настойчивой, что вызвала его к жизни, подобно тому, как устрица в своей
раковине создает из песка жемчужину.
Вокруг меня и в самом деле на задних лапах бежали настоящие звери. Я
обонял их запах, чувствовал их тепло, видел, как из их пастей каплет
настоящая слюна.
Затем подо мной раскрылась дверь, не быстро, а как бы растаяв. И я
оказался в каком-то месте без света и звуков, и он был там вместе со мной.
Я не слышал и не видел его, это создание, которое они называют
Шайтхуном, повелителем мух, но я ощущал его присутствие как дыхание возле
моего уха. Помню, что я выставил против него мои силы, как вокруг стоянки
племени выставляют загородки с шипами, чтобы защититься от волков. Но это
был тот волк, от которого я не мог защититься. Нет человека, настолько
святого, чтобы нельзя было найти у него ни одной черной мысли или ни
одного дверного дела, пусть даже самого маленького. А такое дело или такая
мысль есть ворота, через которое проникают дьяволы, подобные этому дьяволу
Хессека.
Я начал видеть без света и слышать без звука.
Из дыма заклубился другой дым. Этот дым состоял из миллионов мелких
частиц, в которых я увидел его творения. Крылатые жуки, мухи, черные
мотыльки, саранча, а под ними - наземные посланцы его царства: личинки,
черви и пауки, висящие на своих стальных проводах. Они летали и ползли
перед моим внутренним взором, как дождь течет по бумажной шторе на окне.
Казалось, у меня не было другого выхода, кроме как поверить в эту иллюзию;
моя сила была скована или подавлена поклонением хессеков, а еще потому,
что я не имел определенного противника, с которым мог бы бороться.
Через мгновение исчезло видение дыма из насекомых, и вместе с ним
исчез и бесформенный полумрак.
Я был во Внутреннем покое, который, не считая круга из белых
животных, был пуст. Опять неподвижные, они повернули свои огромные головы,
чтобы посмотреть на меня. Бегущие, они телами чем-то напоминали львов, но
их головы больше походили на лошадиные, хотя были гораздо тяжелее, на шеях
лежали складки кожи, а короткие мускулистые ноги под провисшими животами
оканчивались лапами с пятью пальцами. От них шел какой-то болотный запах,
напоминающий запах старого ила.
Они пристально смотрели на меня, вывалив, как собаки после охоты,
толстые коричневые языки.
Затем между мной и зверями появилась темнота, в воздухе начала расти
тень. Я знал, что это не бог хессеков, так как он никогда не мог стать
видимым, несмотря на все их крики.
Настоящий или воображаемый, он не мог, как это существо, иметь
никаких мужских черт. Неожиданно я осознал, что моя собственная ментальная
энергия, крепко пойманная религиозными страстями Бит-Хесси, обернулась
внутрь меня и произвела некий образ из моего собственного мозга, как бы
для того, чтобы противодействовать их образам.
На секунду я решил, что это мое зеркальное отражение.
Высокий, широкий в кости мужчина, худой и жилистый, с темным загаром;
его иссиня-черные волосы были такой же длины, как мои в то время, когда я
был воином в племени. Он был одет в черное, на его руках - черные кольца.
Его лицо было моим, хотя и не совсем моим, кое чем отличались глаза и рот,
многие этого бы и не заметили. Кровь зашумела в моих ушах, и ноги
подкосились.
Я забыл хессекский язык. Во рту был соленый привкус, в душе ворочался
невыразимый ужас, когда я заговорил невнятно, как ребенок.
- Вазкор. Мой отец.
Он не ответил мне. Но дух ли, галлюцинация ли - он смотрел на меня
так, как будто он меня видел. Ничто в прошлом, никакие мечты или грезы не
подготовили меня к этому - ни пророчество, ни огненная тень тогда на
острове. Казалось, что до него можно было дотронуться. Но я не подошел к
нему.
- Мой король, я не забыл. Я верен клятве. Я сдержу ее. - Ноги мои
дрожали, пот по мне катился градом. - Чего ты хочешь от меня помимо
клятвы?
Он начал исчезать, и это было ужасно.
