действительно не оказалось. Наконец, когда капитан Йенсен поднялся с
постели, Джонни Бэссет очень вежливо, но твердо помог гостю облачиться в
брюки из своего собственного гардероба. Это был великий прецедент, и в
последующие годы этикет никогда не нарушался. Отныне белый человек и брюки
были неотделимы друг от друга. Только чернокожие бегали голыми. Брюки
стали символом касты.
2
Этот вечер был бы таким же, как и все остальные вечера, если бы не
одно происшествие. Их было семеро; целый день они тянули шотландское виски
с умопомрачительными коктейлями, и хоть глаза у них блестели, они еще
твердо держались на ногах; потом все семеро сели обедать. На них были
куртки, брюки и башмаки. Тут были: Джерри Мак-Мертрей, управляющий; Эдди
Литл и Джек Эндрюс, помощники; капитан Стейплер с вербовочного кеча
"Мери"; Дарби Шрайлтон, плантатор с Тито-Ито; Питер Джи, наполовину
англичанин, наполовину китаец, скупавший жемчуг на островах от Цейлона до
Паумоту, и, наконец, Альфред Дикон, который прибыл сюда с последним
пароходом. Сначала чернокожий слуга принес вино для тех, кто хотел вина,
но вскоре они снова перешли на шотландское виски с содовой и обильно
смачивали каждый кусок, прежде чем отправить его в свои затвердевшие,
сожженные спиртом желудки.
Когда они пили кофе, послышался грохот якорной цепи, скользящей по
клюзу: прибыло какое-то судно.
- Это Дэвид Гриф, - заметил Питер Джи.
- Откуда вы знаете? - грубо спросил Дикон и, не желая согласиться с
метисом, заявил: - Все вы такие, чуть что, норовите пустить новичку пыль в
глаза. Я сам немало поплавал на своем веку и считаю пустым бахвальством,
когда мне говорят название судна, едва завидев парус, или называют по
имени капитана, лишь услышав, как гремит якорная цепь его судна; это...
это совершеннейшая ерунда.
Питер Джи зажигал в это время сигарету и промолчал.
- Я знал чернокожих, которые проделывают совершенно удивительные
вещи, - тактично вставил Мак-Мертрей.
Поведение Дикона раздражало и управляющего и остальных свидетелей
этой сцены. С той минуты, как Питер Джи прибыл сюда, Дикон все время
старался как-нибудь задеть его. Он придирался к каждому его слову и вообще
был очень груб.
- Может быть, это потому, что у Питера есть примесь китайской крови?
- предположил Эндрюс. - Дикон - австралиец, а ведь известно, какие они
сумасброды, когда речь идет о цвете кожи.
- Думаю, что вы правы, - согласился Мак-Мертрей. - Но мы не допустим,
чтобы так оскорбляли человека, особенно такого, как Питер Джи, который
белее многих белых.
И управляющий был прав. Питер Джи, этот евразиец, был редким
человеком, добрым и умным. Хладнокровие и честность его китайских предков
уравновешивали безрассудство и распущенность его отца-англичанина. Кроме
того, он был образованнее, чем любой из присутствующих, говорил на хорошем
английском языке, равно как и на нескольких других языках, и больше
соответствовал их идеалу джентльмена, чем они сами. Наконец, он был добрая
душа. Он ненавидел насилие, хотя в свое время ему приходилось убивать
людей, ненавидел драки и избегал их, как чумы.
Капитан Стейплер поддержал Мак-Мертрея.
- Помню, когда я перешел на другую шхуну и прибыл на ней в Альтман,
чернокожие сразу же узнали, что это я. Меня там не ждали, тем более на
другом судне. Они сказали торговому агенту, что шхуну веду я. Тот взял
бинокль и заявил, что они ошибаются. Но они не ошиблись. Потом они
сказали, что узнали меня по тому, как я управлял шхуной.
Дикон словно не слышал Стейплера и продолжал приставать к скупщику
жемчуга.
- Каким образом вы могли узнать по грохоту цепи, что подошел именно
этот... как его там зовут?.. - вызывающе спросил он.
- Тут очень много всего, что позволяет прийти к этому выводу, -
ответил Питер Джи. - Не знаю даже, как вам это объяснить. Об этом можно
написать целую книгу.
