подхватил ее и умчал в танце. Корлисс вернулся к своему другу, чувствуя себя
удовлетворенным, изумляясь своему поступку.
-- Это ужасно! -- Глаза полковника следили за Люсиль, и Вэнс понял его
мысль.-- Корлисс, я прожил шестьдесят лет, и просил их хорошо. Но женщина,
представьте себе, стала для меня за это время еще большей загадкой.
Посмотрите на них, на всех! -- Он обвел глазами комнату.-- Бабочки,
сотканные из солнечных лучей, пения и смеха, пляшущие, пляшущие даже на
последней ступеньке ада. Не только Люсиль, но и остальные. Посмотрите на
Мэй, у нее лоб мадонны и язык уличной девки. А Миртл? Ведь она вылитая
английская красавица, сошедшая с полотна Гейнсборо, чтобы прожигать жизнь в
доусонской танцульке. А Лора? Разве из нее не получилась бы прекрасная мать?
Разве вы не видите ребенка на ее руках? Я знаю, это лучшие из них -- молодая
страна всегда выбирает лучших,-- и все-таки тут что-то неладно, Корлисс,
что-то определенно неладно. Горячка жизни для меня прошла, и я смотрю на все
трезво. Мне кажется, должен появиться новый Христос, чтобы проповедовать
новое спасение -- экономическое или социальное,-- в наши дни не имеет
значения, какое именно, лишь бы что-нибудь проповедовать. Мир нуждается в
этом.
Время от времени необходимо было подмести комнату, и тогда все
направлялись через большую дверь в соседнее помещение, где щелкали пробки и
звенели стаканы. Полковник Трезвей и Корлисс последовали за всеми в бар, где
толпилось человек пятьдесят мужчин и женщин. Они очутились рядом с Люсиль и
молодым человеком в желтой волчьей шапке. Он был, несомненно, красив, и
красота его еще более выигрывала от яркого румянца и блестящих глаз. Он был
не совсем пьян, так как внешне отлично владел собой. Выпитое вино делало его
чрезмерно веселым. Он говорил громко и возбужденно, его речь не лишена была
находчивости и остроумия. Словом, он был как раз в том состоянии, когда
пороки и добродетели проявляются особенно резко.
Когда он поднял стакан, человек, стоявший рядом с ним, нечаянно толкнул
его под руку. Он стряхнул пролитое вино с рукава и выразил свое мнение о
соседе. Это были не особенно лестные слова, специально рассчитанные на то,
чтобы задеть. Так и случилось: тяжелый кулак спустился на волчью шапку с
такой силой, что отшвырнул ее владельца на Корлисса. Оскорбленный продолжал
наступать. Женщины разбежались, предоставив мужчинам драться. Часть
присутствующих столпилась вокруг них, а некоторые вышли, чтобы освободить
место для честного боя.
Человек в волчьей шапке не захотел драться. Закрыв лицо руками, он
пытался отступить. Толпа криками призывала его начать борьбу. Он заставил
себя остановиться, но как только противник снова приблизился к нему, струсил
и отскочил в сторону.
-- Оставьте его, он это заслужил! -- закричал полковник, когда Вэнс
попробовал вмешаться.-- Он не будет драться. Если бы он подрался, я бы,
кажется, все ему простил.
-- Но я не могу смотреть, как его избивают,-- возразил Вэнс.-- Если бы
он отвечал тем же, это не было бы так ужасно.
Кровь текла у незнакомца из носа и из небольшой царапины над глазом.
Корлисс не выдержал и бросился к "ним. Ему удалось расцепить их, но при этом
он слишком сильно налег на оскорбленного старателя и повалил того на пол. У
каждого из дерущихся в баре были друзья, и прежде чем Вэнс разобрал, в чем
дело, он был глушен страшным ударом. Его нанес друг опрокинутого им
человека. Дэл Бишоп, который стоял в углу, вступился за своего хозяина. В
одно мгновение толпа разделилась на два лагеря, и драка стала общей.
Полковник Трезвей забыл, что горячка жизни для него прошла, и,
размахивая колченогим стулом, кинулся в свалку. Несколько полицейских,
которые были в числе присутствующих, бросились вслед за полковником и вместе
с полдюжиной других гостей стали защищать человека в волчьей шапке.
