треснула по всей длине.
- Видишь, все целое, пока не ударить как следует. Иди, живи, как
знаешь.
- Хорошо, - Отари поднялся, хотел расколовшийся стол сложить, но он
распался.
- Заменим, старый совсем, - сказал полковник. - Иди, - в голосе его
звучала не угроза, усталость.
- Результаты буду докладывать немедленно, - Отари пошел к дверям.
- Стой! Три года назад с чердака загородного дома девушка выбросилась.
Помнишь?
- Дело вела прокуратура, меня даже за ворота не пустили, - быстро
ответил Отари.
- Тогда не пустили, сегодня спросят, почему там не был. Иди.
Отари не хотелось рассказывать Гурову о столкновении с начальством.
Какой бы полковник ни был, а он его, Отари Антадзе, начальник, их внутренние
дела москвича не касаются. Но и промолчать о разговоре Отари не мог, так как
полковник сообщил оперативную информацию, которая Гурову была необходима.
В девять часов вечера Гуров сидел на веранде в доме Отари и смотрел,
как тот ужинает. Чувствуя, что произошли какие-то неприятности и Отари
трудно начать разговор, Гуров спросил:
- Когда время быстрее бежит - когда тебе скучно или весело? Не думал! Я
думал и запутался. С одной стороны, если занят, - время бежит. Когда ничего
не делаешь, оно еле ползет. Так?
- Ну! - Отари потер макушку, взглянул недоуменно. - Дело известное.
- Уверен? - Гуров хитро улыбнулся. - Мы сегодня с тобой встречаемся
третий раз. Утром в гостинице, днем здесь, когда ты обедал, событий много,
минут не чувствуешь, а день все не заканчивается, и помнить его будешь
долго-долго...
- Верно, - согласился Отари. - Я на происшествие около пяти утра
выехал, суток еще не прошло, а кажется, давным-давно это было. Фокус. Ты
умный, - Отари взглянул Гурову в глаза. - И очень хитрый. Отвлекаешь,
чувствуешь, что я что-то горькое проглотить не могу, хочешь помочь. Ладно,
мы мужчины.
Отари, опуская подробности, рассказал о стычке с полковником, о некогда
функционировавшем особняке и проходящем сейчас судебном процессе.
Молчали долго, наконец, Гуров сказал:
- Это нам не по зубам. Сколько человек идет по делу?
- Восемь. Ими занималась прокуратура и "соседи".
- Безнадежно, нам не разобраться, - Гуров махнул рукой. - Нужны люди,
техника и много времени.
- Валюта, золото, камни меня не интересуют, дорогой, - Отари упрямо
наклонил голову. - В моем городе хотят убить человека, я, начальник
уголовного розыска, совесть иметь должен. Мой начальник полагает, Отари
Антадзе на волне перестройки и гласности смелым стал, а я, дорогой, трусом
никогда не был. Ты мне не веришь? - большие агатовые глаза Отари смотрели
сердито.
- Покушались, скорее всего, на Артеменко. Майя не может быть ни
объектом, ни исполнителем, она отпадает совсем. Татьяна, думаю, тоже, женщин
в такой истории использовать не будут.
- Какая Татьяна? - удивился Отари. - Загорелая, спортивная девушка,
волосы темно-русые?
- Да. Крутится около меня. Хотел выяснить, кто такая, теперь ни к чему.
А ты ее знаешь? - Он вспоминал свой последний разговор с Зиничем.
- Знаю, - Отари рассмеялся.
Гуров продолжал рассуждать:
- Толик может быть лишь исполнителем, оказывать давление на твоего
начальника он совершенно не способен. Существует фигура в тени. Если это не
плод моей разбушевавшейся фантазии, то Зиничем руководят. Именно Зинич
сообщил своему шефу о направлении твоей работы. Возможно?
- Только возможно, не больше, - ответил Отари.
- Прикажи за ним присмотреть, Зинич может вывести тебя на фигуранта. А
я займусь Кружневым. Он мне в принципе не нравится, но я с ним поработаю.
Его якобы видели в два часа ночи у машины?
- Медсестра санатория Вера Матюшева, - улыбнулся Отари. - Уже
допрошена.
- Знаешь? - удивился Гуров.
- Я кто? - Отари поднял к лицу толстый палец. - Отари Антадзе!
