голого тела, достать его и укусить побольнее. Было уже часов восемь утра, но
ночь даже и не собиралась сдавать своих позиций. По земле шустрой змейкой
бежала поземка, - ветер хватал куски сугробов вдоль дороги, разбивал их на
крохотные снежинки и заставлял вертеться в затейливом танце. Было слишком
зябко, слишком хотелось спать, но одна только мысль о том, что уже ничего
нельзя изменить, что все кончено, разбивала последние осколки сна. Впереди
светофор зажег красный свет. Он остановился, поежился, попытался потеплее
укутаться в куртку, но это не помогало. Каждое движение давало холоду новые
возможности забраться поглубже в одежду. Печка работала неважно. Он достал
из кармана пачку "Ротманса", вытащил сигарету и долго искал зажигалку.
Зажегся зеленый свет. Он поехал дальше по пустынному шоссе, продолжая искать
зажигалку. Наконец, он нашел ее и прикурил. Впереди зажегся красный. Он
остановился у светофора и сидел, глядя в одну точку перед собой. В темноте
ярко светился оранжевый конец сигареты. "Это последнее напоминание о солнце,
которое больше никогда не взойдет, - подумал он, - По крайней мере, для меня
точно". Загорелся зеленый свет, но он, не замечая его, продолжал стоять,
мрачно глядя на горящий конец сигареты. "Люди, вы еще не знаете, солнце
больше никогда не взойдет", - кричал он про себя. В кармане затрезвонил
телефон, это было слишком неожиданно, как звонок будильника. Он словно
проснулся, посмотрел по сторонам и не мог понять, где он, почему так темно,
почему не включены габариты, почему он стоит, когда горит зеленый свет. Его
машина со стороны выглядела более чем странно: черная, без огней, словно
призрачное видение в темноте, образ "Летучего голландца" на колесах. Телефон
продолжал настырно звонить. Он включил габариты, собрался тронуться, но
загорелся красный свет. Он медленно нашел телефон в кармане, достал его.
Телефон продолжал звонить. Он неуверенно посмотрел на него, потом открыл и
приложил к уху.
В телефоне была тишина, только шумы, как обычно. Он немного подождал. В
телефоне было тихо. Он решил выключить его, нерешительно опустил руку, но
потом быстро приложил трубку к уху.
- Алло! Алло! Говорите, я вас слушаю!
После продолжительной паузы, раздался громкий скрипучий, до безобразия
неприятный голос:
- Ты никого не слушаешь! Ты никогда никого не слушаешь!
- Алло! Алло! Кто это?!! Отвечайте!!!
- Солнце никогда для тебя не взойдет больше! - продолжал кто-то
скрипеть. - Это был твой последний шанс, и ты упустил его. Ты больше никогда
не увидишь солнце!
- Алло! - закричал он, - Алло! Кто это?!! Что за шутки!! Кто это?!!
На другом конце провода заиграл "Реквием" Моцарта. Он выключил телефон
и сидел, потрясенный услышанным. Светофор в очередной раз переключил цвета.
Начинало светать. Угрюмое утро неохотно просыпалось. Он включил радио, но не
смог поймать ни одной волны, только шумы. Он стал искать кассеты, все что
угодно только бы не сидеть так одному в тишине и в темноте. Но кассет не
было. Он вспомнил, что вчера... или несколько дней назад выбросил все
кассеты. Они все напоминали ему о том, что его последний шанс упущен.
Наконец, он нашел одну на дне бардачка и, не глядя, ткнул ее в магнитолу.
Долго была тишина, а потом громкий скрипучий голос:
- Что, дружок, страшно одному в машине на пустынной дороге? Страшно
одному в городе, где ты никому не нужен, никто тебя не ждет? Ты упустил свой
последний шанс! Солнце для тебя никогда больше не взойдет! Ты всегда теперь
будешь один! А когда ты умрешь, никто не заплачет, никто не придет на твои
похороны! Тебя, наверняка, даже и не похоронят! С тобой покончено, дружок!
А дальше смех, гадкий скрипучий смех...
Он выдернул кассету, открыл окно, выбросил ее и, не обращая внимания на
красный свет светофора, резко рванул вперед.
