рыцари и мне жалко, что они решили встретиться в смертельном бою и что
примирение невозможно. Выпьем за то, чтобы победил наиболее достойный!
Король Пенландрис усмехнулся в усы после этих дипломатичных слов
старого друга и попросил сэра Катифена спеть им балладу - первый голод был
удовлетворен, требовалось усвоить съеденное, а ничто так не помогает
пищеварению, как слушание хорошей музыки.
Когда за окнами начало сереть, пир был в самом разгаре и ни у кого из
обедающих (может, кроме принца Селиванта) не возникало даже мысли о скором
прекращении веселья. И тем более для всех было чуть ли не потрясением,
когда сэр Отлак встал и извинился перед Пенландрисом и французским
бароном, сказав что у него сильно разболелась голова и он должен идти
поспать, чтобы завтра чувствовать себя нормально, но гости пусть
продолжают веселье - сэр Педивер заменит занедужившего отца.
И король, и француз, и все воины высказали огромное сожаление по
поводу того, что столь приятный сотрапезник оставляет их и пытались
уговорить графа посидеть еще. Но граф сказал, что боли поистине невыносимы
и извинился еще раз. Гости продолжили веселье.
Граф поднялся в свои комнаты, но ложиться не стал. Он переоделся в
богатые одежды, слуга принес ему длинный темный плащ с капюшоном и без
графских эмблем и нашивок - в таких плащах ходили и странствующие монахи,
и богатые горожане. Граф выбрал свой лучший меч, накинул поверх плащ,
укутавшись в него и надвинув капюшон на лицо. В сопровождении старого
преданного слуги, который умел не только угождать господину выполняя его
даже порой невысказанные желания, но в случае необходимости мог и с мечом
обращаться не хуже графских воинов, сэр Отлак через черный ход покинул
особняк, где весело пировали гости.
На улице стоял Морианс, явно дожидаясь отца.
- Ты что здесь делаешь? - удивился граф.
- Отец, возьми меня с собой! - попросил Морианс. - Я буду твоим
телохранителем! - юноше не терпелось с кем-нибудь сразиться, как-то
проявить себя, но биться на турнире ему еще было рано, он не был пока
посвящен в рыцари и рвался совершать подвиги. Любой ценой.
- Откуда ты узнал, что я должен идти? - подозрительно поинтересовался
отец. - Кто тебе сказал?
- Догадался. Я хорошо знаю как ты выглядишь, когда у тебя
действительно болит голова.
- Хм... А если я иду к даме?
- Ну и что? - воскликнул юноша. - Я буду дожидаться тебя у дверей
хоть всю ночь, но если на тебя кто-нибудь нападет, то я... - Морианс на
несколько дюймов выдвинул меч из ножен, блеснув сталью лезвия.
- Спасибо, Морианс, - сказал граф, волна нежных чувств и гордость за
сына охватила его. - Но мне защита не требуется. Пока я еще могу за себя
постоять.
- Но отец, пожалуйста!..
- Иди к гостям, Морианс. Порой гостеприимным хозяином быть куда как
труднее, чем храбрым бойцом. Мне недалеко, я скоро вернусь.
- Отец, можно я...
- Иди в дом, к гостям, - сказал сэр Отлак мягким, но не терпящим
дальнейших пререканий тоном. - Мы приехали на турнир, - добавил он, - и я
тебе обещаю: приключений будет достаточно, ты сможешь проявить свою отвагу
и умение. Иди в дом!
Морианс вздохнул и вошел в дверь.
Вечер начинал вступать в свои права. Граф и его слуга уверенно и
быстро шли по знакомым улицам столицы.
На одной из улиц из таверны вывалились трое подвыпивших солдат из
дружины какого-то прибывшего на турнир рыцаря. Граф брезгливо обошел их -
он не любил пьяных.
- Ты! - грубо сказал ему в спину один из солдат и скверно выругался.
- Не желаешь ли выпить с нами за здоровье лорда Джона! - Воин явно хотел
подраться.
Граф ускорил шаги, все трое солдат развернулись в его сторону.
- Стой, ты... - крикнул первый, видя, что незнакомец хочет быстрее
уйти и, значит, - боится. - Стой, трус! Держи этих горожан, мы научим их
вежливости!
