ниспровергающим все нормы советской морали! Это надо же - после отбоя
проводить огонек, назло всем, когда уже было сказано немедленно его
прекратить...
Итак, Венеамин Андреевич думал обо всем этом, о крутых мерах, которые
необходимы, и... все же совершенно не знал, что именно делать. По мяг-
кости своего характера он почти никогда не мог принять твердого решения;
он чувствовал себя хорошо, когда все шло так или иначе по расписанному
плану, по заранее установленному распорядку, и сразу терялся, когда про-
исходило что-либо из ряда вон выходящее. Кстати, здесь он мог наделать
редких глупостей, особенно когда его действиями руководили кучи разнооб-
разных и взаимно исключающих рекомендаций от многих советчиков сразу...
Пока советчик был один - Надежда Иосифовна, и она настоятельно требовала
влепить Андрею выговор или вообще отстранить от работы, перевести на
должность сменного вожатого.
Андрюша предстал перед начлагом,когда тот сидел за столом и хмуро
придумывал первую фразу разговора. Он встретил спокойно-сосредоточенный
взгляд Андрея, взял в руки большую стопку каких-то листов, и, постукивая
ее об стол - чтобы подровнять - начал:
- Э-э... садитесь.
Андрей сел. Начлаг продолжал постукивать пачкой листов то об стол, то
об ладонь, пачка подравнивалась, снова расползалась, снова собиралась в
ровный бумажный монолит, и конца этому процессу видно не было. Венеамин
Андреевич выдавил наконец из себя самое едкое выражение и произнес:
- Э-э... скажите мне: что вы лично сделали за истекшие две недели
смены?
Андрюша молчал. Перечисление всех мелочей представлялось ему нес-
колько унизительным делом.
- Огонек после отбоя?.. Но, э-э... согласитесь, что этого как-то ма-
ло...
Андрюша помолчал и произнес:
- Лучше меньше, да лучше.
Начлаг рассыпал бумаги по столу и ошеломленно поднял на него глаза.
Секунд десять он открывал и закрывал рот, и наконец спросил:
- Что вы имеете в виду?!
На этот вопрос невозможно было ответить.
- Нет; что вы имеете в виду?!
- Ничего.
- Ах, ничего!! - ...но дальше ничего изречь не смог: только гневно
собирал листы снова в стопку, переворачивал, подравнивал, причем чем
больше подравнивал, чем больше листов выбивалось обратно... "Интересно,
что на них написано?" - думал Андрюша.
Видя, что начлаг как-то иссяк, в разговор вступила Надежда Иосифовна:
- Скажите, Андрей... а какое отношение вы имеете к этой девочке - Жу-
равлевой Свете, если не ошибаюсь?..
- Что значит - какое отношение? Отношение вожатого к своему пионеру.
- Нет, просто я замечала, что вы ей уделяете какое-то повышенное вни-
мание, не укладывающееся в рамки взаимоотношений между вожатым и его по-
допечными... Вы, надо сказать, мало общаетесь со своими ребятами, и
только Света и Лена как-то в центре вашего внимания. Как-то это... наво-
дит на странные размышления...
- Мне непонятны Ваши рассуждения. К каждому необходим свой подход:
уделять всем одинаковое количество времени просто нецелесообразно.
- Однако ваш подход... несколько иного порядка... Не мне вас учить,
что может из этого получиться. Вы - вожатый, и вам доверили детей; вы
несете за них ответственность. Ваши же действия... просто неприемлемы с
этих позиций.
- Мне непонятно, о чем вы говорите.
...Начлаг слушал, и в нем росли испуг и беспокойство. Чрезмерно близ-
кие отношения вожатого с пионеркой - этого еще не хватало... Черт знает,
что еще можно от него ожидать... А что, если они УЖЕ... и тогда...
В испуганной фантазии начлага росли все новые и новые картины, он по-
думал, что необходимо провести медицинскую экспертизу... потом предста-
вил, что из этого выйдет. Какой позор, если подозрение не подтвердитс
я... а если подтвердится? Позор еще больший. Он, начальник лагеря...
"Нет, никакой экспертизы! А ему... ему же нельзя... нельзя оставлять
его с детьми! Немедленно... надо что-то делать... Только что?.."