- Так я и думал, - ухмыльнулся Дикон. - Ничего нет проще, как дать
объяснение, которое ничего не объясняет.
- Кто хочет партию в бридж? - прервал его Эдди Литл, помощник
управляющего; он выжидательно смотрел на присутствующих и уже начал
тасовать карты. - Питер, вы будете играть, не правда ли?
- Если он сядет сейчас за бридж, значит, он просто болтун, - отрезал
Дикон. - В конце концов мне надоел весь этот вздор. Мистер Джи, вы весьма
обяжете меня и поддержите свою репутацию честного человека, если
объясните, каким образом вы узнали, чей корабль отдал сейчас якорь. А
потом мы сыграем с вами в пикет.
- Я предпочел бы бридж, - ответил Питер. - Что касается вашего
вопроса, то дело, в общем, обстоит так: по звуку якорной цепи я определяю,
что это небольшое судно, без прямых парусов. Не было слышно ни гудка, ни
сирены - опять-таки небольшое судно. Оно подошло чуть не к самому берегу.
Еще одно указание на то, что это небольшое судно, ибо пароходы и большие
парусники отдают якорь, не доходя до мели. Далее, вход в бухту очень
извилист, и ни один капитан на всем архипелаге, будь он с вербовочного или
торгового судна, не отважится войти в бухту после наступления темноты. И
тем более, если он нездешний. Правда, есть два исключения. Одно из них
Маргонвилл, но его казнили по приговору суда на Фиджи. Остается Дэвид
Гриф. Он заходит в бухту днем и ночью, в любую погоду. Все это знают. Если
бы Гриф был сейчас где-нибудь далеко, мы могли бы предположить, что это
какой-нибудь отчаянный молодой шкипер. Но, во-первых, о таком шкипере нам
ничего не известно. А, во-вторых, Гриф плавает сейчас в этих водах на
"Гунге" и скоро отправится на Каро-Каро. Позавчера я был на "Гунге" в
проливе Сэнд-флай и разговаривал с ним. Он привез на новую факторию
торгового агента. Гриф сказал, что сначала он зайдет в Бабо, а потом
прибудет на Гобото. Ему давно пора быть здесь. Я слышал, как отдали якорь.
Кому же еще быть, как не Дэвиду Грифу? Командует "Гунгой" капитан Доновен,
и я знаю, что он не подойдет к Гобото в темноте, когда на судне нет
хозяина. Вот увидите, не пройдет и нескольких минут, как в дверях появится
Дэвид Гриф и скажет: "В Гувуту пьют даже в промежутках между выпивками".
Держу пари на пятьдесят фунтов, что сейчас войдет именно он и скажет: "В
Гувуту пьют даже в промежутках между выпивками".
На миг Дикон был сокрушен. От гнева кровь бросилась ему в лицо.
- Отлично! Он ответил вам. - Мак-Мертрей добродушно рассмеялся. - И я
сам поддержу пари на пару соверенов.
- Кто хочет сыграть в бридж? - нетерпеливо крикнул Эдди Литл. -
Питер, идите сюда!
- Вы играйте в бридж, а мы перекинемся в пикет, - заявил Дикон.
- Я предпочитаю бридж, - мягко возразил Питер Джи.
- Вы не играете в пикет?
Скупщик жемчуга кивнул.
- Тогда начнем! И, может быть, я докажу вам, что в пикете смыслю
больше, чем в якорях.
- Но позвольте... - начал было Мак-Мертрей.
- Вы можете играть в бридж, - перебил его Дикон, - а мы предпочитаем
пикет.
Питер Джи сел за игру очень неохотно; он словно чувствовал, что она
могла плохо кончиться.
- Только один роббер, - сказал он, снимая колоду перед сдачей.
- По скольку будем играть? - спросил Дикон.
Питер Джи пожал плечами.
- По скольку хотите.
- Сто на кон - пять фунтов партия?
Питер Джи согласился.
- При недоборе больше чем наполовину, конечно, десять фунтов?
- Хорошо, - сказал Питер Джи.
Четверо сели за другой стол играть в бридж. Капитан Стейплер в карты
не играл и время от времени наполнял шотландским виски высокие стаканы,
что стояли справа у каждого игрока. Мак-Мертрей, плохо скрывая
беспокойство, следил за тем, как шла игра в пикет. На его товарищей
англичан тоже весьма неприятно действовало поведение австралийца, и они
опасались какой-нибудь выходки с его стороны. Всем было ясно, что он
ненавидит Питера Джи и в любой момент может затеять ссору.
