- О! Какая честь! Спасибо. Ну, и как же я должна тебя консультиро-
вать?
- Мало ли... Но как угодно; каждое твое слово буду ценить буквально
на вес золота.
- Ну тогда мне их будет жалко, и я ничего не скажу.
- Ах! Действительно, обидно... Но куда же ты денешь столько золота?
Неужели не подаришь мне ни кусочка?
- Ну, ладно... Я совсем забыла. Для ТЕБЯ мне ничего не жалко - ты
ведь знаешь...
- Вот и скажи мне, какую вещь сейчас ставить - быструю или медленную?
- Скажу. Быструю.
- А почему?
- Хочется.
- Э-э, а на медленную ты, значит, неспособна?
- Да ну ее... Пригласит еще кто-нибудь...
- Серьезно?!
- Еще как. Какой -нибудь дурак...
- И то верно. Действительно, какая неприятность... А если мы его сде-
лаем белым?
- Кого?
- Танец! Пригласишь сама кого-нибудь...
- Да ну... Неохота мне никого приглашать...
- Н-да... Эх ты бедная, одинокая девочка... Хоть самому тебя пригла-
шай для утешения... И то не годится, если танец-то белый...
- А ты его сделай черным.
- Чтобы тебя пригласить?
- Ну, раз уж ты так хочешь.
- Да, но ты же не любишь, когда тебя кто-то приглашает... Всегда луч-
ше выбрать самой...
- Самой хуже. Вдруг пригласишь того, кто откажется...
- Это, конечно, плохо. Но надо знать, кого приглашать. Например, если
пригласить меня...
- И ты не откажешься?
- Ну, Света! Какого плохого ты обо мне мнения, если думаешь, что я
могу отказаться!
- Так ты хочешь, чтобы я тебя пригласила?..
- А ты не хочешь?..
- Так мне тебя приглашать?..
- По крайней мере, мне очень хочется объявить белый танец...
- Ну уж если ты так хочешь...
- Ну уж если ты так согласна...
...Скажу между делом только, что разговор сей начался, как только Юра
заметил поблизости от себя Свету и довольно мало народу вокруг - хотя
около него всегда толпились любопытные. Покинуть свой пост он мог без
особого труда, потому что рядом находились двое братьев Рябининых из
четвертого отряда - юные ценители-энтузиасты, которые помогали ему на
всех дискотеках и на них можно было оставить, нисколько не опасаясь,
хоть передвижной телецентр...
- And now the song called "Rainbow Eyes"! Белый танец! Группа
"Rainbow", она же "Радуга"! До окончания дискотеки десять минут: Dance,
everybody!...
Он повернулся к Свете:
- Ну, что ж, я полностью в твоем распоряжении!
Света улыбнулась и ответила легким наклоном головы...
-...Знаешь, о чем эта песня? "Она ушла вчера, ей все равно... Никогда
не думай о вчерашнем..." А сейчас припев: "У нее в глазах - радуга".
- Странный текст.
- Это когда переводишь, всегда получается странно. К тому же это
только фрагменты. Специфика английского языка - например, нет мужского и
женского рода, это ты знаешь, а, например, ангелы по-английски - все де-
вочки...
- Как это?
- Ну, такое у них понятие ангела... Представь, что у тебя сзади кры-
лышки...
- Тогда бы я улетела... Хотя, крылышки сзади - это, наверное, некра-
сиво... Перья там всякие... Но зато можно летать...
- А еще можно упасть с высоты. С высоты очень легко падать. У меня
есть диск такой - называется "Падший ангел". Ангел, разумеется, женского
пола.
- А почему падший?
- Я переводил: там речь идет о любви. В этом, вероятно, все и дело...
- Ангелам нельзя любить?
- Наверное. Но зато можно упасть; ради любви стоит упасть, как дума-
ешь?
- Не знаю...
6.
...Сержу снились голубые бабочки. Бабочки были ядовитые и применялись
иностранной армией для ведения боевых действий. Они летали во все сторо-
ны по комнате; но жалились только один раз, после чего поверхность нена-
долго становилась безопасной. Серж рвал их на кусочки, но кусочки тоже
всюду летали и норовили куда-нибудь залезть, и были они совсем мягкие и
резиновые: тогда Серж стал их приклеивать к полу клеем ПВА, пока они все
не кончились. Потом был сумасшедший англо-русский словарь, который ки-
дался из-за шкафа тяжелыми стульями и гранатами, и в перестрелке Сержу
оторвало левую руку и правую ногу. Наконец он проснулся и обнаружил, что
в окно стучит дежурный вожатый и ему, Сержу, нынче идти на планерку.
