вырвалась из его объятий: миг - и Силач Адольф снова оказался на ковре!
Пиппи стояла рядом и ждала. Ждать ей пришлось не долго. С воплем вскочив
на ноги, он снова как ураган ринулся на нее.
- Тидде-ли-пум и пидде-ли-дей! - вскричала Пиппи.
Все зрители в цирке топали ногами и, подбрасывая свои шапки к потол-
ку, орали:
- Браво, Пиппи!
Когда Силач Адольф ринулся на нее в третий раз, Пиппи высоко подняла
его вверх и понесла на вытянутых руках вокруг арены. Затем она снова
уложила его на обе лопатки на ковер и крепко прижала к полу.
- Ну, милый старикашка, сдается мне, больше мы к этому возвращаться
не станем, - сказала она. - Веселее этого все равно ничего больше не бу-
дет.
- Пиппи - победительница, Пиппи - победительница! - закричала публи-
ка.
Силач Адольф тут же улизнул, умчавшись во всю прыть. А директор цирка
был вынужден выйти на арену и вручить Пиппи ассигнацию в сто крон. Хотя
вид у него был такой, что он охотнее съел бы ее.
- Пожалуйшта, мой маленький фрекен! - сказал он. - Пожалуйшта, што
крон!
- Вот это? - презрительно сказала Пиппи. - А на что мне эта бумажка?
Можешь взять ее себе и завернуть в нее селедку, если хочешь!
И она пошла назад, на свое место.
- Какой жутко скучный этот цирк! - сказала она Томми и Аннике. -
Вздремнуть никогда не помешает. Но разбудите меня, если еще чем-то надо
помочь!
И, откинувшись на спинку кресла, она внезапно заснула. Она лежала и
храпела, пока все эти клоуны, и шпагоглотатели, и люди-змеи показывали
свои трюки Томми и Аннике и всем другим зрителям в цирке.
- Но мне все-таки кажется, что Пиппи была лучше всех, - шепнул Томми
Аннике.
ВОРЫ НАНОСЯТ ВИЗИТ ПИППИ
После выступления Пиппи в цирке в маленьком городке не нашлось бы че-
ловека, который не знал, какая она ужасно сильная. О ней даже напечатали
в газете. Но люди, жившие в других местах, конечно же, не знали, кто та-
кая Пиппи.
Темным осенним вечером по дороге мимо Виллы Вверхтормашками шли двое
бродяг. Бродяги эти были отпетые ворюги, которые отправились по стране,
чтобы посмотреть, не удастся ли что-нибудь украсть. Увидев в окнах Виллы
Вверхтормашками свет, они решили войти туда и выпросить по бутерброду.
В тот самый вечер Пиппи вывалила все свои золотые монеты из чемодана
на пол кухни и пересчитывала их. Считать она, конечно, хорошенько не
умела, но все же иногда это делала. Порядка ради.
- ...семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь, семьдесят во-
семь, семьдесят девять, семьдесят десять, семьдесят одиннадцать, семьде-
сят двенадцать, семьдесят тринадцать, семьдесят семнадцать... фу, как у
меня в горле засемерилозасвербило! Ну и ну! Какие еще цифры-то бывают?
Эй, где вы там, цифры-мифры?! Ага, теперь я вспоминаю: сто четыре, тыся-
ча, - это, право слово, куча денег, - сказала Пиппи.
Как раз в эту минуту в дверь постучали.
- Либо входите, либо оставайтесь там, за дверью, как вам угодно! -
воскликнула Пиппи. - Я никого не неволю!
Дверь отворилась, и вошли двое бродяг. Отгадай, сделали ли они
большие глаза при виде рыжеволосой девчонки, сидевшей в совершенном оди-
ночестве на полу и считавшей деньги!
- Никак ты одна дома? - хитро спросили они.
- Ни в коем случае, - ответила Пиппи. - Господин Нильссон тоже дома.
Ведь воры при всем желании не могли знать, что господин Нильссон -
маленькая обезьянка, которая как раз спала в своей выкрашенной в зеленый
цвет маленькой кроватке с кукольным одеяльцем на животе. Они думали, что
это хозяина дома зовут Нильссон, и понимающе подмигнули друг другу, как
бы говоря: "Мы можем вернуться сюда чуть позднее".
Но, обратившись к Пиппи, они сказали:
- Мы зашли к тебе только узнать, что такое часы, вернее, который час
[4].
Бродяги так взбодрились, что начисто забыли про всякие бутерброды.