Начальник! Я все знаю. Шучу, дорогой, шучу, не все, далеко не все, кое-что
немножко знаю. Валя видела мужчину, похожего на Кружнева, мочился за
машиной.
- Из гостиницы не выходят по нужде на улицу.
- И я говорю.
- Ты считаешь, что показания медсестры защищают Кружнева, я
предполагаю, что они могут Кружнева полностью изобличить.
- Извини, глупости говоришь, сам сказал, из гостиницы для этого дела на
улицу не выходят.
- Не выходят. Следовательно, если докажем, что у машины был Кружнев, то
и гайки свинтил Кружнев.
Отари молчал, он просчитывал варианты медленнее Гурова, опаздывал.
- Подожди, Матюшева не говорит определенно. Ты на меня не похож, но
многих людей легко с тобой спутать. Кружнев - человек неприметный, среднего
роста, худощавый, таких много.
- Попробуй доказать. В случае удачи ты выходишь напрямую, - быстро
ответил Гуров.
- Как докажешь? Один свидетель, и тот сомневается, может, Кружнев, а
может, и нет.
- Раздели задачу пополам, - Гуров говорил быстро, азартно. - Сначала
убедись сам. Если ты лично, майор Антадзе, будешь уверен, что в два часа
ночи у "Волги" находился Кружнев, тебе станет легко работать, и ты найдешь
доказательства и следователю и суду.
- Как? Как убедиться? - спросил Отари раздраженно.
- Это сделать нетрудно.
- Извини, подполковник, за грубость, ты мой гость, но сейчас ты
говоришь неправду.
- Человек, который может оказывать давление на твоего начальника,
медсестру и подавно запугает, купит, съест живьем, костей не выплюнет. Ты
сказал, Татьяну знаешь, вызови утром, допроси поподробней, когда, где, при
каких обстоятельствах конкретно, какими словами медсестра рассказывала о
ночной сцене. Сравни показания Татьяны с официальным допросом медсестры.
- Товарищ подполковник!
- Подожди! - перебил Гуров. - Вновь вызови медсестру и передопроси.
Если она от своего первого рассказа станет уходить все дальше и дальше,
значит, она попала под пресс, на нее давят, и с Кружневым ясно. Возможно,
медсестра сегодня вечером уехала к родственникам, тогда ты, майор, на коне.
Никого за ней не посылай, выезжай сам, получи подробные официальные
показания.
Отари лишь кивал и без зависти и обиды думал, что против Гурова он,
майор Антадзе, вроде как второразрядник против мастера, может на равных лишь
на ковер выйти да руку пожать.
- Утра я ждать не стану, поеду сейчас, - сказал Отари и пошел к
телефону. - Главное - медсестра, остальное подождет.
"Волнуется, - понял Гуров, - и голову мне морочит, сбивает неожиданными
вопросами, хочет от меня что-то скрыть".
- Отари! - Гуров вошел в комнату. - Ты чего так торопишься? Утром можно
все сделать, сейчас уже одиннадцать.
- Ты сам сказал, девочка может уехать, - Отари прятал глаза, начал без
надобности переобуваться.
- Уедет, даст тебе лишний козырь.
- Лев Иванович, ты меня не учи, - рассердился Отари. - Мне могут не
сказать, куда она уехала. Девочка вздумает подняться в горы, там есть и
ущелья.
- Даже так? - Гуров потер подбородок, вздохнул - Извини, тебе виднее.
Так мне тоже поберечься?
- Тебе дать пистолет?
- А у тебя есть лишний?
- Слушай, Лев Иванович, ты мне в душу не лезь, - Отари услышал стук
мотора приближающейся машины. - Так дать?
- Спасибо, я оружия не люблю.
В ресторане оркестранты начали неторопливо собирать инструменты, что
означало, без наличных они больше играть не станут. Кто-то из посетителей,
видимо, завсегдатай, махнул рукой.
- По просьбе наших дорогих гостей... - слащаво улыбаясь, прошептал
саксофонист.
Компания занимала все тот же столик, Гуров молча поклонился,
перекричать музыку не представлялось возможным. Артеменко наклонился и в
самое ухо прокричал.
- Горячее? Иначе кухня закроется!