"Что же произошло?! - думал он. Его даже не так волновало, кто это
звонит, а почему он упустил свой последний шанс, нельзя ли все исправить.
Мозг рационально сканировал все мыслимые и немыслимые варианты
повторения, возврата потерянных возможностей, и каждый раз выдавал четкий
ответ: "НЕТ!!!" Но в душе теплилась маленькая надежда, словно росток ландыша
под снегом. Вдруг на все эти миллионы "НЕТ" существует даже не "ДА", а
"может быть". Может быть, еще не поздно все вернуть, может еще у него есть
шанс. Один на десять тысяч миллиардов, но есть???
Он мчался по шоссе, не разбирая дороги, не останавливаясь на
светофорах. Он мчался навстречу серому грязному утру. Оно наступало, мрачный
свет лился сквозь тяжелые тучи. Не было не то, что намека на солнце, не было
даже мысли о его возможном появлении.
Он несся по городу, мимо домов, но ни в одном из них не было горящего
огня. На улицах не было ни машин, ни прохожих. Это был чужой безлюдный
город. Но там были и горящие окна, и люди на улицах, и машины... Но он их не
видел, потому что они его не видели. Они были невидимками друг для друга: Он
и реальный мир. Он был за пределами этого мира, этот мир выкинул его, словно
чужеродный организм, словно вирус, от которого надо избавиться.
И он, наконец, понял - это АД. Это место, где тебя никто не любит. Это
место, где ты один, где пусто, холодно и где никогда не бывает солнца. Это
был АД.
Он ехал и не мог понять, что делать дальше.
В кармане зазвонил телефон. Он долго не решался достать его, но потом
достал и приложил к уху. Громкий скрипучий голос сообщил ему:
- Посмотри на заднем сиденье, дружок!
Он инстинктивно обернулся. Сзади на сиденье лежал старый чемодан,
крышка была закрыта, но защелки расстегнуты.
- Подними крышку! - командовал скрипучий голос.
Он машинально поднял крышку. Там лежал пистолет, разные баночки с
какими-то таблетками, порошками и жидкостями, большой охотничий нож,
веревка, завязанная петлей.
- Что тебе больше нравится? - спросил неизвестный собеседник.
- Я не буду этого делать! Я тебе не верю! Это был не последний шанс! У
меня есть еще! Я найду ее и докажу тебе это!
Он выключил телефон и убрал его. Затем он остановился на обочине и стал
рыться по карманам. Он нашел две записные книжки и разные бумажки с адресами
и телефонами.
"Не может быть, - подумал он, - что никто из них не помнит меня, может
быть даже кто-то любит меня. Я найду ее и докажу, что есть еще шанс".
Он достал телефон и стал набирать первый попавшийся номер.
- Алло! Алло, Марина? Марина, это Саша, помнишь меня?
На другом конце провода женский голос повторял:
- Алло! Алло! Алло, вас не слышно! Алло, вас не слышно, пожалуйста,
перезвоните!
Она повесила трубку.
"Ничего, - подумал он, - это первая попытка, а у меня телефонов
немеренно".
Он стал набирать все номера по очереди, но всегда получалось одинаково
- его никто просто не слышал.
Он решил, что неисправен его телефон, вышел из машины и пошел звонить
из автомата. Но все повторялось. Какой бы девушке он не звонил, его никто не
слышал. Его просто не слышали!
Начинало темнеть.
"Странно, - подумал он, - с тех пор, как рассвело, не прошло и
получаса. Почему темнеет?"
Он посмотрел на часы. Минутная и часовая стрелки быстро-быстро
вращались, как будто кто-то специально крутил их. Он попытался исправить
часы, но не смог. Стрелки вращались все так же быстро. Наконец, он понял, -
даже время против него, оно бежит слишком быстро.
Окончательно стемнело.
Людей на улицах, машин, света в окнах так и не появилось.
Истошно завывал ветер, мелкий колючий снег срывался с верхушек
сугробов, словно пена с морских волн, и залеплял глаза, ветер лез за
шиворот. Было мерзко, холодно и слишком жутко.
Он сел в машину, габариты так и оставались включенными.
