захочет! Вернее, сколько получится! Как наложить такое заклятие Сарлуза не
имела ни малейшего представления, но это пустяки. Главное было придумать,
что делать, а как - это уже детали...
Она принялась за работу. Заботливо расставила на места старинные, не
раз выручавшие ее, книги, откладывая те, которые могли помочь ей сейчас.
Долго и вдумчиво вникала в суть поставленной задачи - ей приходилось
открывать все заново, о подобном заклятие не было ни слова в мудрых
древних книгах.
Размышляя, создала из волшебной субстанции котла фигурку, в точности
копирующую озерную уродину, только в десять раз меньше, разложила
специальную подставку над котлом, где кипела волшебная субстанция,
установила на подставке глиняную емкость и стала приготовлять магический
состав, в котором растворит фигурку ненавистной соперницы... Вылила из
тщательно закупоренного горшка жабью кровь, собранную в ночь полного
безлуния, кинула туда кристаллик астроида, чтобы никто не смог узнать,
чьих рук колдовство - кристаллик зашипел пузырьками, растворяясь; долго
выбирала зелье на букву, с которой начинается имя соперницы: лаванда -
слишком красиво, лавр - слишком гордо, выбрала сушеных лягушат, пусть и не
растительность, но вполне сойдет - как раз по озерной дряни одежка! Так,
теперь немного порошка из драконьего зуба, горсть тыртышника,
чертковник... что еще из необходимых компонентов? Ах да, собачий кал,
дурман-трава, немного состава философского уксуса - к потолку пещеры
поднялся клуб белого едкого дыма. Теперь ингредиенты для превращения ее в
чудовище... в кого же ее обернуть? Сарлуза представила, как соперница под
Уррием превращается в склизкую жабу и колдунью аж передернуло от
удовольствия. Но это было бы слишком просто... Вот оно! Оригинально и не
менее эффектно: как только озерная дева после наложения на нее заклятия (о
чем ей, естественно, Сарлуза сообщать не собиралась) вступит в соитие с
мужчиной - любым мужчиной, тут уж Сарлуза ничего поделать не могла - она
постареет. Сразу. На тысячу лет. И, как следствие - умрет. Но Уррий увидит
свою любовь во всей прелести увядания и разложения... Нет, не сразу во
время соития. Во время оргазма! Да - так будет более эффектно. Не каждый
мужчина способен довести женщину до оргазма. Уррий - способен! Сарлуза уже
имела счастье (или несчастье?) убедиться.
Сарлузе хотелось хохотать, петь, кричать на всю пещеру от радостной
гордости за свою находчивость и изобретательность.
Она еще полчаса мудрила над раствором и вдруг поняла, что без Формулы
Абсолютного Совершенства у нее ничего не выйдет - хоть думай всю жизнь,
хоть ведро эликсира мудрости выпей.
Она вздохнула и подошла к каминной полке. Как бы не хотелось ей этого
делать - другого выхода Сарлуза не видела. А останавливаться на полпути не
желала. Чего бы ей это не стоило. Она взяла маленький золотой колокольчик
(любит же Гудсберри золотые побрякушки!) и стукнула им легонько о
волшебную гладь зеркала. Положила колокольчик на место и, всматриваясь в
свое отражение, поправила прекрасные черные волосы, чуть распахнула ворот
кофточки, чтобы была видна большая часть великолепной, полной, без
пятнышка, без родинки груди. Сарлуза вспомнила озерную девушку и фыркнула
- ее прыщики чертковником надо смазывать, для того чтоб вообще видны были!
Гудсберри не заставил себя ждать. Сарлуза при виде волосатых ног с
копытами и украшенного золотой пряжкой хвоста едва сдержала брезгливую
гримасу. Она расцвела в радостной улыбке:
- Гудсберри, милый, как я рада тебя видеть! Помнишь, ты обещал
научить меня собирать цветы гелиотропа?
- Как что-то понадобилось, так "милый Гудсберри", а как я прошу - так
"пошел прочь"! - проворчал подручный Князя Тьмы.
- Ну, не сердись, - соблазнительно улыбнулась Сарлуза и провела
язычком по верхней губе. - Ты же не сердишься, да, Гудсберри?
