пока спичка горит. Или я курю слишком быстро, или секунда тянется слишком
долго. От огня пальцы начинают желтеть, от дыма покраснели глаза. Бросаю и
спичку, и окурок.
Удар выросших из чьих-то пальцев когтей заставляет взвизгнуть стекло
окна за моей спиной. С надеждой оборачиваюсь, вспышка молнии видимостью
света разочаровывает: всего лишь ветер играет веткой дерева. А на ветке
листья мокрые - идет дождь, а на ветке цвета красный и желтый - осень. А на
дереве листьев мало - скоро зима.
Бой капель в окна и в крышу - дождь. А в дверь бьет ливень. Или нет,
это кто-то хочет войти. Я иду открывать. Впускаю кого-то, но в прихожей
темно, и я различаю только, что это девушка.
- Дайте закурить, - просит она. Я подаю ей сигарету и спички.
- Курите.
Она берет спичку, чиркает о коробок. Спичка загорается, выскальзывает
из дрожащих пальцев замерзших рук и начинает падать. В ее свете я успеваю
различить, что одета девушка не по погоде: рубашка желтого цвета, красные
спортивные брюки, зеленые кроссовки. Спичка падает в лужу у ее ног и гаснет.
- Идите в комнату, - говорю я. Осторожно ступая в темноте, гостья
уходит. Я остаюсь, подбираю с пола спичку и вытираю лужу.
Стук упавшей на пол вазы доносится из комнаты. Я вхожу туда и включаю
свет. И вижу отблеск в зелено-желтых глазах, и запах лежащего в осколках
вазы цветка теряется в аромате, исходящем от пышных рыжеватых волос.
- Извините, что не включил свет сразу, - говорю я.
- Давайте поставим его в другую вазу, - девушка подбирает цветок, он
отражается в ее глазах. Я представляю, как красиво он выглядел бы в ее
волосах: синий на красных.
- У меня нет другой вазы.
- Ну тогда дайте банку или бутылку.
- Нет, такой цветок не может стоять в банке. Лучше я оставлю его для
гербария. - Беру цветок и без сожаления прячу меж листов большой книги: он
успел надоесть мне за те три месяца, которые стоял в вазе.
Удар о пол разбившейся капли. Капля упала с капюшона девушки, который
она держит в руке. Он спас от дождя волосы, но вся одежда промокла. Там,
куда она наступает, остаются влажные следы.
- Вам надо переодеться, - говорю я. - Да, если можно.
- Но у меня нет другой одежды, кроме той, которая на мне.
- Что же делать, мне холодно.
- Если хотите, я дам вам свою рубашку.
- Давайте.
- Идемте, - говорю я , и положив книгу с цветком на стол, направляюсь в
соседнюю комнату.
Стук упавшей на пол книги заставляет меня обернуться. Проходя мимо
стола, девушка задела книгу, и та упала. Я вижу, как выпадает цветок. Сухой
стебель ломается в ее дрожащих пальцах, лепестки осыпаются.
- Ничего страшного, - говорю я. Собираю лепестки, беру сломанный
стебель и опять вкладываю в книгу.
- Странная книга, - говорит девушка, с интересом разглядывая толстый
том. Он весь белоснежный, и обложка, и страницы, только на корешке стоит
черная цифра "20".
- Мне ее подарили девять месяцев назад, в последнюю ночь зимы.
- Девять месяцев?
- Да, ночь в ночь девять месяцев назад было начало. А сегодня конец, -
говорю я, увидев, что на страницах, между которыми лежал цветок, остался его
зелено-синий отпечаток. - Ее уже можно поставить туда, - я убираю книгу на
полку, где по порядку стоят точно такие же, с номерами от 1 до 19.
- Идемте, - я провожаю девушку в соседнюю комнату, снимаю рубашку и
оставляю ей.
Стук закрывшейся двери. Пока девушка переодевается, я собираю осколки
льда и вытираю мокрые следы. Вазу мне сделали из последней весенней
сосульки. Все чисто и сухо. Возвращаюсь в спальню. Девушка бросила мокрую
одежду на пол, от нее расползается лужа. Сама гостья в моей рубашке стоит
перед зеркальной дверцей шкафа.
- Мне не идет белый цвет, - говорит она, разглядывая свое отражение.
