полумильную ширину, от одного берегового припая до другого. Малыш проклял
весь мир не так беззаботно, как проклинал его обычно, и вопросительно
глянул на Кита.
- Последняя лодка, которая достигнет Доусона в этом году, будет наша,
- сказал Кит.
- В реке ни капли воды, Смок.
- Так двинемся по льду. Идем!
Спраг и Стайн, несмотря на свои протесты, были посажены в лодку. Не
меньше получаса Кит и Малыш прорубали топорами путь через прибрежный лед к
быстро несущейся, но уже замерзавшей воде. Когда им удалось пробиться,
плавучий лед проволок лодку ярдов сто вдоль берегового припая, ободрав
верхний край одного из бортов и чуть не потопив ее. Затем они попали в
излучину течения, которое понесло их прочь от берега. Они старались
выбраться на середину реки. Ледяная каша вокруг них затвердела в крупные
льдины. Полыньи, где плавал мелкий лед, смерзались у них на глазах.
Упираясь веслами в лед, порою выскакивая на плавучие льдины и руками
протаскивая лодку вперед, они через час достигли середины реки. А через
пять минут лодка остановилась, скованная ледяным кольцом. Река
затвердевала на ходу. Глыба примерзала к глыбе, и лодка оказалась в центре
огромной льдины в семьдесят пять футов диаметром. Они двигались вперед то
боком, то кормой, а вокруг вода поминутно разрывала свои оковы, чтобы
сразу же попасть в другие, еще более прочные. Часы шли, Малыш топил
печурку, стряпал и распевал свою боевую песню.
Наступила ночь, и после долгих бесплодных стараний подвести лодку к
берегу они беспомощно понеслись вперед во тьму.
- А что, если мы уже проскочили Доусон? - спросил Малыш.
- Придется возвращаться пешком, - ответил Кит, - если только нас не
раздавят льды.
Небо было ясное, и в мерцающем свете холодных звезд они различали на
берегу смутные очертания гор. В одиннадцать часов они услышали впереди
глухой, раскатистый грохот. Льдины замедлили ход; Глыбы наталкиваясь друг
на дружку, трещали и разбивались. Огромная глыба, вздернутая на дыбы,
наскочила на льдину, к которой была припаяна лодка, расколола лодку
пополам и, скользнув, утащила одну половину с собой. Другая половина не
потонула, она удержалась на старой льдине, но на мгновение они увидели
рядом черную воду. Река остановилась. Через полчаса она собралась с силами
и снова двинулась. Движение продолжалось не больше часа, потом льды опять
сомкнулись. Собравшись с силами, река еще раз сбросила оковы и вновь
помчалась вперед. Они увидели огоньки на берегу; река стала окончательно -
теперь уже на шесть месяцев.
На берегу в Доусоне собрались любопытные - поглазеть на ледостав, и
из темноты к ним долетела боевая песня Малыша:
Как аргонавты в старину,
Родной покинув дом,
Плывем, тум-тум, тум-тум, тум-тум,
За Золотым Руном.
7
Три дня работали Кит и Малыш, перетаскивая полторы тонны груза с
середины реки в дом на высоком берегу Доусона, купленный Спрагом и
Стайном. В сумерки, когда работа была окончена, Спраг пригласил Кита к
себе в теплую комнату. Снаружи термометр показывал шестьдесят пять
градусов ниже нуля.
- Месяц еще не кончился, Смок, - сказал Спраг. - Но вот вам ваши
деньги сполна. Счастливого пути!
- А уговор? - воскликнул Кит. - Вам известно, что здесь голод. Даже
на приисках нельзя найти работу, если нет своего продовольствия. Наш
уговор...
- Не помню никакого уговора! - перебил Спраг. - Может быть, вы
помните какой-нибудь уговор, Стайн? Мы наняли вас на месяц. Вот вам
деньги. Распишитесь в получении.
У Кита потемнело в глазах. Он сжал кулаки. Спраг и Стайн шарахнулись
от него. Но Кит ни разу в жизни никого не ударил, к тому же он чувствовал
себя настолько сильнее Спрага, что постыдился его ударить.
Малыш заметил его колебания и вмешался.
- Послушай, Смок, - сказал он. - Я тоже ухожу от этих молодцов.
Неохота мне оставаться у них. Будем держаться друг друга. Ладно? Бери
одеяла и отправляйся в "Олений Рог". Жди меня там. Я соберу свои пожитки,
получу с наших хозяев что следует, а потом они получат с меня что следует.
