и выскочить в дверь. Поэтому он нырнул за массивный стол и, неожиданно
развернувшись, легко ранил одного из стражников в зеленом, который
выскочил вперед. Но тот отпрыгнул назад, и Мышелов оказался лицом к лицу с
четырьмя крысами с мечами и двумя копейщиками - и очень возможно, со
смертью тоже, вынужден был признать Мышелов, заметив, с какой уверенностью
Скви руководит атакой. И тут началось: косой удар, прыжок, еще удар,
выпад, отбив удар ногой по столу - нужно атаковать Скви, - выпад, отбив,
ответный укол, защита, отход, но Скви разгадал этот маневр, поэтому: косой
удар, прыжок, выпад в прыжке, снова прыжок, удар спиной о стену, выпад -
нужно что-то предпринять, причем как можно скорее!
Внезапно краем глаза Мышелов увидел, как голова одной из крыс,
отделившись от туловища, отлетела в сторону, и услышал радостный и очень
знакомый вопль.
Это был Фафхрд: ворвавшись в залу, он обезглавил копейщика, стоявшего
чуть позади, как бы в резерве, и с тыла набросился на других.
По знаку Скви две крысы с мечами и два копейщика развернулись, но
последние немного замешкались со своим длинным и неуклюжим оружием. Фафхрд
отрубил наконечник одного из копий, потом голову его обладателя, отбил
удар второго копья, ткнул мечом в горло державшей его крысы, после чего
занялся двумя стражниками с мечами, а Скви и Грист тем временем с
удвоенной яростью налетели на Мышелова. Их длинные оскаленные морды со
вздыбившейся щетиной и торчащими резцами, громадные глаза, метавшие черные
и голубые молнии, казались такими же грозными, как и проворные их мечи;
впрочем, Фафхрду тоже приходилось нелегко.
При появлении Фафхрда, Глипкерио очень тихо заявил сам себе: "Нет,
этого мне больше не вынести", выскочил на крыльцо, взобрался по серебряной
лесенке и нырнул в люк серого веретенообразного аппарата. Своим весом
сюзерен нарушил его неустойчивое равновесие, и корабль начал медленно
сползать вниз по медному желобу. Высунувшись из люка, Глипкерио воскликнул
уже чуть громче:
- Прощай, мир! Всего тебе хорошего, Невон! Я отправляюсь на поиски
более счастливой вселенной. О Ланкмар, ты еще обо мне пожалеешь! Восплачь,
о великий город!
Серый аппарат скользил по желобу все быстрее и быстрее. Сюзерен влез
внутрь и захлопнул за собой крышку люка. С тихим печальным всплеском
снаряд скрылся в темных, рябых от лунных отблесков водах.
Лишь Элакерия и Фрикс, чьи глаза и уши не упускали ничего, заметили
отбытие Глипкерио и услышали его прощальные слова.
Внезапно объединив усилия, Скви и Грист схватились за стол, над
которым вели бой, и попытались прижать им Мышелова к стене. В самый
последний момент тот вскочил на стол сверху, увернулся от выпада Скви,
отбил удар Гриста и, очень удачно всадив ему Скальпель через глаз прямо в
мозг, тут же вытащил меч назад и парировал очередной выпад Скви.
Скви попятился. Благодаря почти панорамному обзору, который
обеспечивали ему широко расставленные голубые глаза, он увидел, что Фафхрд
расправляется уже со вторым стражником, меч которого был гораздо легче,
причем сам Северянин получил лишь несколько легких царапин и уколов.
Скви повернулся и побежал. Мышелов спрыгнул со стола и устремился за
ним. И тут примерно посреди залы с потолка стало падать нечто огромное и
голубое. Это стоявшая у стены Хисвет перерезала кинжалом шнур, на котором
висела занавеска, разделявшая залу пополам. Скви, пригнувшись, успел
проскочить под ней, а Мышелов влетел прямо в голубую материю и тут же
отскочил назад: Скви ударил мечом сквозь занавеску и чуть было не угодил
ему в горло.
Через несколько мгновений Мышелов и Фафхрд, отыскав место, где
соединялись две половинки занавеса, одновременно раздвинули их кончиками
мечей и приготовились отразить новый удар мечом или даже брошенный кинжал.