- Это цвет траура, он идет только покойникам и новорожденным.
- Тогда почему вы носите белую рубашку?
- У меня сегодня день рождения, мне двадцать.
- Поздравляю, - говорит она и целует. Щекой я чувствую, какие у нее
холодные губы.
Стук пульса у нее на запястье.
- У вас холодные руки.
Стук ее сердца.
Ты холодная.
Стук ее шагов. Она идет к камину и разжигает огонь. Она разжигает в
вазе камина цветок огня.
Удар о пол упавшего тела. Я вскакиваю с постели и бросаюсь к девушке.
Она лежит, запрокинув голову, закатив глаза. В глазницах - одни только
снежные белки. Она выдыхает последний вдох. Все.
Удар часов. Последний, двенадцатый удар часов. С календаря падает лист:
30 ноября. Последняя ночь осени, последняя дочь осени ушла. Я беру с кровати
свою белую рубашку и закрываю ею лицо девушки. Не видно ни глаз, ни волос.
Все белое. Теперь ей идет белый цвет. А за окном белый снег. Зима. Скоро все
станет белоснежным, как страницы книги. Книги с номером 21, которую мне
подарят ровно через три месяца, 28-го февраля.
Я сажусь перед камином и смотрю в огонь. В последнюю ночь зимы я
подумаю: мне надоело это пламя.
14 января, 1995
http://www.lib.ru/ZHURNAL/filippow.txt
-==Вадим Филиппов. Вор==-
-------------------------------------------------------------------------------
й Copyright Вадим Филиппов, 1991
Home page: http://www.sakinfo.da.ru
Email: sakinfo@gus.orgus.ru
Date: 8 Feb 1999
Рассказ предложен на номинирование в литконкурс "Тенета-98"
http://www.teneta.ru
-------------------------------------------------------------------------------
- Дьевка, хдье папа? Дьевка! Гаварьи, или пух-пух! - худой фриц нависал
над Верой, махая перед ее лицом пистолетом и источая приторный запах
мужского лосьона.
Вера все плотнее вжималась в угол сарая. Единственной ее мечтой было -
это исчезнуть, испариться. Казалось, этот кошмар не кончится никогда. А фриц
орал и орал, пока Вера сама не закричала от беспомощности и страха, и...
И проснулась. Но проснулась уже Вера Степановна, женщина, разменявшая
шестой десяток лет. Она еще немного полежала, вглядываясь сквозь полумрак в
темный ковер на противоположной стене - такой, до боли, родной и домашний.
Глубоко вздохнула, сбрасывая с себя остатки кошмарного сна, и села, стараясь
ногой нащупать тапочки. Более сорока лет мучал ее этот сон с завидным
постоянством, возвращаясь вновь и вновь.
Ее муж, Ефим Викторович, развалясь на другой стороне кровати, во всю
мощь своего горла, раскатисто храпел. Духота в комнате стояла неимоверная.
Потому-то и снится всякая гадость.
- Фим, а Фим! Повернись набок-то! Грохочешь на всю квартиру! Да
повернись же! Внука разбудишь! Зайковский, ты меня слышишь? По-вер-нись! -
Вера Степановна тормошила мужа, пока тот, мыча что-то нечленораздельное, не
подчинился. Хрюкнув на прощание, он уткнулся носом в стенку и стало тихо.
Только древние ходики мирно щелкали на стене.
Степановна встала, накинула халатик, бросила взгляд за окно. А там снег
валил, синий в темноте. Женщина улыбнулась и прошептала:
- Первый снег! Вот Васька-то завтра будет рад-радешенек! Что-то в это
году снежок припоздни-и-ился. - Счастливо вздохнув и побрела в туалет.
Сначала заглянула в комнату к внуку. Как он там?
Ваську, на выходные, дочка с сыном всегда к бабе и деду "забрасывали".
А тот и рад - шибко его здесь любят. Дочка иногда ругается, что закармливают
здесь внучка. Сладости, вишь, горой! Васька потом всю неделю житья не дает -
просится к старикам. Ну и пусть лакомится - расти ему надо. Шесть годков, а
малой такой!
Возвращаясь в спальню, Степановна услышала шорох в подъезде, да
звяканье какое-то.
