Трэггану.
На огромных трибунах повисла тишина - никто не понял, что
произошло.
Гигант с удивлением посмотрел на хлещущий кровью обрубок левой
руки - боли он еще не чувствовал. Он заорал в гневе, в глаза
налилась злая краснота. Малкирец яростно взмахнул мечом.
Мейчон помнил просьбу Трэггану потянуть время для потехи
публики, но не знал как это сделать - бой поглотил его целиком. Он
парировал удар мечом, отбросил ставший ненадежным после
соприкосновения с палицей щит и сам нанес удар. Для выпускника
острова Брагги удар вышел не самым удачным (Мейчону пришлось
преодолеть некое внутренне сопротивление) - малкирец сумел
подставить меч и их клинки скрестились у гард.
Глаза противников оказались друг напротив друга и Мейчон увидел
в них то, что и ожидал - злость, удивление и безумный ужас. Кончик
меча малкирца был у самого лица Мейчона. И вдруг Мейчон резко
отпрыгнул назад. Странный запах, на мгновение ударивший в ноздри,
заставил вспомнить об осторожности.
Что за знакомый запах? Или показалось?
Зрители, ошарашенный поначалу, вновь призывали малкирца идти
вперед.
Тот, решив, что удачный удар противника - случайность, вновь
бросился вперед.
Мейчон отразил град беспорядочных безумных ударов противника,
жадно ловя ноздрями воздух - показался ему странный, смутно
знакомый, несущий смертельную угрозу запах, или нет?
Наконец противник подустал и замер в ожидании, когда Мейчон
станет нападать.
Тот сделал ложный выпад, чтобы спровоцировать его на новую
атаку. Мейчон помнил о просьбе Трэггану подольше тянуть поединок.
Но малкирец позволил себе столь неудачное движение, что Мейчону
не оставалось ничего другого, как выбить оружие из рук противника -
длинный меч элина Пройггу отлетел прочь на несколько шагов. Пока
малкирец провожал клинок глазами, Мейчон молниеносно развернулся
вокруг собственной оси и всю силу, всю концентрацию, вложил в удар
ногой в грудь гиганта.
Тот рухнул под дикие вопли собравшихся на трибунах любителей
кровавых зрелищ.
- Убей его! Убей! - неслось со всех сторон.
Элиран быстро приблизился к ним, чтобы не пропустить момента,
если упавший и обезоруженный малкирец признает себя побежденным.
Мейчон перехватил меч правой рукой, встал на колено и перевернул
противника на спину. По глазам рыжеволосого было видно, что он в
обмороке.
Мейчон резко ударил его по щеке. Заметив, что осмысленность
возвращается к противнику, он поднялся на ноги и направил меч с
клеймом Дорогваза на горло врага.
- Раз, - сказал он.
Элиран молчал. Сигнала о признании поражения не было - все в
пределах правил.
Малкирец все понял. Он помотал головой и с трудом прошептал:
- Сдаюсь!
Элиран сразу отодвинул Мейчона в сторону и поднял руку. Его
помощник подобрал белый флажок и протянул победителю, чтобы тот
воздел его над собой, оповещая зрителей о конце первого боя Поединка
Чести.
Мейчон повернулся в сторону Трэггану и улыбнулся ему. Если
обстоятельства будут складываться не в твою пользу, - хотелось
крикнуть Мейчону, - не геройствуй и сдавайся, я завершу дело. Он не
мог сказать это Трэггану, но надеялся, что тот и сам догадается.
Мейчон задумчиво сделал несколько шагов к мечу малкирца, чтобы
осмотреть его и отвергнуть или подтвердить свои сомнения.
Но только что беспомощный гигант неожиданно вскочил на ноги,
бросился со всех ног к выроненному мечу, схватил его и, прижимая к
животу обрубок руки, под улюлюканье зрителей побежал к выходу с
ристалища.
- Разве по правилам Поединка Чести оружие проигравшего не
достается победителю? - повернулся Мейчон к элирану.
- Вы правы, элин Мейчон, - кивнул Фуллэгу, - но вас вызвал на
Поединок Чести монах Иераггу, он и заплатит вам выкуп за оружие. Вы
должны спрашивать у него.
Мейчон, вздохнул и направился к Трэггану.
- Элин Мейчон, вернитесь на свою плиту, - остановил его голос
стража порядка и судьи этого поединка.