Но вместо этого они узрели Хисвина, Хисвет и Скви, которые, вызывающе
выпрямившись, стояли у парадного ложа, но ростом были с подростков - если
можно, конечно, так выразиться, говоря о крысах. Мышелов кинулся вперед,
но не успел он пробежать и половины разделявшего их расстояния, как все
трое стали ростом с крыс и юркнули в нору, замаскированную под одной из
голубых плиток пола. Бежавший последним Скви обернулся, что-то злобно
пропищал, грозно взмахнул своим игрушечным мечом и только после этого
захлопнул люк у себя над головой.
Мышелов чертыхнулся, но потом расхохотался. Фафхрд последовал его
примеру, не спуская, впрочем, настороженных глаз с Фрикс, которая, отнюдь
не сделавшись меньше ростом, продолжала стоять позади пояса. Северянин
обратил внимание и на Элакерию, которая лежала на ложе, испуганно
выглядывая из-под покрывала и выставив наружу - случайно или нет,
неизвестно - стройную ножку.
Продолжая хохотать, Мышелов подскочил к Фафхрду, обнял его за плечи,
шутливо ткнул кулаком в грудь и осведомился:
- Откуда ты взялся, дубина? Я ведь собрался было или героически
погибнуть, или прикончить в бою семерых лучших фехтовальщиков Нижнего
Ланкмара! Испортил мне всю мизансцену!
Все еще не спуская глаз с Фрикс, Фафхрд любовно смазал Мышелова
кулаком по подбородку и саданул локтем под ребро так, что у того заняло
дух и он мгновенно прекратил смеяться.
- Трое из них были простые копейщики, - уточнил он и заворчал: - Я
скачу две ночи и день вокруг Внутреннего моря, только чтобы спасти твою
карликовую шкуру. И спасаю, между прочим. И в благодарность слышу, что я -
всего лишь актер.
Мышелов со смешком выдохнул воздух из легких и проговорил:
- Ты даже не представляешь себе, до какой степени карликовую!..
Обогнул Внутреннее море, говоришь? А между тем свой выход на сцену ты
рассчитал безукоризненно! Да, ты величайший актер на свете! - Мышелов
опустился на колени перед плиткой-люком, и в его голосе прозвучала и
философичность, и насмешка, и легкая истерика: - А я вот потерял -
наверное, навсегда - самую большую любовь своей жизни. - Он постучал по
плитке - звук был совершенно глухой - и, приникнув к ней, ласково позвал:
- Эгей! Хисвет!
Фафхрд рывком поднял друга на ноги. Фрикс подняла руку. Мышелов
взглянул на нее, а Фафхрд и так все это время не спускал с девушки глаз.
- На, малыш, лови! - с улыбкой воскликнула Фрикс и бросила Мышелову
черный флакон. Мышелов поймал бутылочку и вытаращил на нее глаза. - Можешь
воспользоваться этим зельем, если ты такой дурак, что хочешь отыскать мою
бывшую госпожу. Мне все это уже не нужно. Моя кабала в здешнем мире
закончилась. Я сослужила этой дьявольской барышне все три службы. Я
свободна!
Не успела Фрикс вымолвить последние слова, как ее глаза вспыхнули,
словно два светильника. Откинув назад капюшон, она вдохнула так глубоко,
что, казалось, вот-вот оторвется от пола. Глаза ее устремились куда-то в
бесконечность. Темные волосы поднялись на голове дыбом. В них затрещали
голубоватые разряды, образовали вокруг головы девушки нечто вроде нимба и,
устремившись вниз, одели ее в ярко-синий огненный плащ.
Фрикс повернулась и бросилась на балкон, Мышелов и Фафхрд - за ней.
Вспыхнув нестерпимо-ярким голубым светом, девушка вскричала:
- Свободна! Свободна! Свободна! Назад в Аурию! Назад в страну
воздуха!
С этими словами она нырнула вниз. Немного не долетев до воды, Фрикс
пронеслась над гребнями волн крошечной голубой кометой, взмыла в небо и
стала подниматься все выше и выше, пока не превратилась в голубоватую
звездочку, которая вскоре пропала из вида.