Я закричал:
- Подожди, скажи мне свою волю. Повелитель... король... отец...
Но он исчез, и оттуда, где он стоял, столь похожий на настоящего,
кинулась большая полосатая кошка, чтобы вцепиться мне в горло.
Борясь с тигром, я катался по земле, сжимая в своей руке нож, который
они у меня не отобрали. Я полоснул ножом по шее тигра, и его обжигающая
кровь потекла по моей руке. Все это происходило как бы в оцепенении, мой
мозг напрасно звал меня.
Внезапно раздался крик. Не мой.
Я стоял на ногах в кругу нарисованных белых зверей, в центре
хессекского кладбища. В лампе на треножнике пылал огонь, и я видел, что
вся толпа вокруг лежит ниц, склонившись перед своим богом. Лели и
священник, украшенный жуками, тоже простерлись у моих ног, и здесь же
лежала еще одна фигура. Оказывается, я убил не тигра, а сумасшедшего на
поводке, который воображал себя тигром. Вот как по-настоящему выглядело их
жертвоприношение: они превращали человека в зверя и затем перерезали ему
горло. Значит, сейчас я поработал для них - окровавленный нож был опять
заткнут за мой пояс.
На коленях подполз ко мне священник. Он уцепился за мою ногу и начал
целовать ее, я пнул его в лицо и сломал ему зуб. Он смотрел на меня снизу
вверх и боли, казалось, не чувствовал.
- Доказано, - сказал он. - Сила круга подтвердила это, как и твою
горящую тень. - Он прошептал: - Ты - Шайтхун, ставший видимым, Шайтхун
воплотившийся. Повелевай нами.
- Будь благодарен, что я не убил тебя, - так же тихо ответил я.
- Убей меня. Я готов. Я приношу себя в жертву тебе, Шайтхун-Кем.
Лели тоже подняла белое лицо. Она разодрала свое прозрачное одеяние и
теперь царапала груди ногтями, ее губы были приоткрыты, а в волосах
поблескивали гадюки. Она предлагала мне себя, предпочтя забыть о том, что
я ей сказал.
- Повелевай мной, - повторил священник.
- Отведи меня в то убежище, ради которого твои люди привели меня сюда
через болота, - я постарался произнести это как можно более прозаическим
тоном.
Кровь, магия, запах трупа и мигающий свет привели меня в обморочное
состояние, как какую-нибудь глупую девчонку. С меня было достаточно,
больше я ничего уже не хотел.
Священник поднялся и поклонился, повинуясь мне.
Я вошел в комнату и обнаружил, что в ней пусто, чисто, воздух свежий.
У стены стояло ложе, покрытое тряпьем. Я упал на него и сразу же
провалился в серую страну забвения.
Меня разбудил сон; мне приснилась белая кошка, которая пила мою
кровь.
Я уставился в туманный полумрак и увидел, что у моих ног свернулось
чудовище из моего сна. Это кошмар, не похожий на другие, он разъедает
рассудок. Но в комнату уже входил рассвет, и через секунду я разглядел,
кто там действительно был. В белом платье с белым покрывалом на голове
Лели-жрица явилась докучать мне.
Эта комната была, скорее всего, наверху подземной части Бит-Хесси, и
лучи восходящего солнца, пробившись сквозь узкое высокое окно, залили
комнату розовым светом. В свете розового утра Лели потянулась, упало ее
покрывало, а за ним и белое свободное платье.
- Смотри, какой красивой ты меня сделал. О Вазкор, мне не нравятся
твои сны.
Я понял, что она знала мой сон со всеми подробностями. Нет сомнения,
я кричал во сне, но мне показалось, что она прочла мои мысли без всякого
труда, тогда как вчера мне было непросто проникнуть в мысли Кая. В этой
верхней комнате я опять испытал на себе воздействие разрушительной энергии
чего-то древнего и страшного.
Несмотря на мои открытые демонстрации Силы, здесь мне не давалось
искусство исцеления, а в этот их круг я вошел, как бык в сарай мясника, и
даже еще более охотно. Если бы я не был осторожен, их сила пробралась бы в
меня и истощила бы мою собственную.