Мейчон отдал белый флажок победы помощнику элирана и встал на
свою плиту.
- Элин Дейкку, вы готовы к бою? - обратился элиран пятой грани
к оставшемуся малкирцу.
- Да, - прорычал одноглазый. - Пусть не думают, что так же
легко справятся и со мной.
- Элл Трэггану, вы готовы?
- Готов, - совершенно спокойно произнес Трэггану, делая жест
Мейчону, что все в порядке.
Элиран вернулся на свое место и вновь поднял вверх белый флажок.
Его помощники снова протрубили в рожки, оповещая о начале второй
схватки Поединка Чести.
- Начинайте! - бросил на плиты флажок Фуллэгу.
На этот раз трибуны молчали в ожидании: те, кто ставил на
представителей монаха Иераггу еще не утратили надежды, хотя шансы их
противников возросли вдвое.
Малкирец не ринулся вперед сломя голову, учтя печальный опыт
предшественника. Он не бросил угрожающе щит. В любую минуту готовый к
неожиданностям, он медленно приближался к Трэггану.
Тот тоже двинулся ему навстречу, внимательно следя за каждым
движением врага. Несмотря на то, что малкирец был моложе Трэггану,
может быть даже на целый срок между празднествами Димоэта, он был
опытен и побывал во многих переделках, о чем свидетельствовали не
только выбитый глаз и перебитый нос, но и поза бывалого бойца.
Противники обменялись первыми неопасными ударами, изучая друг
друга. Трибуны снова взревели поддерживая бойцов. Малкирец медленно,
но теснил Трэггану назад и чуть вбок, в сторону Мейчона.
Мейчон весь ушел в поединок, словно не Трэггану, а он сам стоял
против одноглазого рыжеволосого гиганта. Дыхание его, не сбившееся во
время собственного боя, участилась. И одна мысль занозой сидела в
голове - что за странный и неуловимо-знакомый запах померещился ему
на долю мгновения?
И вдруг он вспомнил; что-то ухнуло вниз в груди, ноги словно
окаменели и язык прилип к небу. Хотелось крикнуть Трэггану, уберечь
от опасности! Но его бы остановил элиран, а Трэггану все равно не
услышал бы, весь уйдя в поединок, слившись с врагом, чтобы понять и
победить его. А если бы и услышал встревоженный крик, то это отвлекло
бы его, он мог бы пропустить удар. И Мейчон не был уверен в своем
предположении до конца - слишком нелепо все это было, невероятно.
Яд Каурры! Редчайший яд, действующий ровно через пять дней после
отравления - сразу, молниеносно. Здоровый был человек - и вдруг
упал замертво. Противоядия этому смертельному снадобью учителя с
острова Брагги не знали. И никто никогда не пропитывал им оружия - в
бою важна победа. Не смерть противника когда-то там через пять дней,
а именно сейчас. И не обязательно в бою добиваешься смерти врага,
хотя зачастую сражаются и ради этого. Важна победа. Другое дело, что
мечи и кинжалы частенько смачивают в ядах мгновенного действия. Их-то
запахи Мейчон помнил наизусть, а вот яда Каурры... Почему он так
легкомысленно отнесся к ядам? Почему думал, что это не оружие воина,
что не столкнется с ним? Потому, что для себя считал неприемлемым их
использование? Он думал тогда о Сейс и о победе ради нее на
Состязаниях Димоэта. О людской подлости - нет, не думал. Зря.
Значит, это не просто поединок - это заранее продуманное,
изощренное убийство. Вряд ли его, Мейчона, намечали в жертву - он
никому не известен. А Трэггану? Мог ли этот монах или кто-то, кто
стоит за ним предполагать, что Трэггану будет у аддаканов в тот час и
откликнется на вызов, не выдержит оскорблений? Да, мог. Значит, это
убийство именно Трэггану.
На Мейчоне не было ни единой царапины после прошедшего боя, он
избежал опасности. Но Трэггану... Трэггану пока - тоже. И, проклятые
пустоши, нет твердой уверенности, что это именно яд Каурры - слишком
мимолетен был запах, слишком плохо он его помнил. Это не мог быть
запах какого-либо другого яда - Мейчон был уверен. Ядом Каурры
нельзя отравить, подмешав в еду или питье - резкий запах насторожит
кого угодно.