Хотя борьба была жестокой и шумной, жизнь в баре шла своим чередом. В
дальнем его конце хозяин продолжал разносить напитки, а в соседней комнате
вновь заиграла музыка и начались танцы. Игроки продолжали играть, и только
те, что стояли поближе, проявили некоторый интерес к драке.
-- Бей, бей, не жалей! --гоготал Дэл Бишоп, размахивая кулаками рядом с
Корлиссом.
Корлисс засмеялся и, обхватив какого-то здоровенного погонщика собак,
повалил его на пол, под ноги дерущихся. Он почувствовал, как погонщик
вцепился ему зубами в ухо. На мгновение он представил себя с одним ухом, и
сейчас же, точно его что-то осенило, он с силой надавил на глазные яБлэки
погонщика. Люди топтали его ногами и падали рядом. Но он не замечал этого.
Он чувствовал только одно: в то время как он нажимал пальцами на глаза
погонщика, зубы того разжимались. Он надавил сильнее (еще немного, и человек
бы ослеп), зубы разжались окончательно и выпустили свою добычу.
Наконец ему удалось выбраться из свалки и встать около стойки бара. Он
совершенно забыл свое отвращение к драке. От его культуры не осталось и
следа, едва он почувствовал опасность. Он был таким же, как все остальные.
Он поднялся на ноги, держась за перила, и увидел человека в парке из
беличьего меха, схватившего пивную кружку "и собиравшегося швырнуть ее в
Трезвея, который стоял в двух шагах от него. Пальцы его, привыкшие к
пробиркам и акварельным краскам, сжались в кулак, и он с размаху ударил
человека в парке по подбородку. Тот уронил кружку и упал на пол. Вэнс на
мгновение смутился, но, поняв, что в пылу гнева ударил человека, первого
человека в своей жизни, испытал неизведанное наслаждение.
Полковник Трезвей поблагодарил его взглядом и закричал: 88
-- Отойдите в сторону! Пробивайтесь к двери, Корлисс! Пробивайтесь к
двери!
Прежде чем удалось открыть дверь, произошла еще одна стычка, но
полковник, не выпускавший из рук колченогий стул, буквально разметал
противников, и через минуту вся толпа вывалилась на улицу. И лишь когда
озлобление улеглось, как это и бывает в подобных случаях, люди разошлись по
домам. Двое полицейских, сопровождаемые несколькими добровольцами, вернулись
в бар, чтобы окончательно восстановить порядок. Корлисс и полковник вместе с
человеком в волчьей шапке и Дэлом Бишопом направились вверх по улице.
-- Ах, черт побери! -- восклицал полковник Трезвей.-- Вот тебе и
шестьдесят лет! Вот тебе и конец горячке! Да я себя сегодня чувствую на
двадцать лет моложе! Корлисс, вашу руку. Я поздравляю вас от всего сердца.
Говоря откровенно, я не ожидал от вас этого. Вы удивили меня, сударь, очень
удивили!
-- Я сам себе удивился,--ответил Корлисс. Сейчас, когда возбуждение
улеглось, он чувствовал себя усталым.--И вы меня тоже удивили, когда
схватили стул.
-- Да! Надеюсь, я хорошо орудовал им. Видели? Смотрите! --И, громко
засмеявшись, полковник поднял это средство самозащиты, которое все еще
крепко держал в руках.-- Кого я должен благодарить, господа?
Они остановились на углу, и человек, которого они спасли, протянул им
руку.
-- Меня зовут Сент-Винсент,-- проговорил он,-- и... -- Как вас зовут?
-- с внезапным интересом переспросил Бишоп.
-- Сент-Винсент, Грегори Сент-Винсент... Неожиданным ударом Бишоп
повалил Сент-Винсента в снег. Полковник инстинктивно схватился за стул,
потом помог Корлиссу удержать старателя. -- Вы с ума сошли, что ли?
--спросил Вэнс. -- Негодяй! Я жалею, что не дал ему сильнее,-- был ответ.
Потом Бишоп прибавил: -- Ну, теперь все в порядке. Пустите меня, я его
больше не трону. Отпустите меня, я пойду домой. Спокойной ночи.
Когда они помогали Сент-Винсенту подняться на ноги, Вэнс готов был
поклясться, что полковник смеется.
И впоследствии Трезвей сознался в этом. Уж больно все это было
неожиданно и забавно, пояснил он. Теперь же, решив загладить свое поведение,
он предложил Сент-Винсенту проводить его домой.