Моряк я неважный, но теперь, когда мы на твердой земле, я от тебя не
отстану. Через полчаса Малыш появился в салуне "Олений Рог", где его ждал
Кит. Руки его и одна щека были в крови, и Кит понял, что Спраг и Стайн
действительно получили что следует.
- Жаль, что ты не видал нашей схватки! - весело говорил Малыш. -
Описать невозможно, что там творилось. Бьюсь об заклад, что ни один из них
целую неделю носа на улицу не высунет. А теперь у нас с тобой выбора нет.
Жратва стоит полтора доллара фунт. Работы без собственного продовольствия
здесь не получить. За фунт лосиного мяса дают по два доллара, да и то не
достать. Наших денег хватит на месяц - на харчи и на амуницию, а потом
едем на Клондайк, подольше. Если по дороге нам не попадутся лоси, мы
пристанем к индейцам. А если через шесть недель мы не набьем пяти тысяч
фунтов лосины, я... я готов вернуться к нашим хозяевам и принести им мои
извинения. Согласен?
Кит пожал Малышу руку.
- Ну, какой я охотник, - сказал он смущенно.
Малыш поднял свой стакан.
- Ты из тех, кто питается мясом, и я научу тебя.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЗА ЗОЛОТОМ НА РУЧЕЙ ИНДИАНКИ
1
Два месяца спустя Смок Беллью и Малыш вернулись с охоты и
остановились в "Оленьем Роге". Охота была успешно закончена, мясо
перевезено в город и продано по два с половиной доллара за фунт; таким
образом, у них оказалось на руках три тысячи долларов золотым песком и
хорошая упряжка собак. Им повезло. Несмотря на то, что толпы
золотоискателей загнали дичь за сто миль от Доусона, в горы, Киту и
Малышу, не пройдя и пятидесяти миль, удалось в узком ущелье затравить
четырех лосей.
Откуда взялись эти лоси - так и осталось загадкой, так как в тот же
день, незадолго до встречи с лосями, четыре изголодавшихся индейских
семейства жаловались охотникам, что они не встретили никакой дичи на
протяжении трехдневного пути. Часть своей добычи охотники отдали в обмен
на упряжку издыхающих от голоду собак; после недельной хорошей кормежки
Смок и Малыш запрягли собак и перевезли мясо на изголодавшийся рынок
Доусона.
Теперь перед охотниками стояла задача - превратить золотой песок в
еду. Мука и бобы стоили полтора доллара фунт, но самое трудное было найти
человека, готового продать их. Доусон задыхался в тисках голода. Сотни
людей с полными карманами, но пустыми желудками принуждены были покинуть
город. Многие уплыли вниз по реке еще до ледостава; другие, захватив
последние свои запасы, отправились пешком по льду в Дайю - за шестьсот
миль от Доусона.
Смок встретился с Малышом в жарко натопленном салуне. Малыш сиял.
- Жизнь никуда не годится без виски и сахара, - изрек Малыш вместо
приветствия, срывая с заиндевелых усов кусочки льда и бросая их на пол. -
Я только что раздобыл восемнадцать фунтов сахара. Чудак спросил всего
только по три доллара за фунт. Ну, а у тебя как дела?
- Я тоже не терял времени даром, - гордо ответил Смок. - Я закупил
пятьсот фунтов муки. И приезжий с Адамова ручья обещал мне доставить еще
пятьдесят фунтов завтра.
- Отлично! Мы великолепно проживем до вскрытия реки. Послушай, Смок,
какие у нас чудесные собаки! Скупщик предлагал мне по двести за морду,
хотел купить пятерых. Но я ответил, что он напрасно старается. Собачки у
нас хоть куда! Мясо пошло им впрок, хотя не очень-то весело скармливать
собакам провизию по два с половиной доллара фунт. Давай выпьем! Нужно
спрыснуть мою добычу: восемнадцать фунтов сахара!
Через несколько минут, отвешивая золотой песок за выпитый виски,
Малыш хлопнул себя по лбу.
- Совсем из головы вон! Ведь я сговорился встретиться в "Тиволи" с
одним молодцом. Он продает порченую грудинку по полтора доллара за фунт. Я
возьму несколько фунтов для наших собачек, и мы сэкономим на их харчах
доллар в день. Прощай!
