Он сложил на столе маленькую золотую башню из заранее сосчитанных
монет.
- Какая щедрость! - воскликнул Фафхрд, сгреб деньги и, пошатываясь,
встал на ноги. Потом он положил пять монет на стол, ссыпал остальные в
свой кошель, не считая трех, которые с мелодичным звоном рассыпались по
полу, заткнул пробкой третий кувшин вина и положил его в свой мешок.
Выходя из-за стола, он сказал: "Веди, приятель", мощной рукой подтолкнул
щурящегося незнакомца в сторону боковой двери и, шатаясь, последовал за
ним.
В дальней кабинке Аликс-Отмычка поджала губы и неодобрительно
покачала головой.
4. ВЛАСТИТЕЛИ КВАРМАЛЛА
В комнате было темно, почти умопомрачительно темно для человека,
привыкшего к яркому свету и жгучему солнцу. Несколько настенных факелов,
служивших здесь единственным освещением, горели бледным и слабым пламенем:
скорее блуждающие огоньки, чем настоящий огонь, но, по крайней мере, они
издавали приятный фимиам. Создавалось впечатление, что обитатели этих
краев не признавали свет и только ради чужестранцев выносили его.
Несмотря на обширные размеры, комната была полностью вырублена в
темном прочном камне - гладкий пол, отполированные изгибающиеся стены,
потолок в виде купола - пещера, либо естественная, доведенная до
совершенства человеком, либо выбитая в скале и отполированная единственно
усилиями людей, хотя в последнем случае мысль о труде, который необходимо
было на это затратить, была почти невыносимой. В многочисленных глубоких
нишах между факелами сверкали темным блеском металлические статуэтки и
маски, а также украшенные драгоценными камнями предметы.
Через комнату, отклоняя в сторону слабое голубоватое пламя факелов,
проходил постоянный поток холодного воздуха, несущий с собой кислые запахи
влажной земли и мокрого камня; сладкий пряный запах факелов никак не мог
перебить запахи полностью.
Единственным звуком был шорох камня, передвигаемого по дереву,
раздававшийся время от времени с противоположного конца длинного стола,
где шла игра черными и белыми каменными шашками, - это, и еще доносящееся
из-за стен помещения тяжелое гудение огромных вентиляторов, гнавших свежий
воздух, проходящий здесь последнюю часть своего пути из отдаленного
верхнего мира в эту преисподнюю. И постоянный мягкий топот босых ног
рабов, которые приводили в движение эти огромные деревянные вентиляторы,
шагая по тяжелым кожаным приводным ремням... и очень слабое, затрудненное
дыхание самих рабов.
После того как человек проводил в этих краях несколько дней, или даже
всего несколько часов, ему начинало казаться, что гудение вентиляции,
мягкий топот ног, и тяжелое дыхание измученных легких монотонно повторяют
название этого места, снова и снова.
"Квармалл... - казалось, поют они. - Квармалл... Все это -
Квармалл..."
Серый Мышелов, сквозь чувства и мозг которого потоком проносились эти
ощущения и образы, был невысоким человеком с крепкими мускулами. Одетый в
серые, неровно вытканные шелковые одежды с небольшими пучками ниток,
торчащими тут и там, он казался беспокойным, как рысь, и таким же опасным.
Он презрительно выбрал с поставленного перед ним большого подноса с
грибами странных форм и расцветок, заменявшими здесь сладости, наиболее
нормальный с виду, серого цвета, и осторожно надкусил его. Пряный вкус,
скрывающий горечь, показался ему неприятным, и он тайком выплюнул гриб на
ладонь, уронил руку под стол и стряхнул мокрые изжеванные кусочки на пол.
Потом раздраженно втянул щеки, и пальцы его рук начали играть с рукоятками
Скальпеля и Кошачьего Когтя, так же медленно и нервно, как его ум играл со
скукой и мрачными думами.
Вдоль каждой стороны длинного узкого стола стояло по шесть просторно
расставленных кресел с высокими спинками, и в них сидели тощие старики,
лысые или с гладко выбритыми черепами и щеками, и с цыплячьими шеями; на
каждом из них была только аккуратная белая набедренная повязка.
