адает.... - он любит Гришечкину, которой нужен полный разрыв
с семьей... Но и ей нужен покой совести. Это я вижу из слов
Феди, она говорит___ Как отнесется к этому М.Т. Она боится
сделать больно___ ей нужна моя согласованность..."(Далее ид-
ет тяжкое согласование того, что нужно Феде с остатками люб-
ви к нему М.Т.)
"17 01 1930 г.
Я смогла и сказала Феде сегодня.
Когда он стал говорить___ что___ скоро___ решится его вопрос
жизни. Зачем смерть___сказала Я. Этот вопрос можно разрешить
иначе. А как? Я вижу, что все дело во мне___вам___ надо что-
бы я сказала решительное слово___ и___ я не желая твоей сме-
рти говорю___ устраивай___ свою жизнь как хочешь___ и скажи
там, что___ со мной согласовано___ Разговор продолжился, но___
немного и тихо___ и мирно___
Мне было___ ужасно___ тяжело___...."
235
19.03.1930г.- Муся ушла к Ю.Либединскому
18.06.1930г.- Мария Тимофеевна в письме к дочери Марии пишет,
что папа(Ф.Х.) вернулся в Ленинград 15-го.
24.06.1930 г.-"Оля разошлась с Борисом"из письма М.Т. к доч-
ери Марии
17.08.1930 г.- она же пишет, что папа привез тяжело больного
Шуру к ней за город в д.Залязи, где она живет с дочерью Оль-
ги Ириной. ("Отношения мои с ним /т.е.с отцом/ тяжелые"
1.09.1930 г.- Ольга в своем письме сестре Марии передает бла-
годарность от матери за деньги, а "папа-свинья не давал ей ни
копейки, а сам на трех работах"
Сентябрь 1930г. - "Папа уехал в отпуск на юг в Новороссийск
к Лосинскому, оттуда собирается ехать путешествовать, куда
ничего не знаю - ничего не пишет." (из письма М.Т.дочери Ма-
рии и зятю в Симеиз, примерно 5-6.09.1930г. т.к. поздравляет
дочь с днем рождения, которое у нее 9 сентября)
1931 г.
16.08.1931 г. - дочь Мария родила от Ю.Либединского сына Ми-
хаила(т.е.меня)
Вместе с моим появлением на свет у деда моего Федора
Христофоровича появился еще один пациент-родственник, в обе-
спечении здоровья которого он принимал самое действенное уч-
астие, как по свидетельству моих родных, так и по моим собс-
твенным воспоминаниям, котороые будут изложены ниже.
1932 г. и позже
"За Невской заставой, в старом доме нашем, остался жить папа
(они разошлись с матерью, и мать жила у дочери Марии), тетя
Варя с бабушкой Марьей Ивановной - бабой Машей....
....она заботливо обихаживала бывшего зятя - папу, когда он
бывал дома,....
...Волнистые белокурые волосы папы стали седеть и редеть,хо-
тя он при случае все так же лихо ворошил их и напевал стари-
нную заставскую песенку:
А носил Алеша кудри золотые!
Пел великолепно песни городские!
Как же тут Марусе было не влюбиться....
Он работал все там же, врачом в амбулатории при бывшей
фабрике Торнтона, ныне "Красный ткач" имени Тельмана, куда
поступил он после гражданской - после кронштадского льда, на
котором завершилась его военная слкжба.
236
Он бывал иногда у меня в неправдоподобно маленькой, ка-
кой-то "понарошечной", макетной квартирке, "дома-коммуны", а
я никак не могла вырвать время побывать у него - ни на фабр-
ике, в его ветхой деревянной амбулатории, где у папы, собст-
венно, был второй дом, где много лет выращивал он какие-то
необыкновенные для Ленинграда розы, ни в запущенной комнате
его в нашем старом доме."
(О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.244-245)
".....Тут надо сказать, что с тех лет, как я вопреки отцовс-
кой воле, ушла из-за Невской заставы, папа считал "моими" и
партию, и всю историю, и все победы наши, и все недостатки.
Он говорил: "Ну, кажется, с твоей пятилеткой что-то все-таки
выходит..." или: - "Ну вот, опять твои товарищи перекачали".
Да, в общем, все было "мое", и я отвечала перед папой реши-
тельно за все - ух, это было трудновато!"
(оттуда же,стр.260-261)
Весна 1932 г.- Федор Христофорович в составе Ленинградского
санитарного отряда на посевной под Челябинском (Из Автобиог-
рафии 1944 г.)
"Надо сказать,что в самом начале тридцатых годов- в 1931
и 1932,когда Самуил Яковлевич Маршак редактировал первые мои
детские книжки, папа как-то прибежал ко мне страшно оживлен-
ный. Каким молодым он был еще тогда! Как часто и упоенно хо-
хотал - именно хохотал, а не смеялся!
- Лялька! - закричал он чуть ли не с порога. Я в газетине
нашей читал, что Маршак твой в Германию едет.
- Да. А почему ты так взволнован этим?
- То есть как - почему? Вот рецептики. Один- на меркузал,
другой- на люминал. Понимаешь, там у немцев фармокопея знам-
енитая - байеровская, у нас таких лекарствий делать не науч-
ились. Понятно?
- Пока нет.
- Ах, господи! Все-то вам разжуй и в рот положи.Ну, у ме-
ня одна такая ткачиха, хорошая такая баба, отекает страшней-
шим образом - меркузал ей нужен. А одному ткачу- хороший та-
кой мужик, старательный - люминал. У него какие-то припадки,
типа эпилептических, хочу попробывать люминалом его лечить.