- Зачем тебе цветы гелиотропы, в здешних краях они не водятся...
- Я прочитала в одной книге, вон в той, - Сарлуза подскочила к
полкам, нашла требуемый фолиант, принесенный Гудсберри неведомо откуда,
явно созданный до Великой Потери Памяти в таинственных мастерских, и
прочитала: - "Собранная в августе, когда Солнце находится в знаке Льва, -
эта трава имеет чудесные свойства, так как, будучи завернута в лавровый
лист, вместе с волчьим зубом, и носима на себе - не допускает вредить и
злословить носящего, но наоборот делать и говорить о нем все лучшее".
Сарлуза поставила тяжеленную книгу обратно на полку.
- Зачем надо, чтобы про меня говорили плохо Уррию? - спросила она
резонно. - Это может помешать мне выполнить поручение Белиала.
Как бы невзначай ворот кофточки распахнулся и взгляду Гудсберри
открылся поразительный вид. Сарлуза пальчиком обвела бордовый сосок левой
груди и взглядом спросила "Хочешь?"
- А ты... - начал было пораженный Гудсберри, но ведьма выразительно
кинула взгляд в сторону магического зеркала. Потом стрельнула глазами в
сторону камина. Гудсберри сделал отвратительную дурашливую гримасу,
должную означать, что он намек понял и сказал, плохо сдерживая восторг: -
В этих местах гелиотроп не растет. Придется лететь в тропики. Скажем, в
Элладу.
- Я готова, - произнесла Сарлуза таким голосом, что Гудсберри кинулся
к камину и забрался в нетерпении в очаг, не взирая на горящие там поленья.
"Ему что, он к адскому пламени привыкший", - подумала Сарлуза и взглядом
погасила огонь в камине.
Она выбрала помело из стоящих в дальнем углу за камином, с толстым
дубовым древком и из вымоченных в орлиной крови осиновых прутьев, погасила
горящие ярким пламенем свечи в мертвых подсвечниках, и вслед за Гудсберри
втиснулась в дымоход. Вылетев наружу, они тут же устремились к облакам,
пока их не заметил кто-либо из местных жителей, случайно оказавшийся
поблизости и пялящийся в небо. Досужие слухи им обоим были ни к чему.
Минут через пять к трещине, расширить которую они не могли, подошли
Эмрис, Ламорак и Триан. Они теперь регулярно приходили сюда. Ламорак
уговорил Эмриса вступить в переговоры с Сарлузой и в обмен на свободу
принести ей торжественную клятву молчания обо всем увиденном и услышанном.
В подземелье - вечная ночь, в зале с голубым фальшивым небом - вечный
день. Они не страдали от голода: когда возвращались в гостеприимную залу,
стол был сервирован заново, и продукты их ждали самые свежие. Но друзей
мучила тревога за судьбу Уррия и непривычная праздность. Они начали
планомерное изучение подземных лабиринтов, чтобы не сойти с ума, но мысль
о свободе не давала ни минуты покоя - не помогало даже хмельное заморское
вино, от него тяжелела голова и заплетался язык, но веселее не
становилось. Они не желали всю жизнь провести под землей, в чреве Большого
Холма, а другого пути выбраться, как договориться с Сарлузой, юноши
придумать не смогли.
Но колдовская пещера вновь была пуста. Они не знали - ночь ли сейчас
наверху, день ли? Они прождали полчаса и понуро двинулись обратно в пещеру
с круглым столом, не дающим им умереть с голоду.
Сарлуза едва поспевала за Гудсберри, неистово мчавшимся вперед, к
одному ему ведомой цели, средь плотных облаков. Даже лучшее помело Сарлузы
позволяло ей лишь не отставать - так горел нетерпением подручный Князя
Тьмы.
Сарлузу отнюдь не привлекала перспектива любовных отношений с
Гудсберри, ее подташнивало от самой мысли об этом, но, во-первых, она
надеялась этого избежать, а, во-вторых, дело превыше всего. Она не
привыкла останавливаться на самом пороге. И если другого пути не будет -
что ж, она готова и наступить на свою брезгливость и неприязнь. Главное -
расправиться с соперницей, тварью болотной, ничтожеством, тиной
питающейся, коварно воспользовавшейся чужим колдовством и приворожившей
ее, Сарлузы, возлюбленного.