- Здоровенные сильные дяденьки, а даже не знаете, что такое часы, -
съехидничала Пиппи. - Ну и дрянцовское же воспитание вы получили! Часы -
это такая маленькая кругленькая штучка, которая говорит "тик-так", кото-
рая идет и идет, а никогда до дверей не дойдет. Если вы знаете еще дру-
гие загадки, валяйте, выкладывайте, - ободряюще произнесла Пиппи.
Бродяги решили, что Пиппи слишком мала, чтобы разбираться в часах,
поэтому они, не говоря ни слова, вышли из дома.
- Я вовсе не требую, чтобы вы сказали "так" [5], - закричала им вслед
Пиппи, - но вы могли бы, по крайней мере, поднапрячься и сказать "тик".
У вас даже обыкновенного ума, как у часов, не хватает! Да ну вас, уби-
райтесь с миром, - сказала Пиппи и вернулась к своим деньгам.
Удачно избежав неприятностей, бродяги в восторге потирали руки.
- Ты видел, сколько денег? Ну и ну! - сказал один.
- Да, везуха пошла! - сказал второй. - Единственное, что остается, -
подождать, пока девчонка и этот Нильссон заснут. А потом тихонько проб-
раться в дом и наложить на все лапу.
Усевшись под дубом в саду, воры стали ждать. Моросил мелкий дождик, а
они к тому же страшно проголодались. Нельзя сказать, что им было очень
уютно, но мысль об огромных деньгах поддерживала в них бодрость духа.
Мало-помалу во всех домах погас свет, но окна Виллы Вверхтормашками
светились по-прежнему. В тот вечер Пиппи как раз училась танцевать шот-
тис и не желала ложиться спать, пока не убедится, что она в самом деле
уже выучилась танцевать этот танец. В конце концов, однако, и на Вилле
Вверхтормашками погас свет.
Бродяги немножко подождали, желая удостовериться в том, что господин
Нильссон заснул. Но под конец они прокрались к кухне с черного хода и
приготовились открыть дверь своими отмычками. Между тем один из взломщи-
ков - вообще-то его фамилия была Блум - совершенно случайно коснулся
двери. И она оказалась незапертой.
- Что они тут, чокнулись? - прошептал он своему сообщнику. - Дверь-то
не заперта! Ну и дела!
- Тем лучше для нас, - ответил его сообщник, черноволосый взломщик,
которого все, кто его знал, звали Громила-Карлссон.
Громила-Карлссон зажег карманный фонарик, и они прокрались на кухню.
Там никого не было. Но в комнате рядом спала Пиппи, и там же стояла ма-
ленькая кукольная кроватка господина Нильссона.
Громила-Карлссон открыл дверь и осторожно заглянул в комнату. Там бы-
ло спокойно и тихо, а свет фонарика заплясал по всей комнате.
Когда лучи света коснулись кровати Пиппи, бродяги, к своему величай-
шему удивлению, не увидели ничего, кроме пары ног, покоившихся на подуш-
ке. Голова Пиппи, как обычно, лежала под одеялом у изножья кровати.
- Должно быть, это и есть та самая девчонка, - прошептал Громи-
ла-Карлссон Блуму. - И теперь, верно, она крепко спит. А где, как ты ду-
маешь, где может быть этот Нильссон?
- Господин Нильссон, с вашего позволения, - послышался спокойный го-
лос Пиппи. - Господин Нильссон лежит в маленькой выкрашенной в зеленый
цвет кукольной кроватке.
Бродяги так перепугались, что их просто затрясло от страха. Но тут
они осознали то, что сказала Пиппи. В кукольной кроватке спал господин
Нильссон. При свете карманного фонарика они разглядели также кукольную
кроватку и лежавшую в ней маленькую обезьянку. Громила-Карлссон не смог
удержаться от смеха.
- Блум, - сказал он, - господин-то Нильссон - обезьяна, ха-ха-ха!
- Да, а ты думал, кто он? - раздался из-под одеяла спокойный голос
Пиппи. - Машинка для стрижки газонов, что ли?
- А твои мама с папой дома? - спросил Блум.
- Нет, - ответила Пиппи. - Их нет! Они уехали! Совсем уехали!
Громила-Карлссон и Блум просто закудахтали от восторга.
- Послушай-ка, милая детка, - сказал Громила-Карлссон. - Вылезай
из-под одеяла, поболтаем!
- Не, я сплю! - сказала Пиппи. - Что, опять хотите поговорить о за-
гадках? Тогда, может, сначала отгадаете эту: что за часы, которые идут и
идут, а никогда до двери не дойдут?
Но тут Блум решительно сорвал одеяло с Пиппи.