Навстречу графу из дверей гостиницы вышли еще два солдата с такими же
бордовыми нашивками в виде ромба и с черным невнятным рисунком. Услышав
крики товарища, они подумали, что его оскорбили. На ногах они держались не
тверже первых троих, но тут же обнажили оружие, в предчувствии легкой
победы над испуганным горожанином.
Разговаривать с пьяными воинами, которые и мечи-то толком в руках
держать не умеют, было бесполезно. И недостойно знатного рыцаря. Сэр Отлак
лишь пожалел, что у него парадный меч, лучший из его мечей, жалко марать
об эту мразь. Ловким движением он скинул с себя длинный плащ.
Резкий стремительный выпад прервал никчемную жизнь одного из тех двух
солдат, что появились позже. Второй не успел занести меч для удара, как
был пронзен в область сердца клинком графа и с предсмертным криком упал на
запыленную мостовую. За спиной графа раздался лязг скрестившихся мечей и
сэр Отлак не мешкая обернулся. Его смертоносный удар прорубил шею наглого
гуляки, и если бы был нанесен не сверху, а сбоку, то снес бы голову
охальника напрочь. С развороченным мечом графского слуги животом упал
рядом его собутыльник, оглушая пустынную в этот час улицу истошными
криками.
Последний солдат (именно тот, что первым окликнул незнакомых
прохожих, никак не предполагая, что под скромными плащами скрываются
опытные бойцы) разом протрезвел, ужас отразился в его глазах, он
развернулся и со всех ног побежал прочь, не бросив свой меч лишь по той
причине, что совсем забыл о нем, а пальцы судорожно вцепились в рукоять.
Граф подошел к своему плащу, брошенному на землю, и поднял его,
брезгливо отпихнув ногой руку корчившегося в агонии солдата.
У двери в гостиницу, прислонившись плечом к деревянному столбу, стоял
человек в дорогих одеждах, в рукояти его меча блеснули драгоценные камни.
Незнакомец был черноволос и чисто выбрит, глаза его, сузившие в две узкие
щелки пристально смотрели на графа.
- Браво! - Незнакомец похлопал в ладоши. - Я могу узнать ваше имя?
- Это ваши солдаты? - спросил сэр Отлак.
- Мои. Но это не важно. Я хочу знать так ли вы хорошо деретесь с
настоящими рыцарями, как с этим пьяным сбродом.
Граф посмотрел на обнаженный меч в своей руке, за время скоротечного
боя у него даже дыхание осталось ровным.
- Проверьте прямо сейчас, - сказал он. - Мое имя - сэр Отлак Сидморт,
граф Маридунский. В свою очередь, я хочу знать ваше.
- Я не испытываю вражды к вам, граф. Я восхищен вашим владением
мечом. Вы примите участие в турнире?
- Вы не ответили на мой вопрос. - Граф понял, что тот не собирается
драться, по крайней мере сейчас, и убрал меч в ножны. Отлак старался
говорить с незнакомцем учтиво, как того требовал этикет - все-таки
незнакомец был благородного происхождения.
- Мое имя сэр Джон Лайон, барон Окстерский.
- Саксонец... - непроизвольно вырвалось у сэра Отлака.
- Да, - подтвердил сэр Лайон. - И что-то подсказывает мне, что мы еще
увидимся с вами с мечами в руках. Например, послезавтра на турнире.
- К сожалению, я не принимаю уже участия в благородных потехах, -
сказал граф. - Но если вы пожелаете, мое доброе имя защитит сэр Педивер
Сидморт, мой старший сын. Если же мы встретимся на поле боя, я рад буду
продемонстрировать вам свое умение.
Барон учтиво наклонил голову. Граф надел свой плащ, вновь надвинул
капюшон на голову и с достоинством удалился, не обращая ни малейшего
внимания на предсмертные крики поверженных им солдат.
Слуга шел почти рядом с графом, на полшага позади. Сэр Отлак обратил
внимание, что он прижимает руку к груди.
- Что с тобой, Пэйс, - поинтересовался граф.
