почти черными; усталые глаза потеряли блеск.
Следившие затаив дыхание юноши поразились такому изменению - та же
Сарлуза и одновременно совсем другая, измученная, бессильная, и совсем не
привлекательная.
Но пребывала она в таком состоянии очень не долго. Колдунья
распростерла руку над бурлящим, искрящим всеми представимыми цветами
жидкостью в котле и на глазах налилась прежней жизнью и красотой, черпая,
казалось, энергию из диковинных испарений.
Внимательно следившие юноши не заметили как и откуда в другой руке у
нее появилась фигурка высотой не более фута. Она подняла фигурку над
бесформенной зеленой лужицей стекшей с нее мази. В ярком пламени адских
свечей друзья разглядели статуэтку и вздрогнули. Вздрогнул непроизвольно и
Триан.
Это была искусная и очень похожая на оригинал фигурка Уррия.
- Силы мужские пусть проснутся в тебе, - нараспев произнесла
колдунья, - тело твое пусть возжелает меня. Разум твой да не будет ни о
чем другом помышлять кроме близости со мной. Решимость пусть пересилит
врожденную робость и ты придешь сегодня ко мне...
Зеленая влага, впитавшая в себя энергию тела, запах тела, вкус тела
Сарлузы вытянулась струйкой по направлению поднятой над лужей фигуры и
медленно втекла в нее.
Сарлуза выкрикнула незнакомые, абсолютно чуждые слуху будущих рыцарей
слова и бросила фигурку в бурлящий котел. Над ним полыхнуло яркая вспышка,
ослепившая на секунду тайных зрителей действа, жидкость поглотила
статуэтку Уррия и вдруг замерла в покое, будто и не бурлила столь яростно
мгновение назад.
Именно в это время Уррий принял решению любой ценой добиться
обладания черноволосой служанкой непременно сегодня и вскочил на коня.
Приближаясь по лесной тропе к Красной Часовне Уррий случайно заметил
в траве под старой сосной с отшелушивающейся корой белый гриб - крепкий,
невысокий, с коричневой твердой шляпкой. Уррий придержал коня. Гриб
необычайно напомнил ему Фракса - такой же приземистый, коренастый, ни от
кого независимый.
Уррий даже рассмеялся такой внутренней схожести, навязчивое желание
обладать Сарлузой наконец чуть отпустило. Он соскочил с коня, раздвинул
ветки куста, прошел к дереву и удивился, как он этот гриб вообще заметил -
настолько густая трава окружала его. Уррий опустился на колено и кинжалом
аккуратно срезал его у самого корневища. "Отвезу Фраксу, - решил он, -
пусть тот порадуется". Он вышел обратно на тропинку.
Вдали, меж деревьев, уже мелькнула укромная синь Безымянного озера -
меньшего из трех. Ярдах в двухстах со стороны, почти противоположной той,
где сейчас находился Уррий, разлилось озеро Герранбиль, а еще дальше, на
одной линии с первыми двумя было самое большое озеро - Гуронгель, дальний
его берег был в чужих владениях и на тот берегу Уррий ни разу не бывал.
Красная Часовня возвышалась несколько левее, между Безымянным озером и
Герранбилем, на верхушке небольшого, но высокого холма. Единственная
удобная для ходьбы тропинка к часовне пролегала по искусственной,
специально сделанной насыпи, все остальные склоны холма густо поросли
труднопроходимым вереском и стройными тонкими соснами.
Уррий вышел к чистой глади воды и почесал в густой шевелюре - если
обходить слева - гораздо ближе, но берег местами крут и придется идти по
воде, меж выпяченных в воду узловатых щупалец корней вековых деревьев.
Если идти справа, то получится гораздо дальше, зато между Безымянным
озером и Герранбилем проходит дорога, ведущая к Красной Часовне из замка -
утоптанная и знакомая, так что там получится быстрее. Небольшое Безымянное
озеро неожиданно напомнило Уррию утреннюю сцену, хотя контраст был
разителен - отражающая жизнерадостное солнце синева и черная лирическая
глубина. Вот так же будет отличаться его вечерняя победа над женской
плотью, в которой он сейчас уже почти не сомневался, над утренним сонным
позором.
