наоборот, даже говорят, что небольшое кровопускание полезно. Кровь
обновляется и обогащается кислородом... Кровопускание можно сделать бритвой.
Такое Джером видел, подглядывая в окно дома доктора Струве. Какой-то толстой
женщине пускали кровь, перетянув руку жгутом... То же самое, что и
кровопускание, - наложение на тело пиявок... Джером вспомнил, как на речке к
его ноге присосались целых три пиявки. Его тогда охватило мерзкое ощущение,
он никак не мог отодрать черные тельца от побледневшего бедра, пока не
вспомнил, что нужно прижечь пиявку, тогда она отвалится... Позже Джером
пытался казнить кровопийц. Он ковырял их палочкой, но те никак не
протыкались, а просто извивались.
Все-таки Бибиков - тупая свинья, подумал Джером и, кряхтя, встал. Все
тело болело, а правый глаз заплывал синяком, как солнце тучей.
Говорили, что Бибиков - сын погибшего на войне полковника Бибикова,
кавалера славных орденов и отважного смельчака. Но что-то в это Джерому не
хотелось верить. Как может от героя родиться свинья!.. Хотя именно о таких
случаях мальчик недавно прочел в какой-то брошюре, в которой помимо этого
говорилось еще о недостаточном половом развитии некоторых инфантильных
особей мужского пола и о коронации наследного принца Базеля, которому едва
исполнилось десять лет от роду.
Джером не торопясь побрел к своей комнате, щупая вздувшуюся яйцом скулу.
Будет крайне плохо, если Бибиков расскажет Теплому об оскорблении.
Пожалуй, славист станет бить его по рукам линейкой, отчего ногти посинеют, и
не исключено, что некоторые из них впоследствии сойдут...
Мальчик добрался до своей комнаты и открыл дверь. Его соседа по комнате и
одноклассника по фамилии Супонин еще не было, а потому Джером тут же улегся
на кровать, чувствуя, как засохшая кровь неприятно стягивает кожу. Он
послюнявил палец и попытался очистить лицо.
В комнате было не убрано. Повсюду валялись мятые вещи, а с люстры свисала
сумка-сетка, в которой обычно носят арбузы. На подоконнике грудой лежали
запыленные книги, часть из которых была с отодранными корешками. Со стен
свисали покоробившиеся иллюстрации из светских журналов фривольного
содержания.
Самым примечательным в комнате были изделия из куриных костей. Всякие
домики, башенки и человечки, аккуратно расставленные на полочке, удивляли
своей необычностью. Куриные косточки - а на тебе: такие прекрасные поделки!
Джером лежал с закрытыми глазами и думал об ужине, гадая о его
содержании.
Морковные или свекольные котлеты будут некстати. От них моча красная и
желудок некрепкий. Хорошо бы картофельное пюре с кусочком селедки, а лучше
всего с котлетой. И какой-нибудь морс на запивку. Клюквенный - кисленький,
так прекрасно утоляет жажду... Джером почувствовал, что очень хочет пить. Во
рту было такое ощущение, как будто он проглотил целую лопату песка. Язык
присох к н°бу и стал резиновым. Мальчик представил себя в пустыне, лежащим
на верхушке бархана. Солнце светит прямо в самую макушку, и голова может
треснуть, как переспелая дыня.
Я могу умереть на верхушке бархана, подумал мальчик. Я засохну на солнце
и стану мумией, как на картинке в учебнике по истории. Вполне вероятно, что
меня тоже найдут через несколько столетий, раскопают и перенесут в музей.
Будет ходить экскурсовод и говорить: УЭто мальчик из эпохи...ы Джером
задумался, из какой же он эпохи, но названия времени, в котором ему довелось
жить, не знал... УЭто мальчик, умерший на верхушке бархана, - скажет
экскурсовод. - Ему было тринадцать лет, и он очень хорошо сохранилсяы. И
все, подумал Джером.
Больше экскурсовод ничего не скажет, потому что ничего обо мне не знает.
Смерть - это то, чего я не знаю и когда обо мне никто и ничего не знает,
решил Джером и зевнул, почувствовав при этом боль в разбитых деснах...
Джером заснул. Он проспал два часа, пока его не разбудил Супонин.