- Ты умеешь плясать шоттис? - спросила Пиппи, серьезно глядя ему в
глаза. - А я умею!
- Ты задаешь слишком много вопросов, - сказал Громила-Карлссон. - Не
можем ли мы немного расспросить тебя тоже? Где у тебя, например, деньги,
которые только что валялись на полу?
- В чемодане на шкафу, - чистосердечно ответила Пиппи.
Громила-Карлссон и Блум ухмыльнулись.
- Надеюсь, дружок, ты ничего не имеешь против, если мы их заберем? -
спросил ГромилаКарлссон.
- О, пожалуйста, - сказала Пиппи. - Ясное дело, нет.
После чего Блум подошел к шкафу и снял оттуда чемодан.
- А теперь, дружок, надеюсь, ты ничего не имеешь против, если я забе-
ру их обратно, - сказала Пиппи; она вылезла из кровати и подошла к Блу-
му.
Блум так хорошенько и не понял, как это произошло, но чемодан вдруг
быстро и весело очутился в руках у Пиппи.
- Хватит шутить! - злобно произнес Громила-Карлссон. - Давай сюда че-
модан!
Схватив Пиппи крепко за руку, он попытался рвануть к себе желанную
добычу.
- Шутки в сторону! - изрекла Пиппи.
Она подняла Громилу-Карлссона и посадила на шкаф. Через минуту рядом
с ним там уже сидел и Блум. Вот тут-то оба бродяги испугались. Они нача-
ли понимать, что Пиппи уж точно не какая-то там заурядная девчонка. Но
чемодан влек их к себе настолько, что они забыли всякий страх.
- Вместе и сразу, Блум! - вскричал ГромилаКарлссон, и они, соскочив
со шкафа, накинулись на Пиппи, державшую чемодан в руках.
Но Пиппи ткнула в каждого из них указательным пальцем так, что они
тут же очутились в разных углах. И не успели они подняться на ноги, как
Пиппи вытащила веревку и молниеносно скрутила руки и ноги обоим ворам.
Теперь они запели другую песню.
- Милая, добрая фрекен! - заныл ГромилаКарлссон. - Прости нас, мы
ведь только пошутили! Не обижай нас. Мы ведь всего лишь несчастные нищие
бродяги, которые зашли в твой дом попросить немного еды.
Блум даже чуточку всплакнул.
Пиппи аккуратно поставила чемодан обратно на шкаф. А потом поверну-
лась к своим пленникам:
- Умеет кто-нибудь из вас танцевать шоттис?
- Хы, хы! - захныкал Громила-Карлссон. - Я думаю, мы оба сумеем.
- Ой, до чего же весело! - воскликнула Пиппи, хлопая в ладоши. - А мы
не можем немного потанцевать? Понимаете, я только что научилась.
- Да, пожалуйста, - немного обескураженно ответил Громила - Карлссон.
Тогда Пиппи взяла огромные ножницы и разрезала веревку, опутавшую ее
гостей.
- Но у нас нет музыки, - огорченно произнесла Пиппи.
Тут у нее возникла новая идея.
- А ты не можешь поиграть на гребенке? - спросила она Блума. - Тогда
бы я потанцевала с ним. - Она указала на Громилу-Карлссона.
Ну да, Блум мог, разумеется, поиграть на гребенке. И он заиграл, да
так громко, на весь дом. Господин Нильссон, проснувшись, уселся в своей
кроватке, словно для того, чтобы увидеть, как Пиппи кружится по всей
комнате с ГромилойКарлссоном. Она была чрезвычайно серьезна и торжест-
венна, а танцевала так старательно, словно речь шла о ее жизни.
Под конец Блуму не захотелось больше играть на гребенке; он утверж-
дал, что от этого немилосердно щекотно его губам. А у Громилы-Карлссона,
который целый день таскался по дорогам, начали уставать ноги.
- Милые вы мои, ну еще хоть немножко, - клянчила, продолжая танце-
вать, Пиппи.
И Блуму с Громилой-Карлссоном оставалось только продолжить игру на
гребенке и танцы.
В три часа ночи Пиппи сказала:
- О, я могла бы танцевать до самого четверга! Но вы, может быть, ус-
тали и хотите есть?
Да, они устали и были голодны, хотя едва ли осмелились бы ей об этом
сказать. Но Пиппи достала из кладовки и хлеб, и сыр, и масло, и ветчину,
и холодное жаркое, и молоко, и все они уселись за стол. И Блум, и Громи-
ла-Карлссон, и Пиппи ели до тех пор, пока не растолстели и чуть ли не
превратились в четырехугольники. Пиппи плеснула себе немного молока в