Только что ушел Малыш, как в двойных дверях появился закутанный в
меха человек. Увидев Смока, он радостно заулыбался, и Смок узнал мистера
Брэка - того самого, чью лодку он переправил через Ящичное ущелье и пороги
Белой Лошади.
- Я узнал, что вы в городе, - торопливо заговорил Брэк, пожимая руку
Смока, - и вот уже полчаса разыскиваю вас. Пойдемте отсюда, мне надо
поговорить с вами наедине.
Смок бросил печальный взгляд на гудящую, раскаленную докрасна печку.
- А здесь нельзя?
- Нет, дело важное. Идемте во двор.
Выходя из салуна, Смок снял рукавицу, чиркнул спичкой и осветил
термометр, висевший снаружи у двери. Мороз обжег ему руку, и он поспешно
натянул рукавицу. В небе дугой раскинулось северное сияние. Над Доусоном
стоял заунывный вой многих тысяч псов.
- Сколько? - спросил Брэк.
- Шестьдесят ниже нуля. - Кит плюнул для пробы, и плевок замерз в
воздухе, не долетев до земли. - Термометр трудится вовсю. Падает и падает.
Час назад было всего пятьдесят два градуса. Я не хотел бы теперь очутиться
в дороге!
- А я затем и пришел, чтобы позвать вас в дорогу! - прошептал Брэк,
пугливо озираясь вокруг. - Вы знаете ручей Индианки? Он впадает в Юкон на
том берегу, в тридцати милях отсюда.
- Там нет ничего! - возразил Смок. - Эту речушку исследовали уже
много лет назад.
- Другие богатые реки тоже были исследованы и, однако... Слушайте!
Это богатейшее место! И золото лежит неглубоко: от восьми до двадцати
футов глубины - рыть недолго! Там не будет ни одного участка, который дал
бы меньше полумиллиона. Это величайшая тайна. Я узнал об этом от моих
ближайших друзей и тогда же сказал жене, что перед уходом непременно
разыщу вас. Прощайте. Инструменты мои зарыты в песке на берегу. Я обещал
друзьям не выезжать, пока не уснет весь город. Сами знаете, что все пойдет
к чертям, если хоть кто-нибудь выследит, куда мы едем. Берите своего
товарища - и айда! Не забудьте: ручей Индианки. Третий после Шведского
ручья!
2
Войдя в хижину на окраине Доусона, Смок услышал знакомый храп.
- Спать, спать, ложись спать! - пробурчал Малыш, когда Смок взял его
за плечо. - Я не в ночной смене, - забормотал он, когда Смок стал
настойчивее. - Расскажи о своих заботах буфетчику.
- Натягивай штаны! - сказал Смок. - Нам нужно сделать две заявки.
Малыш уселся на постели, собираясь разразиться проклятиями, но Смок
закрыл ему рот рукой.
- Тсс, тише! - прошептал Смок. - Тут дело не маленькое. Не разбуди
соседей. Весь город спит.
- Знаю я твои секреты! - сказал Малыш. - Никто ничего не
рассказывает, а потом все встречаются на дороге. Где же твое сокровище?
- Ручей Индианки, - продолжал шептать Смок. - Дело верное. Эти
сведения у меня от Брэка. Золото лежит неглубоко, чуть не под самым мхом.
Вставай! Мы поедем налегке.
Малыш закрыл глаза и снова погрузился в сон. Смок сдернул с него
одеяла.
- Не хочешь - не надо. Я иду один, - сказал он.
Малыш начал одеваться.
- Собак возьмем с собой? - спросил он.
- Нет. Вряд ли там есть дорога, и мы скорее доберемся без собак.
- Тогда я задам им корму, чтобы они не подохли до нашего возвращения.
Не забудь захватить березовой коры и свечу.
Малыш открыл дверь и, обожженный морозом, поспешил опустить наушники
и надеть рукавицы.
Через пять минут он вернулся, потирая нос.
- Смок, право же, я против этого похода. Воздух холоднее, чем крюки в
аду за тысячу лет до того, как черти развели огонь. Кроме того, сегодня
пятница и тринадцатое. Верно тебе говорю, не будет нам удачи.
Захватив небольшие походные сумки, они закрыли за собой дверь и стали
спускаться с холма. Северное сияние погасло, и им пришлось идти в темноте,
при неверном свете мигающих звезд. На повороте тропинки Малыш оступился,
провалился по колено в сугроб и стал проклинать тот день, месяц и год,
когда он родился на свет.
- Неужели ты не можешь помолчать? - сердитым шепотом проговорил Смок.
