зиологической организации, звериные особенности которой несут в себе
опасность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении, будто так
надо для достижения тех самых высших целей.
Се - человек!
14. НАДЕЮСЬ И ВЕРЮ
Мне не мнится, что знанье могу предоставить,
Чтоб исправить людей и на путь наставить.
Гете
В отличие от Фауста, я представляю себе, что мог бы преподать нечто
такое, что исправит людей и наставит их на путь. Эта мысль не кажется
мне слишком заносчивой. По крайней мере она менее заносчива, нежели об-
ратная, - если та исходит не из убеждения, что сам не способен учить, а
из предположения, что "эти люди" не способны понять новое учение. Такое
бывает лишь в чрезвычайных случаях, когда какой-нибудь гений опережает
свое время на века.
Если современники кого-то слушают и даже читают его книги, можно с
уверенностью утверждать, что это не гений.
В лучшем случае он может потешить себя мыслью, что ему есть что ска-
зать как раз "по делу". Все, что может быть сказано, наилучшим образом
действует как раз тогда, когда говорящий своими новыми идеями лишь
чуть-чуть опережает слушателей. Тогда они реагируют мыслью: "На самом
деле, я сам должен был догадаться!" Так что здесь не самомнение - наобо-
рот: я искренне убежден, что в ближайшем будущем очень многие, может
быть даже большинство, все сказанное в этой книге о внутривидовой агрес-
сии и об опасностях, вытекающих для человечества из ее нарушений, будут
принимать за самоочевидные и даже банальные истины.
Когда я здесь вывожу следствия из содержания этой книги и, подобно
древнегреческим мудрецам, свожу их в практический устав поведения, - мне
наверняка нужно больше опасаться упреков в банальности, нежели обосно-
ванных возражений. После того что сказано в предыдущей главе о современ-
ном положении человечества, предлагаемые меры защиты от грозящих опас-
ностей покажутся жалкими. Однако это отнюдь не говорит против пра-
вильности сказанного. Исследование редко приводит к драматическим пере-
менам в мировых событиях; такие перемены возможны разве что в смысле
разрушения, поскольку новые открытия легко употребить во вред. Напротив,
чтобы применить результаты исследований творчески и благотворно, требу-
ется, как правило, не меньше остроумия и трудной кропотливой работы, чем
для того, чтобы их получить.
Первое и самое очевидное правило высказано уже в "познай себя" - это
требование углубить понимание причин нашего собственного поведения. Нап-
равления, в которых, по-видимому, будет развиваться прикладная этология,
уже начинают определяться. Одно из них - это объективное физиологическое
исследование возможностей разрядки агрессии в ее первоначальных формах
на эрзац-объекты; и мы уже сегодня знаем, что пустая бочка из-под карби-
да - это не самый лучший вариант.
Второе - это исследование так называемой сублимации методами психоа-
нализа. Можно ожидать, что и эта человеческая форма катарсиса существен-
но поможет ослабить напряженные агрессивные побуждения.
Даже на сегодняшнем скромном уровне наши знания о природе агрессии
имеют некоторую практическую ценность. Она состоит хотя бы в том, что мы
уже можем с уверенностью сказать, что не получится. После всего того,
что мы узнали об инстинктах вообще и об агрессии в частности, два "прос-
тейших" способа управляться с агрессией оказываются совершенно безнадеж-
ными. Во-первых, ее наверняка нельзя исключить, избавляя людей от разд-
ражающих ситуаций; и, во-вторых, с ней нельзя совладать, навесив на нее
морально-мотивированный запрет. Обе эти стратегии так же хороши, как за-
тяжка предохранительного клапана на постоянно подогреваемом котле для
борьбы с избыточным давлением пара.