- Ой! Да не уж-то вор? - женщина тихо подошла к двери и приложила ухо.
В глазок глядеть не стала - еще ширанут чем-нибудь. Мало ли случаев было?
Точно - кто-то там возится. У Степановны так и похолодело все внутри. Бежать
что ли мужа будить? Ага, его сейчас разбудишь - спит как сурок! В подъезде
скрипнула чья-то дверь и стало тихо.
- К Михайловскому залез, паскуда! Надо звонить в милицию! - Вера
Степановна накинула старенькое пальто, обулась - единственный телефон был на
улице, через дорогу. Взяла в руки оружие самозащиты - мужнин валенок, тихо
приоткрыла дверь и выскользнула на площадку. В нос ударил запах картофельной
кожуры - следы последнй ссоры Степановны и Михайловского. Ссорились они
часто.
Летом, например, сосед своего пса выгулял на цветочной клумбе у
подъезда. Клумбу эту Степановна выхаживала всю весну. Ирод какой! Совсем
совесть потерял. Она значит на карачках ползала, по-уши в грязи, а его,
значить, пес, помять все и загадить должон?
А недавно Васька мусор выносил, да и просыпал картофельные очистки на
лестнице. Степановна уже собралась пойти собрать, а тут Михайловский явился
и потребовал убрать немедленно мусор. Хам, а? Из упрямства, не стала
убирать. Хлопнула перед его лицом дверью - сам уберет, если не нравится!
Дня три уж валяются очистки на лестнице и ни кому до них нет дела -
этаж у них последний, а на площадке только их две квартиры...
Но сейчас не до ссор - вор залез! А потому женщина переступила через
мусор и понеслась вниз по лестнице. И откуда только силы взялись - в ее-то
годах? Вспомнилась, наверно ее партизанская молодость, вся ненависть к врагу
- вот и бежала она, пока не выскочила на улицу.
Холодный ветер тут-же вцепился в волосы Веры Степановны, разметал их,
обсыпал снегом. Нагнувшись супротив ветра, посеменила Степановна к телефону.
Ветер метался вокруг, стараясь распахнуть пальтишко старой женщины.
- Ох! Я свою крвартиру-то не закрыла, дура старая! К нам то ж залазет,
выродок! - Степановна от этой мысли встала, как вкопанная. Оглянулась на
свои окна. Те грустно смотрели на женщину темными стеклами, а вот...
А вот у Михайловского горел свет! Смутное воспоминание шевельнулось
где-то в голове:
- Вроде сын сегодня должон был приехать к Михайловскоу с севера? -
прошептала Степановна, - Точно! Старик Михайловский еще кому-то из соседей
днем хвалился! Ой, правда!
Женщина запрокинула голову на встречу снегопаду и тихо засмеялась над
собственной глупостью.
Обратная дорога тяжело ей далась - и как это она вперед бежала?
За дверью соседа слышен был молодой мужской басок, хихиканье
Михайловского и хлопанье дверцы холодильника. Улыбнувшись, Вера Степановна
вернулась в квартиру, которая встретила ее тишиной, покоем и нарастающим
храпением Ефима Викторовича...
На следующее утро в окна старой квартиры на пятом этаже, заглянуло
солнце, залив прозрачными и теплыми лучами скачущего по комнатам пацана
Ваську:
- Снег! Первый снег! Деда, вставай! Все белое-белое! Пошли гулять!
Заглянуло солнце и в подъезд, где старая женщина отскребала совочком
примерзшие картофельные очистки. Так родился день. Новый, морозно-чистый,
несущий всем мир, день!
-------------------------------------------------------------------------------
1991 г. Орск.
http://www.lib.ru/ZHURNAL/maslowa.txt
-==Екатерина Маслова. Последний шанс==-
-------------------------------------------------------------------------------
й Copyright Екатерина Маслова
Email: ipi@agmar.ru
Date: 24 Feb 1999
Рассказ предложен на номинирование в литконкурс "Тенета-98"
http://www.teneta.ru
-------------------------------------------------------------------------------
*Ищущим друг друга...*
Он сидел в машине уже рано утром, еще даже не рассвело. Утренний зимний
мороз, как маленькое назойливое насекомое, забирался за воротник куртки, лез
в рукава, казалось, он специально ищет малейшую возможность добраться до