- Эй, ты чего весь в крови? - спросил он, смотрясь в настенное зеркало.
Супонин был на два года старше Джерома, хотя учился с ним в одном классе.
Он был хорошо сложен, с красивым лицом и прекрасно это сознавал, пользуясь
любым удобным моментом, чтобы посмотреться в зеркало. У Супонина уже
пробивались усики, чему слегка завидовал Джером, и поговаривали, что он
имеет некоторый опыт с девчонками из старших классов.
- С кем подрался? - спросил Супонин, тщательно укладывая волосы на косой
пробор.
- С Бибиковым, - ответил Джером.
- Нашел, с кем драться!.. Бибиков - быдло! Чего с ним драться? Он даже
боли не чувствует!.. Эка он тебя отделал. Зубы хоть целы?
- Да вроде бы. - Джером потыркал во рту языком.
- Все-таки ты странный, Ренатов. Какой-то ты неприбранный и слюнявый,
поэтому тебя никто не любит... Кстати, у тебя нет бриолина, а то мой
кончился?
- Нету.
- Видишь, у тебя даже бриолина нет!.. И скажи мне на милость, Ренатов,
чего ты все время делаешь вид, что ты не такой, как все? Мой тебе совет: не
задавайся и не выдрючивайся! Может быть, тогда к тебе будут относиться
лучше... И чего ты выбрал это дурацкое имя себе? Джером!.. Это чье же имя?
- Не знаю. Может быть, английское.
- То-то и оно! Какого хрена тебе английское имя нужно, когда ты в России
живешь?
Супонин повернулся к Джерому и вздернул голову, показывая прическу.
- Так нормально? - спросил он.
Джером кивнул.
- Ничего не надо поправить?
- Не-а.
- А галстук?
- Если только узел подтянуть.
Супонин пощупал под горлом.
- Так сойдет... Так вот, - продолжил он, брызгая на себя духами, - если
уж нам дали возможность поменять себе имена, то нужно выбрать то, которое
тебе больше всего нравится!
- Мне нравится Джером.
- Господи, Боже мой! С тобой, Ренатов, очень трудно разговаривать!.. Мне
жаль тебя!
- Почему?
- Потому что ни одна девчонка не пойдет с тобой.
- Куда?
- Вот наступит время, тогда узнаешь - куда!.. Ты худой, Ренатов, вечно
грязный и нечесаный, ходишь, как ребенок, в шортах! Ты мне тоже не очень
нравишься своим поведением, хотя, конечно, я с тобой драться никогда не
буду!
- Почему? - спросил Джером, чувствуя в заявлении Супонина
несправедливость.
- Потому что ты, Ренатов, слабый и младше меня. А я считаю, что драться
со слабыми недостойно. И вообще, я драться не люблю. Если человек способен
думать мозгами, то ему незачем применять физическую силу. Ясно?
- Ясно, - ответил Джером.
- Ну, я пошел.
- Куда?
Супонин аккуратно повесил в шкаф школьные брюки, убрал в ящик стола
флакон с духами и запер его на ключик. Еще раз взглянул на себя в зеркало и
подмигнул своему отражению.
- Имей терпение, Ренатов. Никогда не любопытствуй чрезмерно. Дожидайся,
пока тебе сами скажут о том, о чем ты хочешь спросить!
- А ты воздух по ночам портишь, - почему-то сказал Джером. - Как с тобой
девчонки дружат?
- Важно знать, с кем можно воздух портить, а с кем нельзя, - изрек
Супонин. - Я знаю. - И вышел из комнаты.
Джером опять остался один.
Чего он пристал к моему имени? - задумался мальчик. Ведь директор
интерната ясно сказал, что каждый может выбрать себе имя, которое ему по
душе. И все выбрали... Интересно, почему всем детям не нравятся их имена,
даденные родителями? Они их просто раздражают и бесят. А директор это
почувствовал и разрешил взять себе другие. Хотя, конечно, никто не взял
иностранных имен. Все выбрали привычные. Щеглова вместо Даши взяла себе -
Екатерина, Бибиков сменил Гераню на Михаила. Какой он Михаил? Геранька и
есть Геранька. Свинья!.. А Супонин был Игорьком, а стал Сергеем.