-- Почему вы его ударили? -- тщетно в четвертый раз спрашивал Корлисс
Бишопа, вернувшись к себе в хижину.
-- Подлый негодяй! -- буркнул тот, кутаясь в одеяло.--И с какой стати
вы меня удержали? Я жалею, что не ударил его сильнее.
ГЛАВА XII
-- Мистер Харни, я очень рад, что встретил вас. Я не ошибся, ведь вы
Дэйв Харни?--Дэйд Харни кивнул головой, и Грегори Сент-Винсент обратился к
Фроне.-- Вы видите, мисс Уэлз, как тесен мир. Мы с мистером Харни знаем друг
друга.
Король Эльдорадо долго всматривался в Сент-Винсента, пока наконец
слабый проблеск воспоминания не отразился на его лице.
-- Стойте! -- вскричал он, когда Сент-Винсент хотел заговорить.-- Я
припоминаю вас. Тогда вы были моложе. Дай бог памяти. Восемьдесят шестой,
осень восемьдесят седьмого, лето восемьдесят восьмого -- вот когда! Летом
восемьдесят восьмого я сплавлял на плотах с реки Стюарт лосиные туши и
торопился попасть в Нижнюю Страну, прежде чем они испортятся.
-- Да, вы спускались по Юкону в лодке. И мы встретились. Я настаивал,
что это случилось в среду, а мой компаньон -- в пятницу, вьт же помирили нас
на воскресенье. Да, да, на воскресенье. Подумайте только! Девять лет прошло!
И мы обменяли мясо на муку, на питьевую соду и на сахар! Клянусь богом, я
рад вас видеть!
И они снова пожали друг другу руки. -- Заходите ко мне,--пригласил
Харни, уходя.-- У меня одна маленькая чистенькая хижина на холме и другая в
Эльдорадо. Дверь всегда открыта. Заходите в любое время и не церемоньтесь.
Мне очень жаль, что приходится так скоро уходить, но я должен тащиться в бар
собирать сахар. Мисс Фрона вам все расскажет.
-- Вы удивительный человек, мистер Сент-Винсент,-- вернулась Фрона к
прерванному разговору, вкратце сообщив о сахарной эпопее Харни.--Девять лет
тому назад эта страна, вероятно, была совсем дикой. Подумать только, что вы
здесь бывали в те времена! ; Расскажите мне об этом!
Грегори Сент-Винсент пожал плечами. -- Рассказывать почти нечего. Все
путешествие было сплошной неудачей. В нем множество неприятных подробностей
и ничего такого, чем можно было бы гордиться.
-- Ну расскажите. Я обожаю такие вещи. Они более жизненны и правдивы,
чем будничные происшествия. Раз была неудача, как вы ее называете, то,
значит, было задумано какое-то предприятие. Какое же именно?
Почувствовав ее искреннюю заинтересованность, он ответил:
-- Хорошо. Если уж вы так хотите, я в двух словах расскажу вам самое
главное. В интересах науки и журналистики, главным образом последней, я вбил
себе в голову сумасшедшую мысль найти новую дорогу вокруг света. Я решил
пересечь Аляску, перейти по льду через Берингов пролив и попасть в Европу
через северную часть Сибири. Это была блестящая идея, так как большая часть
перечисленных стран была не исследована. Но мне не удалось выполнить
задуманное. Я без труда пересек пролив, но пережил массу неприятностей в
восточной Сибири, и все из-за Тамерлана, так я всегда объясняю свою неудачу.
-- Улисс! -- Подошедшая миссис Шовилл захлопала в ладоши.-- Современный
Улисс! Как романтично!
-- Но не Отелло,-- заметила Фрона.-- Удивительно ленивый рассказчик! Он
останавливается на самом интересном месте, загадочно ссылаясь на героя
прошедших веков. Вы очень нехорошо поступаете с нами, мистер Сент-Винсент, и
мы не успокоимся до тех пор, пока вы не объясните, каким образом Тамерлан
помешал вашему предприятию.
Он рассмеялся и сделал над собой усилие, чтобы продолжать свой рассказ.
-- Когда Тамерлан с огнем и мечом подобно вихрю проносился по Восточной
Азии, гибЛи государства, разрушались города, и племена рассеивались по миру,
как звездная пыль. Множество людей разбежались по всему азиатскому материку.