Но этот ли запах почувствовал он от меча рыжеволосого? Это мог
быть запах какого-нибудь бальзама или еще чего-либо подобного.
Однако, поверженный малкирец так резво схватил свой меч... Впрочем,
этому есть и другое объяснение - он дорожил своим оружием. Вдруг бы
Мейчон забрал его себе, иди потом, доказывай, что платить за трофеи
должен монах Иераггу...
Что делать? Остановить бой, обратившись к элирану? Нет
уверенности, что это именно яд Каурры. Да, если бы и была. Жрец четко
сказал: допустимо любое оружие, кроме с использованием магии. Яд -
не магия. Подлость - да, но не противоречит правилам. Ох уж эти
незыблемые правила!
Мейчону оставалось лишь стонать от отчаяния и надеяться на то,
что Трэггану, не позволит малкирцу нанести ни малейшего ранения. А
почему нет? Трэггану спокоен, отбивает удары уверенно и хладнокровно.
Каждый из противников старался не допустить промаха, выжидая
оплошности другого. Одноглазый малкирец сражался более длинным мечом
и был настойчивее и злее, поэтому, под одобрительные крики толпы, он
постепенно теснил Трэггану.
Мейчон видел, чего добивается рыжеволосый, но не мог
предупредить друга. Хуже нет - вот так стоять и смотреть, лучше
сражаться самому.
Враг стремился приблизить Трэггану к месту, где в лужице крови
валялась, сжимающая палицу, мертвая кисть первого малкирца. Мейчон
злился, что служащие ристалища не убрали ее, хотя понимал, что бой
один; любой из двоих сражающихся может при желании этим оружием
воспользоваться.
Малкирец добился-таки своего. Когда лужица с кистью оказалась
прямо за спиной Трэггану, рыжеволосый сделал совершенно неожиданный
выпад и, выставив щит, яростно пошел вперед. Трэггану отступил и
поскользнулся.
У малкирца был один-единственный шанс закончить поединок
победой. И он постарался не упустить возможность, которой так
терпеливо добивался. Меч одноглазого устремился в упавшего
противника.
Трэггану сумел отбить удар щитом, но не сосем удачно - клинок
малкирца, скользнув по щиту, распорол противнику куртку на
предплечье.
У Мейчона стало темно перед глазами. Он зажмурился.
Смерть угрожала другу - не только гипотетическая от яда,
который, очень даже возможно, ему померещился, - но мгновенная от
меча малкирца, нависшего над упавшим врагом.
Выпускник острова Брагги подумал, что лучше всего будет, если
Трэггану сейчас крикнет о признании поражения. Тогда против
одноглазого выйдет он, Мейчон, и разговор будет коротким.
Протиснув ноги между ног противника, Трэггану резко повернулся,
повалив одноглазого на плиты ристалища. Малкирец не ожидал подобного,
рухнул с грохотом на собственный тяжелый щит.
Трэггану мгновенно вскочил на ноги. Но и одноглазый боец уже
встал, меч он, как и Трэггану, из рук не выпустил.
И Трэггану вдруг увидел перед собой не обезображенное лицо в
тяжелом шлеме, из под которого торчат рыжие волосы, а пьяное лицо
одного из тех бандитов, что ворвались тогда в замок в Кремане.
И он нанес удар - яростный, смертельный. За погибших братьев.
Малкирец не ожидал такого напора, но успел подставить щит.
Еще один удар - за прикованного к постели отца.
Малкирец отступил.
Еще удар - за погибшего командира Холкма. (На мгновение лицо
противника превратилось для Трэггану в лицо мага Игшпрода).
Еще удар, удар, удар - за всех, кто сражался плечом к плечу с
Трэггану, и переселился в царство мертвых, за тех, кого нет больше.
Малкирец растерялся, он едва успевал отражать удары; пот начал
застилать ему глаза.
Удар, удар, удар - по щиту, по клинку - куда придется.
Прокаленная кожа на тяжелом щите малкирца лопнула, клинок Шажара
с легкостью перерубил стальную полосу, крепящую доски щита, полетели
щепки.
В ушах стоял сплошной рев толпы, озверевшей от такого
неожиданного напора - словно проснулся и извергает накопившуюся
ярость бешеный вулкан.
Удар, удар, не важно куда, пред глазами багровый туман.
За братьев, за отца, за... за всех!