- Надеюсь, что Питер проиграет, - тихо сказал Мак-Мертрей.
- Едва ли, разве если карта совсем не пойдет, - ответил Эндрюс. - В
пикет он играет, как бог. Знаю по собственному опыту.
Питеру Джи явно везло, потому что Дикон все время бранился, то и дело
наливая себе виски. Он проиграл первую партию и, судя по его отрывистым
замечаниям, проигрывал вторую, когда дверь открылась и в комнату вошел
Дэвид Гриф.
- В Гувуту пьют даже в промежутках между выпивками, - сказал он и
пожал руку управляющему. - Здорово, Мак! Понимаешь, мой шкипер сидит в
вельботе. У него есть шелковая рубашка, галстук и теннисные туфли, одним
словом, все как полагается, но он просит прислать ему пару брюк. Мои ему
слишком малы, но ваши будут впору. Здорово, Эдди! Ну как твоя нгари-нгари?
Джек, ты здоров? Просто чудеса! Никого не трясет лихорадка, и никто не
пьян! - Гриф вздохнул. - Наверно, еще слишком рано. Здорово, Питер!
Знаешь, через час, после того как ты ушел в море, налетел шквал. Он
захватил вас? Нам пришлось бросить второй якорь. - Пока Грифа знакомили с
Диконом, Мак-Мертрей велел мальчику-слуге отнести брюки, и, когда капитан
Доновен вошел в комнату, он имел такой вид, какой и должен иметь белый
человек - по крайней мере на Гобото.
Дикон проиграл вторую партию. Об этом возвестил новый взрыв брани.
Питер Джи молча закурил сигарету.
- Что? Вы выиграли и хотите бросить игру? - свирепо спросил Дикон.
Гриф вопросительно поднял брови и взглянул на Мак-Мертрея, который
сердито нахмурился в ответ.
- Роббер окончен, - ответил Питер Джи.
- Роббер состоит из трех партий. Мне сдавать. Начали!
Питер Джи уступил, и третья партия началась.
- Щенок, ему нужна плетка, - прошептал Мак-Мертрей Грифу. - А ну,
ребята, кончай игру! Я присмотрю за этим малым. Если он зайдет слишком
далеко, я выкину его вон, и плевать я хотел на инструкции.
- Кто это? - спросил Гриф.
- Прибыл с последним пароходом. Компания распорядилась встретить его
как можно лучше. Он хочет вложить деньги в плантацию. Компания
предоставила ему кредит на десять тысяч фунтов. Он бредит "Австралией
только для белых". Думает, что если у него белая кожа, а папаша был
когда-то генеральным прокурором британского содружества, значит, он может
хамить. Вот и пристает к Питеру, а ведь вы знаете, что Питер - самый
миролюбивый человек в мире. К черту Компанию! Я не обязан нянчить ее
молокососов с банковскими билетами. Налейте себе, Гриф. Это негодяй,
отъявленный негодяй.
- Может быть, он еще слишком молод? - заметил Гриф.
- Он просто не умеет пить. - Управляющий весь кипел гневом. - Если он
поднимет на Питера руку, я его так отделаю, что век не забудет, паршивец
этакий!
Питер Джи опустил доску, на которой записывал очки, и откинулся на
спинку стула. Он выиграл третью партию. Питер посмотрел на Эдди и сказал:
- Теперь я могу играть с вами в бридж.
- Может быть, продолжим? - проворчал Дикон.
- Нет, я, право же, устал от этой игры, - сказал Питер Джи со
свойственным ему спокойствием.
- Давайте сыграем еще партию, - настаивал Дикон. - Еще одну. Это же
сущий разбой. Я проиграл пятнадцать фунтов. Либо проиграю вдвое больше,
либо каждый останется при своих.
Мак-Мертрей хотел было вмешаться, но Гриф остановил его взглядом.
- Если действительно в последний раз, то я согласен, - сказал Питер
Джи, собирая карты. - Кажется, мне сдавать. Если я правильно понял, ставка
- пятнадцать фунтов. Либо вы будете мне должны тридцать фунтов, либо мы в
расчете.
- Вот именно! Либо ничья, либо я плачу вам тридцать фунтов.