Лели смеялась, показывая мне свою наготу.
- Они отдали мне сокровища древнего Хессека - Змеиную корону и Пояс
огней, но у меня есть более сказочные богатства - не так ли? Не медли, -
сказала она. - Этот с зеленым лицом придет к тебе, но я велела ему не
торопиться. До того как он придет, у тебя есть время полежать со мной. -
Она крадучись подошла и зашептала мне в ухо:
- Значит, Сорем-масриец действительно твой любовник,
Вазкор-Шайтхун-Кем? Тебе надо были сделать меня мальчиком, как Тэи.
- Слезь с меня, жрица, а не то я этим ножом отправлю тебя к богу,
которого ты считаешь своим отцом.
- Ах, нож? - прошептала она. - Это все, что ты можешь и меня вонзить?
Варвар из дикого племени, даже вооруженный молнией для убийства, все-таки
предпочитает воровские оружие.
Я оттолкнул ее, схватил и ударил так, что ее голова мотнулась из
стороны в сторону, потому что мне не пристало бояться женщины. Казалось,
чтобы узнать мое происхождение, она вместе со всем остальным прочла и мое
прошлое.
- Твои люди почитают меня. Тебе надо бы тоже усвоить эту привычку.
Она посмотрела на меня. Ее глаза были, как блестящее железо -
плоские, без глубины. Одна ее щека была красной от удара, и она мягко
приложила к ней руку - так, я видел, девочки обращаются с больным ребенком
или котенком. Ничего от старой Лели в ней не осталось. Хотя она и была
подставным лицом в их вере, в тот момент я понял, что только она с ее
даром не придает значения мне как мессии. У меня в руках уже тогда были
все путеводные нити, но я этого не понимал.
Она соскользнула с ложа, надела свои платья и затянула по бокам
смешными шнурками, которые так нравились хессекам. Покрывалом она накрыла
лицо и, спрятав взгляд, вышла.
Мгновение спустя вошел жрец с жуками. Он дожидался ее, как она и
просила.
Он тут же опустился на колени, и я велел ему встать. Я принял
властный тон, так как мое терпение истощилось, и я бы с удовольствием
оказался где-нибудь в другом месте, подальше отсюда. Я прямо спросил его,
что ему надо. Он поклонился и поведал мне легенду Хессека. Он говорил, что
я должен быть спасителем, который поведет изгнанников с болота по белым
широким улицам Бар-Айбитни, руша стены и ворота и поражая людей, которые
встанут на их пути. Бит-Хесси войдет в сердцевину Небесного города, в
Малиновый дворец императора, и дворец станет действительно малиновым от
масрийской крови.
Он говорил это, и жуки на его лице шевелились. Странно, но я видел,
что он совершенно искренне считал меня тем, кем называл - Шайтхун-Кемом,
богом, ставшим видимым, - и в то же время думал, что может мне как орудию
Старого Хессека давать указания. Получалось, что настоящим мессией был
скорее не бог, а молот надежд его людей.
Я понял также, что произошло тогда в доках: Чарпона убили просто
потому, что он противился мне, кремень в его голове был подношением мне,
как окровавленная ворона, как человек-тигр.
Единственным моим оружием осталась простая земная логика.
- Ты закончил? - спросил я священника. Он склонил голову. - Хорошо.
Тогда послушай. Я - ни ваш пророк, ни ваш спаситель. Я Вазкор. Никакая
религия и никакая потусторонняя сила ничего не изменят. Вы можете меня
бояться. Я вам это позволяю, поскольку могу убить многих из вас так и
тогда, как и когда захочу. Но если вам нужен вождь, поищите кого-нибудь
другого.
Он не смотрел на меня.
- Почему же ты пришел к нам? Почему ты сделал то, что сделал, если ты
не тот, кого мы ждали?
- Спроси Шайтхуна, - ответил я. - Ну а теперь, отойди от двери.
Он, не двигаясь с места, пробормотал:
- Не могу, мой повелитель. Ты должен быть с нами. Ты наш.
Я двинулся к нему, а он напрягся и вцепился в меня.
Он был сильным мужчиной. Его дыхание пахло каким то дурманом или