В прозрачности воды у проросшего травой берега ему вновь померещилось
знакомое лицо и заговорщицки подмигнуло. Уррий многозначительно улыбнулся
и хлопнул коня по крупу - жизнь замечательная штука! Особенно, когда ты
молод и впереди радость потрясающих открытий и опьянение побед! О трауре
поражений, горечи утрат и тяжести несмываемого позора не думают в
четырнадцать лет - да минует чаша сия. И кажется - обязательно минует! Ну
что может случится со мной - молодым, сильным, отважным и честным и с
моими, такими же сильными, друзьями? Пусть трусы дрожат за судьбу свою,
благородный рыцарь смотрит в даль будущего с открытым забралом! Смотрит,
как человек, уверенной в своей победе. Как, например, сейчас Уррий уверен,
что сегодня эта аппетитная служанка (даже не важно имя ее, важно лишь, что
он ее возжелал) будет сегодня в его объятиях! Уррий так решил!
Скоро уже покажется Красная часовня. Уррий поднес ближе к глазам
гриб-боровик, который так и держал в левой руке. Набухшая бурая шапка, не
более четырех дюймов в диаметре, казалось прочной, грубой, неприступной,
хотя и была чуть объедена с одного края каким-то насекомым. А снизу шляпка
была мягкой, сочащаяся беззащитностью, к мякоти прилипла сдвоенная
порыжевшая сосновая иголка. А ножка крепкая, плотная, толстая у основания,
с сетчатым рисунком - словно широко расставленные ноги, твердо стоящие на
земле. И в траве почти не виден был, случайно его заметил, стоял
спрятавшись, а приглядишься - богатырь растительного царства. Так и Фракс
- средних лет, коренастый, сильный, невысокий. Происхождение явно
благородное - манерами обладает изысканными, знает много, а путешествовал
сколько... Уррий часами мог слушать его рассказы о дивных дальних странах:
слова скупые, а образы зримые, словно сам умираешь от жажды в пустыне или
замерзаешь в горах, застигнутый бураном... И в то же время что-то же
заставило Фракса жить отшельником у Трехозерья - видать, как у гриба
шляпка, и он покусан жизнью...
Эмрис и Ламорак недолюбливали Фракса, отвечая взаимностью на его
нелюдимость. А у Уррия с отшельником Красной Часовни сложились отличные
отношения, Уррий сам уже не помнил почему. Но именно Фраксу открыл бы
самые сокровенные чувства Уррий, а не отцу, не священникам, пусть даже
брату, дяде и двоюродному деду, не лучшему другу Эмрису, не симпатичным и
тоже много знающим двум другим отшельникам, а именно немногословному и
угрюмому Фраксу. Вот и сейчас Уррий собирался рассказать Фраксу о своем
утреннем бегстве и посоветоваться, как ему вернее овладеть желаемым.
Уррий вздрогнул.
Он дошел до подножия холма и входил в ворота естественной ограды
часовни из кустов терновника. С насыпи, ведущей к дверям часовни медленно
спускалась Сарлуза. На ней была белая обычная блуза и коричневая до
щиколоток юбка. Черные волосы ее были, точно как утром, распущены и
разметались по плечам, руки она вытянула навстречу Уррию.
Откуда она здесь? - поразился Уррий. Неужели она любовница Фракса? Но
тогда ей не идти мне навстречу надо, а прятаться... Значит, это она меня
ждала! Но откуда узнала, что я буду здесь? Впрочем, ведь матушка просила
меня отвезти провизию Фраксу, ни для кого не секрет...
Сарлуза шла ему навстречу, не отрывая от него глаз, и левой рукой
распахивала на груди просторную блузу. Губы ее что-то шептали ему... он не
слышал что, расстояние между ними было еще велико.
- Сарлуза!
Уррий сделал ей шаг навстречу, протянув по направлению к ней руки.
Недоуменно посмотрел на гриб в ладони. Сунул его поспешно в сумку,
притороченную к седлу, оправил на себе куртку, провел рукой по волосам. И
естественный перед первым в жизни поединком трепет обуял его.