- Я отстраню вас от работы! - вскочил начлаг.
- Как нравится.
- Что!?
- Как вам нравится, говорю.
- М-м... э-э.., - но продолжения фразы опять не последовало... Начлаг
был растерян полностью, ему хотелось забыть все и остаться одному; а в
следующую секунду опять приходил страх за возможные деяния этого вожато-
го - что-то все же надо было делать, но что?..
...Он стучал, и стучал, и стучал свей стопкой бумаги по столу, и ста-
новился все более нервным. Вдруг он произнес:
- Идите.
- Что?
- Идите!
Андрей ушел.
- До свидания...
Начлаг не ответил, только хмуро опустил надоевшую стопку на дальний
край стола... А Надежда Иосифовна сразу заговорила:
- Да снять его с работы за такое! Поставить на подмену. Или вообще из
лагеря выгнать! Какое безобразие, и ведет-то себя как!.., - и так далее
и в том же духе еще довольно долго; а начлаг думал, что выгнать из лаге-
ря - это как-то слишком, а поставить на подмену - это ничего не дает; он
же и там будет заниматься развращением несовершеннолетних!
- Э-э...Так надо ему просто запретить!
- Что? Так он же даже не признает свою вину, ведет себя как нахал,
и...
- Э-э... а что же делать?
- Так снять его с должности! Или выгнать!
- Ну, выгнать, это... А если поставить на подмену - вы полагаете, это
все равно? Речь ведь не только э-э... о развале работы, а еще и о...
э-э...
- Венеамин Андреевич, он заслуживает немедленного увольнения. Просто
хам! И как он...
- А не слишком ли это..
- Слишком? Да что вы! Выгнать его в три шеи! Если такого оставишь, он
же весь лагерь превратит... ну я не знаю во что, просто неприлично ска-
зать...
- А выгнать, вы полагаете... э-э... надо?..
...Так они разговаривали довольно долго, а может, и не так - восста-
новить подробности уже очень трудно; да и не стоит, пожалуй, отягощать
данную главу слишком обильным повествованием; пусть лучше читатель восп-
римет ход мыслей начлага и старшего педагога как некое авторское упроще-
ние действительных событий... Итак, начлаг все колебался, но каждое но-
вое рассуждение говорило в пользу предложенного решения: Андрея выгнать.
Вспомнили и прочие "неприглядные" поступки вожатого второго отряда; пос-
тепенно начлаг утвердился в своем убеждении, что это сразу решит все
проблемы, и успокоился. Надежда Иосифовна была довольна: этот нахал и
хам Андрей наконец получит по заслугам.
- Ладно. Значит, завтра, э-э... приказ? Прямо так сразу?..
...Однако отметим здесь еще одну черту начальника лагеря: когда реше-
ние было уже принято, и он больше не колебался, переубедить его станови-
лось абсолютно невозможным, даже если неправота начлага становилась оче-
видной. К несчастью, в тот вечер с ним не было никого, кроме Надежды Ио-
сифовны; иначе суровое решение начлага не стало бы уверенностью.
Кстати, Наташу в тот вечер так и не нашли. О ней просто не вспомнили.
18.
На следующее утро, еще до линейки, Андрюшу вызвали к начлагу и потре-
бовали написать заявление об увольнении по собственному желанию. Что он
и сделал.
Перед линейкой Андрюша вернулся в отряд, тщательно выстроил всех пио-
неров, и, встав перед строем, сообщил:
- С сегодняшнего дня начальство лагеря больше не нуждается в моей по-
мощи. Таким образом, меня выгоняют. Поднимите руки, кто согласен с этим
решением.
Строй вскипел. Все были явно возмущены происшедшим: "Нет!" - кричали
пионеры,- "Мы не согласны!.." Вместо линейки все гурьбой отправились к
резиденции начлага, и остановить это побуждение было совершенно невозм-
рожно.
Начлаг испугался снова, однако скоро этот испуг перешел в суровость и
непреклонность. Присутствие Андрея в лагере представлялось ему все более
опасным; для усмирения второго отряда были мобилизованы остальные вожа-
тые.
- Это же надо! Просто э-э... бунт поднял!
- Может, милицию вызвать? - посоветовала Надежда Иосифовна.
- Это зачем же? - отозвался оказавшийся поблизости Саша.