Еще одно мероприятие, которое я считаю теоретически возможным, но
крайне нежелательным, состояло бы в попытке избавиться от агрессивного
инстинкта с помощью направленной евгеники. Мы знаем из предыдущей главы,
что внутривидовая агрессия участвует в человеческой реакции воодушевле-
ния, которое хотя и опасно, однако необходимо для достижения наивысших
целей человечества. Мы знаем из главы о союзе, что агрессия у очень мно-
гих животных - вероятно, так же и у человека - является необходимой сос-
тавной частью личной дружбы. И наконец, в главе о Великом Парламенте
Инстинктов очень подробно показано, насколько сложно взаимодействие раз-
личных побуждений.
Если бы одно из них, причем одно из сильнейших, полностью исчезло -
последствия были бы непредсказуемы. Мы не знаем, насколько важны все по-
веденческие акты человека, в которых агрессия принимает участие как мо-
тивирующий фактор; не знаем, сколько их всего. Я подозреваю, что очень
много. Всякое "начинание", в самом изначальном и широком смысле слова;
самоуважение, без которого, пожалуй, исчезло бы все, что человек делает
с утра до вечера, начиная с ежедневного бритья и кончая наивысшими дос-
тижениями в культуре и науке; все, что как-то связано с честолюбием, со
стремлением к положению, и многое, многое другое, столь же необходимое,
- все это было бы, вероятно, потеряно с исчезновением агрессивных побуж-
дений из жизни людей. Исчезла бы, наверное, даже очень важная и сугубо
человеческая способность - смеяться.
Перечислению того, что не получится совершенно точно, я, к сожалению,
могу противопоставить только такие мероприятия, успех которых мне всего
лишь кажется возможным.
Наиболее вероятен успех того катарсиса, который создается разрядкой
агрессивности на эрзац-объект. Этим путем, как изложено в главе "Союз",
уже пошли и Великие Конструкторы, когда нужно было воспрепятствовать
борьбе между определенными индивидами. Кроме того, здесь есть основания
для оптимизма и потому, что каждый человек, сколь-нибудь способный к са-
монаблюдению, в состоянии намеренно переориентировать свою пробудившуюся
агрессию на подходящий эрзац-объект. Когда я - как рассказано в главе о
спонтанности агрессии, - будучи в лагере для военнопленных, несмотря на
тяжелейшую полярную болезнь, не ударил своего друга, а расплющил пустую
жестянку из-под карбида, - это произошло наверняка лишь потому, что я
знал симптомы инстинктивных напряжений.
А когда моя тетушка, описанная в 7-й главе, была так непоколебимо
уверена в безграничной испорченности своих горничных, - она упорствовала
в своем заблуждении лишь потому, что ничего не знала о физиологических
процессах, о коих идет речь. Понимание причинных связей нашего собствен-
ного поведения может предоставить нашему разуму и морали действительную
возможность властно проникнуть туда, где категорический императив, пре-
доставленный самому себе, безнадежно рушится.
Переориентирование агрессии - это самый простой и самый надежный спо-
соб обезвредить ее. Она довольствуется эрзац-объектами легче, чем
большинство других инстинктов, и находит в них полное удовлетворение.
Уже древние греки знали понятие катарсиса, очищающей разрядки; а психоа-
налитики прекрасно знают, какая масса похвальнейших поступков получает
стимулы из "сублимированной" агрессии и приносит добавочную пользу за
счет ее уменьшения. Разумеется, сублимация - это отнюдь не только прос-
тое переориентирование. Есть существенная разница между человеком, кото-
рый бьет кулаком по столу вместо физиономии собеседника, - и другим, ко-
торый гнев, не израсходованный на своего начальника, переплавляет в воо-
душевляющие боевые статьи, призывающие к благороднейшим целям.
Особой ритуализованной формой борьбы, развившейся в культурной жизни
людей, является спорт. Как и филогенетически возникшие турнирные бои, он
предотвращает социально вредные проявления агрессии и одновременно под-
держивает в состоянии готовности ее функцию сохранения вида. Однако кро-
ме того, эта культурно-ритуализованная форма борьбы выполняет задачу,
важность которой не с чем сравнить: она учит людей сознательному контро-
лю, ответственной власти над своими инстинктивными боевыми реакциями.