- Слишком резвый солдат попался, не успел отразить удар, - неохотно
ответил верный слуга.
Граф давно и хорошо знал своего слугу и догадался, что если он
пропустил удар, значит удар был нанесен мастерски, потерять бдительность
Пэйс не мог.
- Рана серьезная?
- Нет, - лаконично ответил слуга и они продолжили путь.
Цель была уже близка, прохожих на улицах становилось все меньше.
Граф вдруг вспомнил, что с ним просился идти Морианс. И вдруг
необъяснимая волна облегчения накатила на бесстрашного рыцаря. Если бы
позади него был не опытный Пэйс, а Морианс, вряд ли бы сын отделался одной
лишь раной. Ужас охватывал графа при мысли, что он может потерять одного
из своих сыновей.
Граф не знал страха, да - на поле боя. Но в жизни не все зависит от
собственной воли. Граф никогда не боялся за собственную жизнь - он мог за
нее постоять. И он был готов умереть - он прожил славную жизнь, род его не
прервется, у него четыре сына. А за судьбу своих сыновей он боялся.
Боялся, что вдруг ему придется похоронить кого-нибудь из них. Он старался
не думать об этом. Он зажмуривал глаза и внутри все замирало от ужаса от
одной мысли что с кем-либо его сыновей может случиться несчастье. Больше
всего он боялся, как ни странно, за младших - Морианса и Уррия. Они такие
славные, такие еще глупые и несмышленые. Они бесстрашно смотрят в глаза
опасности, но еще не могут полноценно противостоять ей.
Сэр Отлак любил всех своих сыновей. Кроме Флоридаса, к которому он
относился совершенно равнодушно - второй сын графа Маридунского по
традиции сызмальства предназначался церкви. Испокон веков Сидморты владели
в Маридунуме и светской и духовной властью. Но в воспитание остальных
троих сыновей граф вложил всю душу, хотя стороннему наблюдателю и могло бы
показаться, что отец практически не уделяет сыновьям внимания. И если за
Педивера он уже не боялся - он им гордился, то за младших у него болело
сердце. Им предстояло самим биться за свою жизнь, вырывая у Судьбы свой
кусок мечом и умением. Но граф очень не хотел отпускать их из-под своего
крылышка и с безнадежной тоской думал, что когда-нибудь настанет день в
который и Морианс, и Уррий уедут по дороге неизвестности прочь из родового
замка.
Давным-давно у сэра Отлака был еще один младший брат, кроме Свера.
Более четверти века назад брат уехал искать счастья в рыцарских подвигах.
Через год в замке узнали о его гибели, а друг отца Отлака, отец нынешнего
графа Камулодунского, привез в замок тело погибшего в благородном бою
юноши. Отец сэра Отлака похоронил своего младшего сына и сэр Отлак на всю
жизнь запомнил его горе, как постарел отец сразу на десять лет и понял:
самое страшное в жизни похоронить сына. Хоронить отца тяжело, но такова
жизнь, ничего не поделаешь, все рано или поздно умирают. Хоронить же
сыновей мужчина не должен, это несправедливо. И этого сэр Отлак
действительно боялся.
Наконец граф достиг цели таинственной прогулки по вечерней столице -
величественного королевского дворца, взметнувшего свои башни к самому
небу. Дворец Верховного короля был самым высоким зданием Камелота. И самым
красивым. В эти дни дворец был переполнен знатными рыцарями и прекрасными
дамами, остановившимися здесь. Но граф не пошел к великолепному парадному
входу, вокруг которого толпились вооруженные стражники с факелами. Граф
вышел из узкой улочки и подошел к неприметной двери к стене, которой,
казалось, никогда не пользовались. Он стукнул в дверь четыре раз с разными
промежутками - условный сигнал. Тяжелая дверь почти сразу натужно
проскрипела и вечерние гости незамеченными вошли во дворец.
- Король ждет вас, граф, - сказал Алфер, доверенное лицо короля
Пендрагона.
Он провел их по длинному узкому коридору в помещение, ярко освещенное
факелами, посередине просторной комнаты без окон стоял накрытый стол. В
углу на скамье сидели два вооруженных воина, один срезал острым кинжалом