- Как? Пооведение этого Андрея просто возмутительно, криминально!...
- Э, нет. Он здесь ни при чем. Это сами дети...
- Что же, они сами пошли к начальнику лагеря, чтобы кричать и созда-
вать беспорядок?
- Да. Андрей им очень понравился, и они не хотят с ним расставаться.
- Вот это уже непонятно.
- И действительно, э-э... чем он мог завоевать такую популярность?..
Он же вроде, э-э... не очень много с ними работал...
- Все дело в подходе. Такие вожатые попадаются редко. Прежде всего
его должны уважать.
- Мм... э-э...
- Надо держать себя не так - как лицо, назначенное командовать, чтобы
заставлять их выполнять режим - а как равный с ними, но только - умнее и
авторитетнее! И не надо ничего заставлять делать, надо просто давать по-
нять целесообразность и нужность этого!
- Это как же... Позволять им что угодно?!
- А что значит, что угодно?
- Ну там, убегать... Не спать во время тихого часа...
- А почему... Почему к ним такое отношение, будто они только и стре-
мятся что-то нарушить?.. Это - нормальные, хорошие дети, и лагерный ре-
жим создан специально для них, а не против них! Надо просто им дать по-
нять, что одному скучно, что на тихом часу стоит поспать, чтобы снять
усталость, что даже зарядка - тоже, в общем, дело... Они же нормальные
люди, и в них нет изначально криминальных побуждений. Просто они не все
понимают...
- Между прочим, - в разговор вмешался Серж,- мне даже девочки сообща-
ют, когда они ночью собираются мазать мальчиков зубной пастой. А вам та-
кое сообщали, когда вы работали?
- И что же, э-э... позволяете?!
- Да. Только я говорю: ну ладно, но для этого же вам надо проснуться
среди ночи... а как не хочется вставать в такое время, да и будильника у
вас нет, проспите небось... Утром будете - сонные, жуть... Результатов
все равно не увидите, умоются все уже... А на следующую ночь к вам пой-
дут... И знаете - не осуществляется обычно мероприятие после такой бесе-
ды: "Че-то лень было", - говорят, - "мы проспали..."
- Э-э... мм-да...
...Начлаг туманно констатировал, что что-то где-то в этом есть, хотя
и не все (э-э) безусловно правильно, Надежда Иосифовна была категоричес-
ки против таких методов.. однако разговор есть разговор, а более насущ-
ная задача - усмирение пионеров второго отряда...
Линейку провели кое-как, завтрак тоже. Андрюша ходил по лагерю, за
ним толпой - его дети, многие девочки плакали. На Наташу никто не обра-
щал внимания. Наконец детей "изолировали", то есть просто заперли в сто-
ловой. Причем заперли всех, кроме... Журавлевой Светы и Апаковой Лены,
которые успели спрятаться; но об этом потом. Пионеры первого и третьего
отрядов явно прониклись настроением Саши и Сержа соответственно и тоже
вели себя беспокойно; Серж и Саша явно были на стороне Андрея. Короче,
когда Серж вернулся в отряд, он обнаружил всех детей угнанными в лес
посредством Ларисы - осталась только одна девочка, Белавкина Ира, кото-
рая скорбно сидела на лавочке перед корпусом.
Стоп. Надо же представить одно из важных действующих лиц нашего по-
вествования - да простит мне читатель, что оно впервые появилось только
в восемнадцатой главе!.. Итак, Ира. Она в третьем отряде нашего лагеря,
очень милая и послушная девочка, ей тринадцать лет. Если посмотреть на
нее непредвзято, то она весьма симпатична; однако на сей раз, пожалуй,
достаточно.
- Здравствуй. А тебя почему не взяли?
- А я не пошла. У меня почему-то голова болит...
- Ах ты, бедная... Ну что, отвести тебя ко врачу?
- Вообще-то я не хочу... А ты считаешь, нужно сходить?
- Ну, я же не знаю, что с тобой... Прямо смотреть жалко. Давай я тебя
в утешение поглажу по головке, и пошли...
Серж выполнил свое намерение и повел Иру в изолятор. Там все недомо-
гание обьяснилось простым перегревом на солнце, и даже не дали никаких
таблеток - пройдет, только нужно отдохнуть...