Наконец, они приземлились на небольшой, удивительно красивой горной
лужайке. Со всех сторон возвышались горы - чистые, нарядные, все в зелени,
с устремленными к облакам снежными вершинами. Вся атмосфера этого
прекрасного места внушала ощущение праздничности.
- Где мы? - спросила Сарлуза.
- Это мое любимое место, - гордо ответил Гудсберри. - Здесь мы в
полной безопасности. Это Олимп. Вон за той горой дворцы Зевса и других
местных божеств. У меня есть хорошие знакомые среди сатиров, так что наше
уединение никто не потревожит. И длинный взгляд Белиала сюда не дотянется
- чужая территория... - Гудсберри прямо-таки пожирал молодую колдунью
жадным взглядом.
Сарлуза отвернулась, чтобы не видеть его масляные бегающие глаза.
- А кто это там закатывает в гору огромный камень? - удивленно
спросила Сарлуза. Собственно, это ее сейчас не очень интересовало, а если
честно - не интересовало вовсе, но что-то надо было спросить, как-то
поддержать разговор. Не оглушать же в лоб: "Скажи мне Формулу Абсолютного
Совершенства и делай со мной что хочешь". В понятиях Сарлузы это было
неприлично. И обстоятельства этого пока не требовали.
- Где? - спросил Гудсберри вглядываясь вдаль.
Ярдах в двадцати от них гора круто сбегала вниз. Напротив голой
светло-коричневой стеной возвышалась скала. По насыпанному пологому склону
с трудом закатывал наверх огромный гладкий валун усталый человек с
длинными седыми волосами. Дорога, на которой трудился человек, выходила из
пещеры, вход в которую казался черным разинутым зевом чудовища, а дорога -
его высунутым вверх языком. С лужайки человек казался совсем крошечным -
словно муравей толкает перед собой ягодину крыжовника.
- Это Сизиф, - пояснил Гудсберри. - Наказан местными богами. Давно,
еще до Великой Потери Памяти. И нет ему прощения.
- За что? - равнодушно поинтересовалась Сарлуза.
- Никто уже не помнит за что. Когда он затащит камень наверх, тот
сорвется вниз. Сизиф вернется и покатит его снова. Я как-то просидел здесь
целый день, чтобы посмотреть сколько раз он добирается до верха. Представь
себе - целых пять раз. Он и шестой раз покатил, но наступила ночь, в
темноте было ничего не видно и я тогда плюнул на это занятие.
- Бедненький, - пожалела Сарлуза.
- Кто? - не понял Гудсберри.
- Ну не ты же! Сизиф этот твой. Трудно, наверное, такой здоровенный
камень в гору закатывать.
- Трудно не это.
- А что?
- Трудно знать, что когда дело приблизится к завершению, когда победа
кажется так близка, оно вырывается из твоей власти и остановить камень нет
никакой возможности - либо ложись под него и умри, либо начинай сначала. И
с тем же результатом в итоге. Вон, на краю растут гелиотропы, пойдем научу
как надо собирать.
- Нужны мне твои гелиотропы... - кокетливо сказала Сарлуза.
- А что же тебе нужно?
Сарлуза томно закрыла глаза.
Гудсберри, не веря такому подарку, подошел ближе и робко обнял ее за
талию. Сарлуза подавила тяжелый вздох где-то в глубине души и затрепетала
всем телом - якобы от его прикосновения.
- Я хочу, - медленно проговорила она, не открывая глаз, - я хочу...
Обещай, что выполнишь мою просьбу.
Гудсберри уже распахнул блузку на ней и собирался стянуть совсем.
- Конечно, - торопливо сказал он, - все, что хочешь.
- Я хочу, - повторила Сарлуза и подняла рукой полную левую грудь, к
самым губам Гудсберри. - Я хочу знать Формулу Абсолютного Совершенства.
- Уум-м-м, - поперхнулся Гудсберри и отскочил от Сарлузы.
Она невинно улыбнулась ему и одарила обжигающим взглядом из-под
полуопущенных длинных ресниц. Ее обнаженная грудь была так хороша...
Гудсберри потряс головой, его вдруг забила мелкая отвратительная