Гуров кивнул, отстранил руку Кружнева, пытавшегося налить ему коньяку,
выпил минеральной и занялся салатом. Толик танцевал с Майей, Артеменко
холодно, как всегда безразлично, смотрел в зал, Таня о чем-то
переговаривалась с Кружневым, который казался пьяным.
"Я нормальный человек, не ханжа, не моралист, - рассуждал Гуров,
наблюдая за окружающими, - не считаю ресторан притоном, отрыжкой чуждого нам
мира, но ведь скучно же, однообразно, здесь можно свихнуться от тоски".
Оркестр взял тайм-аут, наступившая было тишина заполнилась ровным шумом
зала, прерываемая пьяными выкриками.
- Надо шевелить мозгами, - сказал Артеменко, - и как-то разнообразить
наше времяпрепровождение, иначе мы покроемся волосами и отрастим хвосты.
К столу вернулись Майя и Толик. Майя обняла Гурова и громко сказала:
- Где ты шлялся? Такие женщины пропадают, - от нее пахло коньяком. -
Ты, Лева, законченный эгоист.
- Может, вам все надоело, скучно, а мне так распрекрасно! - Кружнев
поднял бокал. - У вас - будни, а у нас - праздник!
- Мы, Николай Второй, - усмехнулся Артеменко, увидел кого-то у входных
дверей, хлопнул Кружнева по плечу. - На выход, тебя Дульсинея кличет.
- Да! - Кружнев допил бокал и поднялся. - Никитович, расплатись за
меня. - Он пошел к дверям.
"Кажется, - глядя ему вслед, подумал Гуров, - он не так пьян, как
изображает", - а вслух спросил:
- Куда он заторопился, кто его кличет!
- Лева, ты приехал из Могилева! - Майя не актерствовала, была пьяна. -
У Ленечки жуткий роман с горничной второго этажа. Знают все, объявляли по
радио. Стихи слагают. Лева все утки парами... - она махнула рукой. - Только
ты один.
Казалось, Таня не слушает, однако громко ответила:
- Мы с Толиком - друзья с детства, а влюблена я в Льва Ивановича. А он
на меня - ноль внимания! - она обняла Толика за шею и шепнула: - Ты лишь
пикнешь, я из тебя клоуна сделаю. Ты Отари Георгиевича не забыл!
- Татьяна, я в твои дела никогда, - Толик галантно поцеловал ей руку и
добавил - Желания женщины - закон!
- Где нахватался! - рассмеялась Майя. - Сенека.
Официантка принесла цыпленка. Гуров отложил бесполезный нож и взялся за
цыпленка руками.
Артеменко с Майей поднялись на этаж, а Таня, Гуров и Толик вышли на
улицу.
- Разрешите вас проводить? - спросил Гуров.
- Это после моего объяснения в любви? - Таня взяла Толика под руку. -
Лев Иванович, я девушка строгих правил. За мной следует ухаживать с утра.
- Извини, старик. - Толик пожал мощными плечами.
Открывая дверь своего номера, Гуров услышал телефонный звонок, вбежал и
снял трубку.
- Гуров!
- Ты в служебном кабинете? - скрывая волнение, спросил Отари. - Второй
час, я уже ехать к тебе собрался.
- Девушка не ушла в горы, не сорвалась в ущелье, но, к сожалению, не
помнит, как выглядел мужчина, которого она видела ночью, - сказал Гуров, -
так!
- Хуже, - ответил Отари. - Она абсолютно уверена, что ночью видела
мужчину высокого и полного.
- Прекрасно. Раз Кружнев небольшого роста и худощавый, значит, она
видела высокого и полного. Великолепно! А как она тебе объясняет свой первый
разговор с Татьяной?
- Говорит, напутала Таня, сплетница.
- Давай вздремнем, утром начнем думать. Спокойной ночи. - Гуров положил
трубку.
Он знал, что заснуть не удастся, и не принуждал себя. Любые логические
построения не математическая формула, возможны ошибки, причем грубейшие.
Когда собственной логикой подменяешь логику совершенно отличного от тебя
человека. Особенно такое случается при попытке моделировать поведение
женщин. "Я считаю, - думал Гуров, - что медсестра изменила свои показания
под чьим-то давлением. А если неверно было ее первое заявление? Сказала и