"Море, - вспомнил он, - у меня еще осталось море, я поеду к нему. Оно и
я... И нам никто больше не нужен. Не нужно ничьей любви!"
Он улыбнулся, радуясь принятому решению, и поехал из города. Шоссе
должно было вывести его на загородную магистраль, а там 15 часов по
скользкой дороге и он у моря... Город не заканчивался. Бесконечные вереницы
домов тянулись и тянулись по обеим сторонам дороги. Город не заканчивался.
Он стал всматриваться в названии улиц... Здесь он уже был! Он ездит по
кругу!!!
Зазвонил телефон. Он быстро достал его из кармана.
- Алло! Это ты? Что происходит?
- Ты больше никогда не увидишь солнца, а про море просто забудь. Ты
навсегда заключен в этом городе без людей, ты заключен в эту зиму, в эту
бесконечную череду ночи и сумерек! Тебе не выбраться! Ты уже мертв!
И смех, громкий скрипучий смех...
Он выключил телефон.
"Что же делать? Неужели это действительно так???"
Уже рассвело и снова темнело. Ему захотелось есть. Впереди он увидел
горящую вывеску бара. Он поставил машину у обочины и вошел в бар. В баре
были люди. Некоторые сидели за столиками, некоторые стояли у стойки с
кружками пива, в центре бара кто-то даже танцевал. Но было тихо. Не было
музыки, люди не произносили ни слова, они просто шевелили губами. Было очень
тихо.
Он повесил куртку в гардероб. Может он оглох? Он хлопнул в ладоши.
Получилось громко. Охранник, стоявший у входа, вздрогнул и стал оглядываться
по сторонам. Его охранник не видел. Его никто не видел.
Он сел у стойки, и взял с нее кружку пива. Никто его не видел. Пиво в
пустом желудке напомнило ему, зачем он пришел. Он поймал официантку за руку.
Та шарахнулась и с ужасом уставилась на него.
- Принесите мне яичницу, пожалуйста, и два хлеба!
Официантка, глядя на него широко открытыми от ужаса глазами, молча
кивнула и убежала на кухню.
Он повернулся лицом к танцующим. Сидеть в баре, где тебя никто не
видит, где ты не слышишь чужие голоса, где даже музыки не слышно, хотя
музыканты на небольшой сцене старательно щипали струны электрогитар и что-то
пели в микрофон, было не просто странно. От этого просто мороз по коже. Это
было слишком жутко.
В центре бара танцевали. Немного, человек десять. Одна девушка
повернулась и посмотрела на него. Он не ошибся, она смотрела именно на него,
ему в глаза. Она посмотрела и улыбнулась ему. Улыбнулась! Именно ему! "Она
же видит меня!" - подумал он.
Он тоже улыбнулся ей. Официантка принесла ему тарелку с яичницей.
Бросила перед ним на стойку и убежала, все так же с ужасом глядя на него. "Я
что, на приведение похож? Чего эта она так меня испугалась?" - подумал он.
Он принялся за яичницу, периодически оглядываясь на танцующую девушку.
Она танцевала, улыбалась другим мужчинам, иногда оглядывалась и улыбалась
ему.
Когда он покончил с едой и отодвинул тарелку, она подошла к нему. Она
улыбнулась и что-то сказала, но он ничего не услышал. В баре было все также
тихо. Она вопросительно посмотрела на него.
- Привет, - все, что смог он произнести.
Девушка улыбнулась и молча, одними губами ответила:
- Привет!
Он помолчал, глядя на нее, и спросил:
- Ты меня слышишь?
Она недоуменно подняла брови и что-то сказала, при этом
многозначительно кивнув головой.
Она его слышала, она, должно быть, слышала музыку, голоса других людей
в баре и его голос тоже. Но он ничего не слышал.
Она улыбнулась и пошла назад к танцующим. Он рассматривал ее. Она была
абсолютно не в его вкусе. В принципе, как такового вкуса у него не было, он
встречался и спал с очень разными женщинами, но эта была абсолютно не его
тип. Это он знал точно.
Но она была одна, кто видел его и кто слышал его, и он не хотел терять
этот хоть ничтожный, но все же шанс.