Ну так вот, пусть Маршак из Германии привезет мне меркузалу
и люминалу. Только непременно байеровского.
- Папа, да ты ....да ты пойми - это неприлично, неудобно.
Ему же за все это валюту выкладывать придется. Неудобно мне!
- Очень даже удобно. Скажи - просит мой папа, старый док-
тор. Маршак умный, он все понимает, он пишет отлично: "Крок-
одил, крокодил, крокодилище!"
- Да это не Маршак, а Чуковский
237
- Верно. Спутал. Но у Маршака не хуже. Про вас, про всех
писателей:
Разевает щука рот,
А не слышно, что поет....
- Это Самуил Яковлевич вовсе не про нас писал! Ты просто
демагог!
- Про вас! Я читатель, мне виднее. В общем, я знаю,что он
человек хороший. Ребята его стихи любят......На рецептики. И
попроси Самуил Яковлевича. Скажи - мой папа, старый доктор,
просит. Для своих ткачей.
И я, пропадая со стыда, все-таки просила Самуила Яковл-
евича, а он так просто и охотно брал папины рецептики, что
стыд мой исчезал, и он два или три раза привозил то,что про-
сил отец.... Наверно, до сих пор не знает Самуил Яковлевич,
сколько папиных ткачей и ткачих помог он папе поставить на
ноги, спасти от смерти...."
(О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.322-323)
лето 1934 г.- смерть Маи, внучки от Ольги
12 08 34г. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву:
"Я прервал письмо, т.к. Марью Тимофеевну вызвали за зас-
таву - бабушке что-то стало плохо. Оказывается неладно с ру-
кой - началось какое-то воспаление.
Она вернулась - старуху взяли в больницу - Федор Христ-
офорович резал ей руку - операция прошла благополучно, но
принимая во внимание возраст..."
27 11 34г. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву:
"Вчера Федор Христофорович меня выстукал и велел поста-
вить горчичники на бок, мне их поставили и сейчас мне уже
лучше. Но придется день два поваляться.
1936 г.,начало. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву:
"Об Ирине - с ней - без перемен, а это одно достаточно
плохо. Мне кажется надо ждать худшего, по крайней мере так
говорит Федор Христофорович."
14 марта 1936г.- смерть Ирины, внучки от Ольги
1937 г.
Январь-февраль 1937 г. - переезд дочери Марии в Москву вмес-
те с семьей.
Май 1937 г. - исключение Ольги из партии и, очевидно, именно
тогда Ольга ездила к отцу в амбулаторию на фабрике "Красный
ткач". Именно об этом визите она вспомнила 1-го февраля 1942
г.во время свидания с отцом после смерти в конце января 1942
238
г.Николая Молчанова 2-го мужа Ольги Берггольц.
Июнь 1937 г.- исключение из партии моего отца, Юрия Николае-
вича Либединского.
"Я вам писала, что продала Шкаф за 850 р. и Отец дал 250
р. и я выкупила облигации. Надо их продержать до 25 июня. Я
так и Папи сказала, что потом заложу и отдам ему деньги. Бы-
вает он у нас очень часто за Лялю и за вас волнуется. Но вот
Мусена не хорошо, очень не хорошо, что ты отцу не напишешь,
все же хоть немного, но он вам помог - взял и вынул с книж-
ки все что у него было и Мишу отправил к вам как следует. А
ты знаешь Отца - такое ваше молчание для него не безразлично.
И потом Муся он давно просил меня, чтобы ты прислала из Мос-
квы ему _КАНВЫ_"
"...сейчас папа хлопочет для Ляли комнату в Вербье, это Муся
ты может помнишь не доезжая одну станцию до Торбино - папа
там жил." (из писем того времени М.Т.к дочери Марии и зятю в
Москву)
осень 1937 г.-к этому времени относится описанный Ольгой Бе-
рггольц в "Дневных звездах" поход ее и отца в Зоопарк.
"Поздно вечером пришел мой папа и заявил, что останется
у меня переночевать.
- А завтра я поведу тебя в Зоологический сад, - прибавил
он строго.- Да, да. Утром. Обязательно.
"В градусе, - отметила я. - Только бы "Гаудемус" не стал
исполнять..."
В градусе мой папа бывает редко, но зато градусы у него
самые разнообразные. В градусе наиболее низком, в так назыв-
аемом "недопинге", он брзглив и придирчив: разносит порядки
на хирургическом отделении (которым сам же заведует!), жест-
око громит местком, куда его "нарочно все время выбирают",
громит райздрав и назойливо требует от меня - именно от ме-
ня - ответа, "почему все эти безобразия творятся!?"
В градусе чуть повыше он сосредоточен, серьезен, с неж-
ностью вспоминает страшные фронты мировой и гражданской войн,
на которых работал военно-полевым хирургом с первого дня ми-
ровой вплоть до кронштадского льда, обсуждает вопросы между-
народной политики - "мой прогноз таков..." - и очень сердит-
ся, если его прогнозы оспариваешь.
В градусе самом благоприятном он шумно и весело куроле-
сит: без поводов рукоплещет, поет старинную невскозаставскую
песенку, как все такие - печально - веселую:
А носил Алеша кудри золотые!
Пел великолепно песни городские!-
и встряхивает при этом все еще волнистой золотисто-седой ше-