- А где эта Аурия? - поинтересовался Мышелов.
- Насколько я понял, это страна воздуха, - задумчиво отозвался
Фафхрд.
17
В самом Ланкмаре крысы, понеся громадные потери, попрятались назад по
норам и плотно закрыли за собой двери, где таковые имелись. Это случилось
и на третьем этаже дома Хисвина, в комнатах с розовыми лужами, куда боевые
коты прогнали последних оставшихся в живых крыс человеческого роста,
которые, выпив белое снадобье, получили дополнительную плоть за счет
хисвинских минголов. Теперь они нетерпеливо хватали черные флаконы,
стремясь поскорее оказаться в своих подземных туннелях.
Полное поражение потерпели крысы и в южных казармах, где боевые коты
со сверхъестественной яростью набросились на дверь и в конце концов ее
высадили.
Выполнив свою задачу, боевые коты собрались в том же месте, куда их
вызывал Фафхрд, и растворились в воздухе таким же манером, каким прежде
материализовались. Несмотря на то что они потеряли в бою одного
сотоварища, их было тринадцать: черный котенок растворился в воздухе
вместе с ними, по-видимому, как соискатель. Впоследствии среди ланкмарцев
распространилась легенда относительно того, что боевые коты и белые
скелеты были призваны на помощь истинными богами Ланкмара, что весьма
содействовало укреплению их авторитета как существ могущественных, жутких
и зловещих, несмотря даже на временное поражение, нанесенное им крысами.
По двое, по трое, по шестеро выходили ланкмарцы из своих укрытий,
узнавали, что с крысиным нашествием покончено, и плакали, и молились, и
радовались. Мягкосердечный Радомикс Кистомерсес Незаметный был извлечен из
своего убежища в трущобах и вместе с семнадцатью кошками с триумфом
препровожден в Радужный дворец.
Глипкерио, чей свинцовый аппарат под давлением толщ воды сжался
вокруг его тела и образовал как бы вторую оболочку, отлитую в точности по
форме его фигуры, - премиленький вышел гробик! - продолжал погружаться в
Ланкмарскую впадину, но что было ему суждено - упокоиться на твердом дне
или вечно плавать между мировыми пузырями в водах вечности, - кто может
это знать?
Серый Мышелов вытащил Кошачий Коготь из-за пояса у Гриста, немного
удивляясь, что все убитые крысы оставались ростом с человека. По-видимому,
смерть прекращала действие любой магии.
С отвращением заметив три лужи розоватой жижи перед парадным ложем,
Фафхрд стал оглядываться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыть
это безобразие. Элакерия застенчиво завернулась в покрывало. В результате
Северянин вытащил из угла цветной ковер, приношение какого-то герцога, и
прикрыл розовые лужи.
Внезапно послышался стук копыт по каменным плиткам. В высоком
сводчатом дверном проеме, занавески с которого были сорваны, появилась
Крешкра верхом на коне, ведшая на поводу еще двух упырских лошадей без
всадников. Стащив девушку-скелет с седла, Фафхрд пылко обнял ее на глазах
у несколько потрясенных Мышелова и Элакерии, после чего сказал:
- Любимая, мне кажется, тебе лучше надеть свой черный плащ с
капюшоном. Для меня твои обнаженные кости - верх красоты, но сюда идут
другие, которых они могут вывести из душевного равновесия.
- Выходит, ты меня уже стыдишься? Ох уж это мне нечистое племя с его
пуританской моралью и грязными помыслами! - криво усмехнувшись, отозвалась
Крешкра, но послушалась, и две радуги в ее глазницах замерцали.
Под "другими" Фафхрд имел в виду советников, солдат и всяческих
родичей бывшего сюзерена, включая и добряка Радомикса Кистомерсеса
Незаметного вместе с его семнадцатью кошками, которых несли на руках и
гладили придворные, надеясь тем самым снискать расположение явного
кандидата в новые сюзерены.
Однако не все из вновь прибывших были во дворце завсегдатаями. К
примеру, стуча по плиткам копытами, в залу явилась мингольская кобылица
Фафхрда, волоча на ногах перегрызенные путы. Она остановилась перед