Одиннадцать стариков пристально смотрели в пустоту и постоянно напрягали
свои жалкие мускулы, пока не начинало казаться, что даже их уши застыли,
словно изо всех сил вслушиваясь в некие звуки из незримых пределов.
Двенадцатый, кресло которого было слегка развернуто, играл на дальнем
конце стола в игру, которая и вызывала время от времени те слабые шуршащие
звуки. Он играл в нее с человеком, которому служил Мышелов, принцем
Гваэем, правителем Нижних Уровней Квармалла и младшим сыном владыки
Квармалла.
Хотя Мышелов провел в глубинах Квармалла уже три дня, ему так и не
удалось подойти к Гваэю ближе, чем сейчас, так что принц оставался для
него всего лишь бледным красивым юношей с мягким голосом; не более
реальным, чем призрак, по причине вечного полумрака и неизменного
расстояния между ними.
Игра, которую Мышелов никогда раньше не видел, была довольно мудреной
в некоторых отношениях.
Доска казалась зеленой, хотя в нескончаемом сумраке факелов было
невозможно определить цвет с уверенностью. На ней не было видимых клеток
или полосок, если не считать фосфоресцирующей линии на равном расстоянии
от обоих противников, разделяющей доску на два одинаковых поля.
Каждый участник начинал игру с двенадцатью плоскими круглыми шашками,
расставленными вдоль своего края доски. Шашки Гваэя были черными, как
обсидиан, а у престарелого оппонента - мраморно-белыми, так что Мышелов
был в состоянии различить их, несмотря на темноту.
Цель игры, похоже, состояла в том, чтобы беспорядочно передвигать
шашки вперед на неравные расстояния и первым передвинуть по меньшей мере
семь из них на поле соперника.
Однако противники передвигали шашки не рукой, а всего лишь пристально
глядя на них. По-видимому, если игрок смотрел на одну-единственную шашку,
то он мог передвинуть ее довольно быстро. Если же он смотрел на несколько,
то мог сдвинуть их все вместе линией или кучкой, но гораздо медленнее.
Мышелов был еще не совсем уверен в том, что присутствует при
проявлении силы мысли. Он подозревал существование невидимых, беззвучных
дуновений, скрытного подталкивания доски снизу, сильных жуков, спрятанных
под шашками, и тайных магнитов - по крайней мере, шашки Гваэя, судя по их
цвету, могли быть сделаны из какой-то разновидности магнитного железняка.
В данный момент черные шашки Гваэя и белые шашки его престарелого
противника группировались возле средней линии, время от времени чуть
сдвигаясь, когда усилия того или другого игрока увенчивались
незначительным успехом. Внезапно находившаяся позади других черная шашка
резко вильнула вбок и рванулась вперед по открытому пространству у края
доски. Две белые шашки, образовав клин, двинулись через среднюю линию в
образовавшемся таким образом слабом месте. И когда две разделенные теперь
шашки старца сдвинулись ближе, одиночная шашка Гваэя пронеслась на поле
противника. Игра была окончена - Гваэй ничем не указал на это, но старец
начал неловкими движениями возвращать шашки на исходные позиции.
- Гваэй, ты легко выиграл эту игру! - непочтительно воскликнул
Мышелов. - А почему бы тебе не сыграть с двумя сразу? Судя по тому, как
слабо играет этот старикашка, он, должно быть, волшебник Второго Ранга -
или даже трясущийся от старости подмастерье Третьего.
Старец бросил на Мышелова злобный взгляд.
- Мы, все двенадцать, - волшебники Первого Ранга и были таковыми с
юности, - торжественно провозгласил он. - И ты быстро убедишься в этом,
стоит одному из нас тронуть тебя хоть мизинцем!
- Ты слышал, что он сказал, - тихо окликнул Гваэй Мышелова, не глядя
на него.