Супонин чем-то нравился Джерому. Мальчик любил смотреть, как тот
прихорашивается возле зеркала, выдавливая прыщики на лбу.
- Половое созревание, - объяснил Супонин. - Так и прет со лба.
Как может созреть пол? - размышлял Джером, разглядывая паркет. И какая
связь между грязным полом и прыщами на лбу?
Супонин был единственным человеком из класса, который ни разу не дрался с
Джеромом. Остальные, даже самые слабые, хоть раз, да попробовали свои
кулачки на черепе Джерома.
Единственное, что раздражало мальчика в Супонине, было то, что он обожал
читать нотации и нравоучения и делал это почему-то в самое неурочное время -
чаще ночью, возвратясь с очередного свидания, когда Джерому особенно
хотелось спать. При этом он ежеминутно портил воздух, объясняя это тем, что
газы вредно держать внутри - можно испортить желудок. Джером подозревал, что
желудок его одноклассника давно испорчен, и все хотел ему предложить
обратиться к доктору Струве, который наверняка подберет пилюли, способные
унять вонючий гейзер.
Иногда Супонин, когда у него было особенно хорошее настроение, устраивал
в комнате фейерверки, поднося зажженную спичку к отверстию и пуская из него
испорченный воздух. УСероводороды вспыхивал на мгновение и вызывал у
мальчиков неудержимый приступ хохота. Джером выскакивал из кровати и начинал
ходить из угла в угол.
- Супонин, - смеясь, говорил он. - Все-таки у тебя выдающиеся
способности!
Твоя задница не просто задница, а задница-огнемет! Тебя надо посылать на
войну, чтобы ты жег вражеские селения и города!.. Или в космос! Тебе не
требуется механического двигателя, у тебя есть свой, физиологический. Как
дашь
- так сразу в другую галактику!
- Не-а. Не-а! - хохотал Супонин. - Я лучше буду в тюрьме работать!
- Кем?
- Палачом! В газовой камере! Ха-ха-ха!
- Нет, не так! Тебе надо чуть потренироваться, и ты сможешь работать в
цирке!
Твой номер будет называться УГоворящая ж...ы.
На эту не совсем светскую тему мальчики могли фантазировать до утра, пока
за окнами не занимался рассвет. Тогда, утомленный хохотом, Супонин мог вдруг
рассказать о тех тайных вещичках, которые особенно волновали Джерома. А
волновало подростка то, что более всего занимает умы его сверстников,
какое-то ощущение, напоминающее приближение дня рождения, когда ты знаешь,
что подарят тебе то, что более всего хотел. И ты готов плакать, смеяться и
спать в ожидании утреннего чуда.
- И совсем это не утром бывает! - объяснял Супонин. - И не чудо это
вовсе!
- А что это? - затаив дыхание, спрашивал Джером.
- Обычная вещь, без которой не могут жить люди. Взрослые люди!
- А без чего не могут жить взрослые люди?
- Вот станешь взрослым, тогда узнаешь.
- Так ведь ты тоже не взрослый! Поди, ты сам не знаешь ничего, а так,
представляешься только! - подначивал Джером.
- Ты меня на слабо не возьмешь, Ренатов, - зевнул Супонин. - А впрочем,
кое-что я тебе скажу...
Джером замер, как мышка в норке, поджав под себя колени.
- Помнишь Гусицкую из последнего класса?
- Да, - шепотом ответил Джером.
- Помнишь ее странное отчисление из интерната?.. Так вот, ее никто не
отчислял, а просто она стала взрослой и стала жить своей жизнью в городе.
Она скоро будет матерью.
- Как это?
- Дурак ты, братец! Ты что, не знаешь, как женщины рожают детей?
- Знаю, - неуверенно протянул Джером.
- Ну вот и Гусицкая скоро родит ребеночка... А знаешь, кто отец
ребенка?!.
Я!.. Так что теперь суди, взрослый я или нет!
Джером отчаянно думал над тем, что ему рассказал Супонин. Безусловно, он
знал, что женщины рожают детей, что у младенцев должны быть отцы, но какая
связь между этим и взрослостью, Гусицкой и Супониным - это оставалось для
мальчика загадкой. Однако какой-то частью души, а правильней сказать, тела