Чертыхаясь, он надел куртку.
Моросил мелкий дождик, и Серж уныло брел, оглядываясь по сторонам.
Потом он увидел Наташу с зонтиком.
- Привет, - хмуро сказал он и обогнал ее.
В стеклянный павильон, именуемый пионерской комнатой, собирались зас-
панные вожатые. Поделились новостями, свежими анекдотами, обсудили пого-
ду и т.п., затем наконец началась планерка. Возглавляла ее старшая пио-
нервожатая Марина - симпатичная, хотя и крашеная, блондинка, которой во-
обще руководило только одно неизлечимое желание похудеть, которое плано-
мерно осуществлялось в обратную сторону, несмотря на усиление желания.
Планерка своей продолжительностью врезалась в зарядку, которую отме-
нили из-за дождя: он являл собой уже ливень с трудно просматриваемым
концом. Двое-трое с зонтиками ушли, кто-то остался просматривать конец
ливня за неимением лучшего варианта, и Серж понял, что лучше все же идти
- используя такое явление, как успешное экранирование дождя зонтом; даже
если он чужой.
- Сережа, довести тебя? Нам по дороге, - предложила Наташа.
- Спасибо.
Сначала шли медленно и молча, потом Серж сказал:
- По-моему, ты держишь зонт нерационально.
- Почему?
- Во-первых, каждый, кто несет зонт, думает, что он абсолютно пра-
вильно распределяет его площадь: половину - себе, половину - товарищу,
однако на самом деле имеет место где-то семьдесят процентов к тридцати.
Ты просто руку сдвигаешь в свою сторону, иначе неудобно, а у меня уже
плечо мокрое.
- Ой, извини пожалуйста...
- Да что ты, речь совсем не об этом. Просто если ты поручишь нести
зонтик мне, нам обоим станет идти удобнее, и дождь уже точно никого не
намочит...
- На... А как ты это сделаешь?
Серж взял зонтик в дальнюю руку и немножко развернулся к центру, ка-
саясь плечом собеседницы: для его второй руки самым естественным положе-
нием теперь было бы пребывание на ее плече, но позволить себе этого Серж
пока не мог.
- Это естественно, - говорил Серж, - что дождь в тебе не вызывает ни-
каких приятных ощущений. Это только из-за стандартного отношения к нему:
дождь обычно мешает что-то сделать, но как можно понять человека, кото-
рый увидел утром пасмурное небо, и все его настроение сделалось "серым"
- причем идти ему никуда не надо?.. При солнечном освещении краски ярче,
но это чувствуется только на рассвете и закате - когда тени, красноватый
свет и так далее - это мне нравится; но равномерно белое освещение тоже
многое подчеркивает... А свет через грозовые тучи - представляешь?..
Смотреть на дождь - это все равно что смотреть на море или большую реку,
причем и то и другое во время дождя гораздо красивее. Ты согласна, что
почти все предпочитают смотреть на водную гладь?.. А лес во время дождя,
с мокрыми листьями, под белым небом?.. Даже асфальт становится контраст-
нее - чернеет. Дождь, между прочим - это то самое "отсутствие деяния"...
- Как это?..