Мышелов, ни на йоту не обескураженный, по крайней мере внешне,
воскликнул в ответ:
- И все равно я думаю, что ты мог бы победить двоих одновременно, или
семерых - а то и всю эту дряхлую дюжину! Если они - волшебники Первого
Ранга, то ты должен быть Нулевой или Отрицательной Величины.
При этом оскорблении старец безмолвно зашевелил губами, на которых
выступила пена, но Гваэй только шутливо воскликнул:
- Если бы всего лишь три моих верных мага прервали свой чародейский
транс, колдовство, насылаемое моим братом Хасьярлом, прорвалось бы сюда из
Верхних Уровней, и меня поразили бы все дурные болезни, какие только
существуют, и еще несколько, которые существуют только в загнивающем
воображении Хасьярла - а, может быть, я и вовсе был бы стерт с лица земли.
- Если девять из двенадцати должны постоянно охранять тебя, то им не
удастся много поспать, - заметил в ответ Мышелов.
- Времена не всегда были такими беспокойными, - безмятежно ответил
Гваэй. - Иногда обычай или приказ моего отца предписывает заключить
перемирие. Иногда темное внутреннее море успокаивается. Но сегодня я вижу
по некоторым признакам, что на мою печень, и глаза, и кровь, и кости, и
все остальные части моего тела готовится решительное наступление. У
дорогого Хасьярла есть две дюжины волшебников, едва ли уступающих моим
собственным - Второго Ранга, но Высокого Второго - и он подстегивает их к
действию. А я так же отвратителен для Хасьярла, о Серый Мышелов, как
скромные плоды наших навозных полей отвратительны для твоих уст. Более
того, сегодня мой отец Квармалл составляет свой гороскоп в Главной Башне,
высоко над Верхними Уровнями Хасьярла, так что мне следует держать под
строгим присмотром все крысиные норы.
- Если тебе недостает магической помощи, - смело возразил Мышелов, -
то у меня есть парочка заклинаний, которые зададут жару ведьмам и колдунам
твоего старшего брата.
По правде говоря, у Мышелова было только одно заклинание - всего лишь
одно - которое шуршало пергаментом в его мешке и которое ему очень
хотелось испытать. Он получил его от своего наставника и владыки,
волшебника Шильбы Безглазого Лила.
Гваэй ответил еще тише, чем обычно, так что Мышелов почувствовал, что
будь между ними еще хоть один ярд, он бы уже ничего не услышал:
- Твоя работа - отвращать от моего материального тела оружие,
подымаемое Хасьярлом, а в особенности - оружие этого великого воина,
которого, по слухам, он нанял. Мои колдуны Первого Ранга прикроют меня от
колдовских "любовных записочек" Хасьярла. Каждому - свое дело.
Он тихо хлопнул в ладоши. В темном проеме арки за его спиной бесшумно
появилась стройная рабыня. Не глядя на нее, Гваэй тихо приказал:
- Крепкого вина для нашего воина.
Она исчезла.
Старец, наконец-то, с трудом расставил черные и белые шашки на
исходные позиции, и Гваэй задумчиво поглядел на свою часть доски. Но
прежде чем сделать ход, он сказал Мышелову:
- Если время все еще тянется для тебя слишком медленно, посвяти
некоторую его часть выбору награды, которую ты получишь, когда выполнишь
свою работу. А когда будешь искать, не прогляди ту девушку, которая
принесет тебе вино. Ее зовут Ививис.
Тут Мышелов притих. Он уже выбрал себе больше дюжины очаровавших его
дорогих предметов из ниш и сундуков Гваэя и запер их в неиспользуемом
чулане, обнаруженном двумя уровнями ниже. Раскройся это, он объяснил бы,
что просто делал невинный предварительный отбор в ожидании окончательного
выбора, но Гваэй мог посмотреть на это дело с другой стороны, а принц был
весьма проницателен, насколько можно было судить по тому, что он заметил
отвергнутые грибы и кое-какие другие вещи.
Мышелову раньше не приходило в голову, что он может присвоить заодно
парочку девушек и тоже запереть их в свой чулан, хотя теперь он решил, что
это была заманчивая идея.
Старец прочистил горло и, хихикая, сказал:
