дело опять-таки не в том, чтобы научиться "имитировать" живую клетку. Мы
не подражаем механике полета птиц и все же летаем. Не подражать мы
стремимся, а п_о_н_я_т_ь. Но именно попытка "конструкторского" понимания
биогенеза встречается с огромными трудностями.
Традиционная биология в качестве компетентного судьи призывает здесь
термодинамику. Та говорит, что типичное развитие идет от явлений большей к
явлениям меньшей сложности. Но возникновение жизни было обратным
процессом. Если даже принять в качестве общего закона гипотезу о
существовании "порога минимальной сложности", преодолев который
материальная система способна не только сохранять имеющуюся организацию,
но и передавать ее в неизменном виде организмам-потомкам, то и это не
объяснит биогенеза. Ведь когда-то какой-то организм должен был сначала
перешагнуть этот порог. И чрезвычайно существенным является вопрос, как
это произошло: по воле так называемого случая или же в силу причинности.
Иными словами: чем был "старт" жизни - явлением исключительным (подобным
главному выигрышу в лотерее) или явлением типичным (каким в лотерее
является проигрыш)?
Биологи, взяв слово по вопросу о зарождении жизни, говорят, что такое
зарождение должно было представлять собой постепенный процесс; оно
слагалось из ряда этапов, причем осуществление каждого отдельного этапа на
пути к появлению праклетки обладало определенной вероятностью.
Возникновение аминокислот в первичном океане под действием электрических
разрядов было, например, вполне вероятным; образование из них пептидов -
немного менее, но также в достаточной мере осуществимым; но зато
спонтанный синтез ферментов, этих катализаторов жизни, кормчих ее
биохимических реакций, составляет - с этой точки зрения - явление
сверхнеобычное (хотя и необходимое для возникновения жизни). Там, где
правит вероятность, мы имеем дело со статистическими законами.
Термодинамика демонстрирует именно такой тип законов. С этой точки зрения
вода в кастрюле, поставленной на огонь, закипит, но не с абсолютной
достоверностью. Возможно, что вода на огне замерзнет, хотя эта возможность
астрономически мала. Однако аргумент, что явления, термодинамически самые
невероятные, в конце концов все же происходят, если только запастись
достаточным терпением, а развитие жизни располагало достаточным
"терпением", поскольку длилось миллиарды лет, - такой аргумент звучит
убедительно лишь до тех пор, пока мы не положим его на рабочий стол
математика. В самом деле, термодинамика может еще "проглотить" случайное
возникновение белков в растворе аминокислот, но самозарождения ферментов
она уже не стерпит. Если бы вся Земля представляла собой океан белкового
бульона, если бы она имела радиус в пять раз больший, чем на самом деле,
то и тогда массы бульона было бы еще недостаточно для случайного
возникновения таких узкоспециализированных ферментов, какие необходимы для
"запуска" жизни. Количество возможных ферментов больше количества звезд во
всей Вселенной. Если бы белкам в первичном океане пришлось дожидаться
спонтанного возникновения ферментов, это могло бы с успехом продлиться
целую вечность. Таким образом, чтобы объяснить реализацию определенного
этапа биогенеза, необходимо прибегнуть к постулату сверхневероятного
явления - "главного выигрыша" в космической лотерее.
Скажем откровенно: будь мы все, в том числе и ученые, разумными
роботами, а не существами из плоти и крови, ученых, склонных принять такой
вероятностный вариант гипотезы о возникновении жизни, удалось бы
пересчитать по пальцам одной руки. То, что их больше, обусловлено не
столько всеобщим убеждением в ее справедливости, сколько простым фактом,
что мы существуем и, стало быть, сами являемся косвенным аргументом в
пользу биогенеза. Ибо двух или даже четырех миллиардов лет достаточно для
возникновения видов и их эволюции, но недостаточно для создания живой
клетки путем повторных "извлечений" вслепую из статистического мешка всех
мыслимых возможностей.
При таком подходе мы не только устанавливаем, что биогенез есть
явление невероятное с точки зрения научной методологии (которая занимается
явлениями типичными, а не лотерейными, имеющими привкус чего-то не
поддающегося расчету), но в то же время выносим совершенно недвусмысленный
приговор, обрекающий на неудачу всякие попытки "конструирования жизни" или
даже "конструирования очень сложных систем", поскольку возникновение таких
систем - дело чрезвычайно редкого случая.
Но, к счастью, "вероятностный" подход неверен. Он возникает потому,
что мы знаем только два вида систем: очень простые, типа машин,
строившихся нами до сих пор, и безмерно сложные, какими являются все живые
существа. Отсутствие каких бы то ни было промежуточных звеньев привело к
тому, что мы слишком судорожно цеплялись за термодинамическое истолкование
явлений - истолкование, которое не учитывает постепенного появления
системных законов в устройствах, стремящихся к состоянию равновесия. Если
это состояние равновесия лежит в очень узких пределах (как это, например,
имеет место в случае часов, когда оно равносильно остановке их маятника),
то у нас попросту нет материала для экстраполяции на системы со многими
динамическими возможностями, такие, скажем, как планета, на которой
начинается биогенез, или лаборатория, в которой ученые конструируют
самоорганизующиеся устройства.
Самоорганизующиеся устройства, сегодня относительно простые,
представляют собой именно эти искомые промежуточные звенья. Их
возникновение, например, в виде живых организмов вовсе не выступает как
"главный выигрыш в лотерее случая" - оно есть проявление неизбежных
состояний динамического равновесия в рамках системы, изобилующей
разнородными элементами и тенденциями. Процессы самоорганизации - не
исключительные, а типичные явления; и возникновение жизни служит попросту
одним из проявлений заурядного в Космосе процесса гомеостатической
организации. Это ничем не нарушает термодинамического баланса Вселенной,
так как баланс этот - глобальный; он допускает множество таких явлений,
как, например, возникновение тяжелых (то есть более сложных) элементов из
легких (то есть более простых).
Таким образом, гипотезы типа "Монте-Карло" - типа космической рулетки
- составляют методологически наивное продолжение рассуждений, основанных
на знакомстве с элементарно простыми механизмами. Им на смену приходит
тезис о "космическом панэволюционизме"; этот тезис превращает нас из
существ, обреченных на пассивное ожидание сверхъестественной удачи, в
конструкторов, способных делать выбор из ошеломляющего запаса возможностей
в рамках весьма общей директивы строить самоорганизующиеся системы все
более высокой сложности.
Особняком стоит вопрос, какова частота появления в Космосе этих
постулированных нами "парабиологических эволюций" и увенчиваются ли они
возникновением психики в нашем, земном, понимании. Но это - тема для
особых размышлений, требующих привлечения обширного фактического материала
из области астрофизических наблюдений.
Великий конструктор Природа в течение миллиардов лет проводит свои
эксперименты, извлекая из раз и навсегда данного материала (что, кстати,
тоже еще вопрос...) все, что возможно. Человек, сын матери Природы и отца
Случая, подсмотрев эту неутомимую деятельность, ставит свой извечный
вопрос о смысле этой космической, необычайно серьезной, самой последней
игры. Вопрос наверняка безответный, если человеку суждено навсегда
остаться вопрошающим. Иное дело, когда человек будет сам давать ответы на
этот вопрос, вырывая у Природы ее сложные секреты и по собственному образу
и подобию развивая Эволюцию Технологическую.
2. Второе различие между рассматриваемыми нами эволюциями является
методическим и касается вопроса "каким образом?". Биологическая эволюция
делится на два этапа. Первый охватывает промежуток от ее "старта" с уровня
неживой материи до появления отчетливо отделенных от среды живых клеток; в
то время как общие законы и многочисленные конкретные процессы эволюции на
втором этапе - на этапе возникновения видов - мы знаем достаточно хорошо,
о ее первом, начальном этапе мы не можем сказать ничего определенного.
Этот этап долгое время недооценивался как в смысле его временной
протяженности, так и с точки зрения происходивших в нем явлений. Сегодня
мы считаем, что он охватывал по меньшей мере половину всей длительности
эволюции, то есть около двух миллиардов лет, - и несмотря на это некоторые
специалисты жалуются на его краткость. Дело в том, что именно тогда была
сконструирована клетка - элементарный кирпичик биологического
строительного материала, - по своей принципиальной схеме одинаковая и у
трилобитов миллиард лет назад и у нынешних ромашки, гидры, крокодила или
человека. Самым поразительным - и фактически непонятным - является
универсальность этого материала. Каждая клетка - будь то клетка туфельки,
мышцы млекопитающего, листа растения, слизистой железы червя, брюшного
узла насекомого и т.п. - содержит одни и те же основные части: ядро с его
отшлифованным до предела молекулярных возможностей аппаратом
наследственной информации, энзиматическую сеть митохондрий, аппарат
Гольджи и др., и в каждой из клеток заключена потенциальная возможность
динамического гомеостаза, специализированной дифференциации и тем самым
всего иерархического строения многоклеточного организма.
Один из фундаментальных законов биоэволюции состоит в
непосредственности ее действий. Ибо в эволюции каждое изменение служит
только сегодняшним задачам приспособления. Эволюция не может производить
таких изменений, которые служили бы лишь подготовкой для других,
предстоящих через миллионы лет; о том, что будет через миллионы лет,
биоэволюция "ничего не знает", поскольку она является "слепым"
конструктором, действующим методом "проб и ошибок". Она не может в отличие
от инженера "остановить" неисправную машину жизни, чтобы, "продумав" ее
основную конструктивную схему, в один прием радикально ее перестроить.
Поэтому тем более удивительна та "исходная дальновидность", которую
она проявила, создав в прологе к многоактной драме видов строительный
материал, обладающий ни с чем не сравнимой универсальностью и
пластичностью. Поскольку, как уже было сказано, она не может производить
внезапных, радикальных перестроек, все механизмы наследственности, ее
сверхустойчивость и вторгающаяся в нее стихия случайных мутаций (без
которых не было бы изменений, а значит, и развития), разделение полов,
способность к размножению и даже те свойства живой ткани, которые с
наибольшей выразительностью проявляются в центральной нервной системе, -
все это было уже как бы "заложено" в археозойской клетке миллиарды лет
назад. И подобную дальновидность продемонстрировал Конструктор безличный,
не мыслящий, заботящийся на первый взгляд только о сиюминутном состоянии
дел, о выживании данного преходящего поколения праорганизмов - каких-то
микроскопических белково-слизистых капелек, которые умели лишь одно:
сохранять себя в зыбком равновесии физико-химических процессов и
передавать своим потомкам динамический стереотип этой сохранности!
О драмах этой древнейшей, подготовительной по отношению к настоящей
эволюции видов фазы мы не знаем ничего: от нее не осталось никаких