- Понимаешь, каждый человек себя переоценивает... Он всегда считает,
что способен на большее, чем на самом деле. Некоторые верят в свое осо-
бое предназначение; это никогда не осуществляется. Все мечтают об успе-
хах и достижениях, которых они якобы могут добиться, и находят дела, ко-
торые они могли бы сделать; что-то из этого делается, но чаще ничего не
получается, а переоценка себя продолжает работать; возникают новые дея-
ния, как правило снова неудачные, основанные на неправильном подходе к
самому себе, своих возможностях и окружающем мире, и так далее. И нако-
нец, человека постигает разочарование - он видит, насколько он "не свер-
шился", насколько неудачно пройден весь путь; времени уже больше нет, а
жизнь потрачена бесполезно; ему было бы лучше, если бы он продолжал ве-
рить в свои великие нереализованные возможности, чем видеть свое бесси-
лие, свои ошибки и... свою никчемность. Ты понимаешь, это очень важно:
вся наша жизнь состоит из деяний, и всякое деяние бесполезно, потому что
оно приводит человека только к сознанию своего бессилия. Это действует в
масштабе всего общества: сейчас уже получается, что почти любое общест-
венное деяние только приближает его к гибели. Любое деяние бесполезно:
ты должен сначала понять себя, свои возможности, создать свой взгляд на
вещи, чтобы, совершая, уверенно получать именно то, что ожидал; только
тогда твое деяние станет индифферентным, не приводящим к кризису. Но это
очень трудно; реально человек всегда начинает себя с деяний над миром,
даже когда он еще ничего не знает; потом понимает свои ошибки и действу-
ет уже в другую сторону, но это еще неизвестно, насколько лучше: сколько
сейчас уже сделано такого, и сколько из сделанного непоправимо?.. Дело в
том, что надо не вгонять МИР В СЕБЯ, а вгонять СЕБЯ В МИР. Это наша
главная ошибка...
...Заклеймим философию Сержа, назовем ее "гнилой", или наоборот, ска-
жем, что " в этом что-то есть" - это как нравится; но при этом главное -
не забывать, что в данный момент вся эта фразеология играла для него
единственную роль - роль ТЕМЫ РАЗГОВОРА.
...Наташу, видимо, задели какие-то слова Сержа: она стояла, погрузив-
шись в свои мысли и не замечая ничего вокруг. Они остановились на дорож-
ке напротив корпуса второго отряда; отсюда наискось шла дорожка к
третьему отряду.
Катя Слугина стояла на веранде второго отряда и с интересом смотрела
на картину, открывающуюся ее взору. Вот Серж наконец качнул зонтиком,
сказал еще что-то, и они с Наташей медленно проследовали к третьему от-
ряду: Катя презрительно хмыкнула и поправила волосы.
Потом она поймала в зеркале свое отражение, небрежно вскинула голову
и, повернувшись, проводила поднимающуюся с зонтиком Наташу надменно-гор-
дым взглядом. Пионеры, осчастливленные отменой зарядки, не спеша одева-
лись к линейке и завтраку, наполняя умиротворяющим голосовым фоном гас-
нущий шум дождя.
7.
Хотя Серж и казался абсолютно незапрограмированным человеком, иногда
он совершал удивительно точные и хорошо продуманные действия. Например,
он не появлялся во втором отряде с тех пор целые сутки, и зашел ненадол-
го только вечером следующего дня.
Все это время Андрюша увлеченно осваивался в новой для него работе,
и, пожалуй, вполне успешно. Правда, периодическое вождение отряда на ли-
нейки, завтраки, обеды и так далее его несколько утомляло, и он предпо-
читал предоставлять это Наташе - но, с другой стороны, он обнаружил в
себе недюжинные творческие способности и в первую очередь принялся за
оформление отрядного уголка: сначала он долго искал в отряде художника,
чтобы нарисовать лошадь с крылышками, как на обложке диска Deep Purple
"Stormbringer" (отряд назывался "Шторм"), потом плюнул и нарисовал сам.
Получилось красиво, (главное - жутко экспрессивно, сказал Саша), а рас-
колотое небо поперек всего выглядело просто фатально. Потом Андрюша во-
шел в азарт и нарисовал еще "совершенно непрорубаемую" абстрактную кар-
тину в оранжево-черно-зеленых тонах.
(- Что это? - спросили девочки, увидев картину.
- Солнечное затмение, - ответил Андрюша, хмуро оборачиваясь в их сто-
рону.
- А остальное как называется?
- Последствия солнечного затмения...)
Наташа была довольна, ей вообще очень нравились все три друга, кото-
рые приехали с третьей смены (то есть Андрюша, Саша и Серж). Был еще во-
жатый Миша в четвертом отряде, и сменный вожатый Володя - но до их уров-
ня они явно не вытягивали - и на сем вожатые мужского пола заканчива-
лись. Кто же из них ей нравился больше - об этом она почти не думала; ее
просто радовало, что предстоит работать с такими интересными ребятами, и
хотелось их рассмотреть поближе.
