы отправимся за тобой. Алари собираются модернизировать
"Волхв". Мы получим нормальные двигатели, генераторы защитного поля,
оружие. Попробуем прорваться в мир Геометров и найти тебя..._
Снег хрустел под ногами. Свежий, рассыпчатый, покрытый легоньким
настом. Я сознательно шел не по чужим следам. Словно не хотел
пользоваться преимуществами.
Каждую ночь здесь идут снегопады. Ложатся покрывалом, прячут следы.
Подтаивают за день, и укрывают землю вновь. Свежий ветер гуляет над
промерзшей тундрой, Гибкие Друзья следят за порядком, зэки лечатся.
Никто ведь не ставит целью перевоспитать их пороки -- настоящие и
придуманные. Это изоляция. Мусорная корзина на краю мира. Куда страшнее
стало бы, не существуй такой человеческой свалки, будь вся планета
Геометров стерильно-счастливой. Но, к несчастью, или к счастью, подобное
все-таки невозможно...
Медленно приближались черные вышки. Крайняя стояла уже в воде. Стал
слышен шум волн, тяжелый, накатистый. Ледяная шуга тянулась вдоль
берега, попадались и целые льдины. Одна как раз стучала по опорам вышки,
методично и безуспешно сражаясь с металлом. Вышка походила на опору
высоковольтной линии, только вместо изоляторов на ее вершине белело
облепленное снегом гнездо, свитое из чего-то волокнистого, вроде
водорослей или веток. Небольшое гнездо, но Гибкий там вполне поместится.
-- Он на месте? -- спросил я Агарда, кивая на вышку.
-- Они всегда на месте.
-- Как Гибкие воспринимают мир? Зрение, слух?
-- В первую очередь вибрация. Они чувствуют звуки шагов.
Агард замолчал. Схватил меня за плечо:
-- Эй, Ник!
-- Что?
-- Ты дурака не валяй, -- он стянул шапочку, подставляя морозу
изуродованную голову. -- Видишь? Гибкий меня поцеловал. Подержал голову
в ротовой полости. У них очень едкая слюна, Ник.
-- Как быстро они передвигаются?
Тараи всплеснул руками. Теперь бывший историк казался перепуганным
насмерть.
-- Парень, опомнись! Прошу тебя, опомнись! Мы тут многое изменим, я
вчера долго не спал, думал. Вся идея санаториев искажена, но в тебе есть
сила, стержень духовный! Мы все сможем изменить! И это не просто поможет
жить, это изменит нашу судьбу! Проверяющие отметят положительный эффект,
решения будут пересмотрены. Пройдет год -- другой, нас переведут в
другой санаторий, мягкого режима. Прецеденты были! А потом, кто знает...
Мне было его жалко. Очень жалко. Может быть он и не верил в свои
слова, но я хорошо понимал, как приятно было Тараи помечтать вчера
вечером, за кружкой самогона, вознесясь от положения шута до роли
советника.
А без меня ему конец. Клей сделает его жизнь невыносимой.
Значит, придется забрать Тараи с собой... вот ведь еще проблема...
-- Как быстро Гибкие...
-- Куда быстрее человека! И они почти неутомимы, а окружающая среда
для них вполне комфортна!
-- Агард, ты не волнуйся, -- попросил я. -- Тебя я не брошу. Уйдем
вместе.
Он в ужасе уставился на вышку. Может быть, Гибкие способны уловить
наши слова, отсеять их от вибрации шагов и плеска волн?
-- Я не собираюсь делать необдуманных поступков, -- сказал я. --
Поживем, посмотрим... что да как...
Кажется, это его немного успокоило. Тараи часто закивал:
-- Осмотрись, осмотрись, Ник. Ты мне обещаешь?
-- Да.
Я говорил честно. Я верил себе в эту минуту.
Просто все учесть невозможно.
Работа было тяжелой, бессмысленной и абсолютно не требующей
применения мозгов. Нормальная работа зэка. На расстоянии полукилометра
от нас трудилась еще одна группа, далее -- еще. Темные пятна на снегу,
копошащиеся, таскающие к линии прибоя камни.
Вначале мы нашли три точки на берегу, где волны и лед размыли берег.
Разбившись на пары начали стаскивать к берегу камни, выгребая их из под
снега. Укладывать в шипящую воду. Засыпать галькой и песком.
Безумие. Мартышкин труд.
-- Скоро обед, -- тяжело дыша прошептал Агард. -- Хорошо сейчас
горяченького похлебать...
За обедом требовалось возвращаться в бараки. Еще одна, выводящая из
себя глупость. Тащиться по снегу туда и обратно, вместо того, чтобы с
утра взять какие-нибудь термосы или нагреватель.
Но, наверное, в этом был сокрыт какой-то высший, недоступный мне
смысл трудотерапии.
-- Охраняют нас лишь Гибкие? -- спросил я, швыряя в воду очередную
лопату мерзлой грязи.
-- А кто еще? Маленькие Друзья здесь сразу загнутся...
Мысли о людях-надзирателях он даже не допускал.
Это хорошо.
_Куалькуа, возможно убить Гибкого?_
_Убить можно любое существо._
_Без оружия?_
_Недостаточно данных._
Я продолжал копать, когда слабый голосок зашептал в сознании. Впервые
Куалькуа обратился ко мне с вопросом.
_Петр, убийство Гибкого для тебя более допустимо, чем убийство
Геометра?_
_Наверное._
_Спасибо._
Я не хотел ему лгать. Впрочем, возможно ли соврать существу, живущему