Рыцарственность спорта, которая сохраняется даже при сильных раздражени-
ях, вызывающих агрессию, является важным культурным достижением челове-
чества.
Кроме того, спорт благотворен в том смысле, что создает возможности
поистине воодушевленного соперничества между над-индивидуальными сооб-
ществами. Он не только открывает замечательный клапан для накопившейся
агрессии в ее более грубых, более индивидуальных и эгоистических прояв-
лениях, но и позволяет полностью проявиться и израсходоваться ее более
специализированной, сугубо коллективной форме. Борьба за иерархическое
положение внутри группы, общий и трудный бой за вдохновляющую цель, му-
жественное преодоление серьезных опасностей, не считающаяся с собствен-
ной жизнью взаимопомощь и т.д. - это поведенческие акты, которые в пре-
дыстории человечества имели высокую селективную ценность. Под уже опи-
санным воздействием внутривидового отбора их ценность постоянно возрас-
тала; и до самого последнего времени это опасным образом вело к тому,
что многие доблестные, но простодушные люди вовсе не считали войну
чем-то, достойным отвращения. Поэтому великое счастье, что все эти
склонности находят полное удовлетворение в тяжелых видах спорта, как
альпинизм, подводный спорт и т.п. Поиски большего, максимально междуна-
родного и максимально опасного соперничества являются, по мнению Эрика
фон Хольста, главным мотивом космических полетов, которые именно поэтому
привлекают такой огромный общественный интерес Пусть бы так было и
впредь!
Такое соперничество между нациями благотворно не только потому, что
дает возможность разрядки национальному воодушевлению; оно имеет еще два
следствия, уменьшающие опасность войны. Во-первых, оно создает личное
знакомство между людьми разных наций и партий; а во-вторых - объединяет
людей тем, что они (в остальном имеющие очень мало общего) воодушевляют-
ся одним и тем же идеалом. Эти две мощные силы противостоят агрессии, и
нам необходимо остановиться на том, каким образом они осуществляют свое
благотворное влияние и каким способом их можно активизировать.
Из главы "Союз" мы уже знаем, что личное знакомство - это не только
предпосылка сложных механизмов, тормозящих агрессию; оно уже само по се-
бе способствует притуплению агрессивных побуждений. Анонимность значи-
тельно облегчает прорывы агрессивности. Наивный человек испытывает чрез-
вычайно пылкие чувства злобы, ярости по отношению к "этим Иванам", "этим
фрицам", "этим жидам", "этим макаронникам"... - т.е. к соседним народам,
клички которых по возможности комбинируются с приставкой "гады - . Такой
человек может бушевать против них у себя за столом, но ему и в голову не
придет даже простая невежливость, если он оказывается лицом к лицу с
представителем ненавистной национальности. Разумеется, демагог прекрасно
знает о тормозящем агрессивность действии личного знакомства и потому
последовательно стремится предотвратить любые контакты между отдельными
людьми тех сообществ, в которых хочет сохранить настоящую взаимную враж-
ду. И стратеги знают, насколько опасно любое "братание" между окопами
для боевого духа солдат.
Я уже говорил, насколько высоко оцениваю практические знания демаго-
гов в отношении инстинктивного поведения людей. И не могу предложить ни-
чего лучшего, как перенять испытанные ими методы и использовать их для
достижения наших целей. Если дружба между индивидами враждебных наций
так пагубна для национальной вражды, как это предполагают демагоги, -
очевидно, не без веских оснований, - значит, мы должны делать все, чтобы
содействовать индивидуальной дружбе. Ни один человек не может ненавидеть
народ, среди которого у него есть друзья.
Нескольких "выборочных проб" такого рода бывает достаточно, чтобы