Сомнений быть не могло - Сарлуза хотела любви. Любви с ним, Уррием, а
не с кем-либо другим. Он будет обладать этим роскошным манящим телом,
которым столь часто грезил в горячечных снах. Он запустит пальцы в эти
густые ароматные волосы, вдохнет в себя чудесный запах ее тела, насладится
запретным видом потаенных женских форм, утреннее воспоминание о которых
заменило туманное пятно в памяти и ее фигура, скрытая одеждой, по-прежнему
представляла сейчас для него пьянящую загадку.
Теперь уже не надолго.
Он сделал еще несколько шагов к ней, она приближалась, скинув на
траву белую блузу. Уррий увидел полные жизненной силы, высокие груди
украшенные яркими гвоздиками притягательных сосков, увидел белый плоский
живот с изящной ямочкой пупка, но глаза его стремились спуститься еще
ниже, чтоб ему вновь открылось то, на что он смотрел в предательском свете
едва пробивающегося рассвета.
Решительность не покинула его, как и отвага. Но это отвага была
отвагой приготовившегося к гибели рыцаря, окруженного врагами, который
решил погибнуть с честью, забрав в могилу как можно большее количество
противников. Уррий не знал как себя с ней вести и что делать.
Он замедлил шаг. Остановился.
Все его тело стремилось к ней, ему хотелось только одного - обнять
ее, почувствовать ее, ласкать ее... Но разум бился в тисках страха перед
возможной неудачей и тогда уже несмываемым навечно позором, бился в
сковавшем мышцы оцепенении словно попавший в западню медведь.
Сарлуза тоже остановилась. Они посмотрели друг другу в глаза. Он
ожидал хлещущих ударов искорками ее черных глаз. Но в ее глазах ничего не
отражалось.
Ничего.
Она стояла, опустив руки вдоль тела и ждала. Он опять оказался перед
необходимостью ПОСТУПАТЬ - либо броситься грудью на стену робости и
целомудрия, либо бежать как давеча утром.
Рыцарь не отступает, приняв решение не меняет его.
Уррий стянул с себя перевязь с мечом и бросил на траву, распахнул
куртку и начал снимать ее. Сарлуза двинулась ему навстречу, подул с озера
ветерок, но волосы ее по-прежнему ласково струились по плечам, обрамляя
пышное нежное тело. Звериная голодная волна охватила Уррия, он скинул
рубаху и подбежал к ней.
- Сарлуза... Сарлуза, милая, ты не обиделась... что я... Что я сбежал
утром...
Все так же молча она подошла к нему вплотную и тогда Уррий,
преодолевая последние бастионы робости, крепко обнял ее, боясь произнести
еще хоть слово, чтобы всего не испортить. Только выдохнул с нежностью от
избытка чувств:
- Сарлуза!
Прижал ее к себе крепко, кожей осязая восхитительную плотность двух
прильнувших к его юношеской груди холмов с ощутимыми плотными бугорками
сосков. Он провел рукой по ее таким мягким волосам, почувствовав как
влажные губы касаются его шеи - удивительно приятный холодок пронзил его.
Он провел рукой по ее ровной спине, пытаясь сквозь кожу ощутить, как
бьется ее сердце, но безуспешно - тело служанки было сытное, упитанное, с
гладкой тугой кожей, даже ребра не прощупывались.
Он не боялся быть застигнутым врасплох - на десяток полетов стрелы в
округе вряд ли кто был, кроме Фракса. Ну, а если отшельник случайно выйдет
из часовни, если он конечно там, а не в лесу, то он все поймет, не
помешает и после не осудит.
Плотская страсть овладела Уррием, в венозной ниточке на виске он
слышал неправдоподобно стремительное биение пульса. Он пытался поймать
аромат ее волос и ничего не почувствовал. Ее пальцы равнодушно лежали у
него на плечах.
Разве так ведут себя женщины, обуреваемые страстью?
Как - Уррий не знал. Он чуть отстранился чтобы посмотреть ей в глаза.
Черные зрачки излучали лишь пустоту, даже своего отражения в них Уррий не
увидел. Это напугало его странным образом еще больше, чем дьявольские
огоньки в ее глазах утром.
Он мотнул головой, отгоняя ненужные мысли - зачем ему ее душа и то,
