тайну своего происхождения! Сколько раз он грезил об отце - в
ослепительно прекрасных мечтах и невыносимых кошмарах.
- Его называли колдуном, демоном, призраком... - шептала
мать. - Не верь! Он был богом. Я поняла это, едва увидев его.
Я была дряхлой старухой и ждала смерти, а он дал мне жизнь,
вторую молодость и любовь! Я любила его и ничего не боялась. Те,
кто боялись, умерли... Он знал, что уйдет. Враги убили его, но
остался ты. Я выносила тебя и выкормила. Теперь - твое время.
Когда я умру, иди за реку, на запретный холм - там стояло его
святилище. Сила придет к тебе...
Мать закашлялась. Изо рта брызнула кровь.
- Любимый, иду к тебе! - лицо ведьмы осветилось невыразимой
радостью и счастьем, да так и застыло навсегда. Хонст закрыл ей
глаза.
Словно в тумане, вышел он из дому. Невдалеке собирался
народ, в основном почему-то мужчины. Некоторые держали в руках
факелы. Был здесь и жрец в черной рясе, с позолоченным
крестом. Увидев юношу, толпа затихла и молча подошла ближе.
- Ну что, ублюдок, проводил мать в пекло? - спросил один из
мужчин, со свирепым взглядом и черной бородой.
Хонст кивнул, не в силах вымолвить ни слова. На глаза
наворачивались слезы.
- Да будет сие гнездо зла очищено огнем! - провозгласил
жрец, нервно сжимая крест в вытянутой руке. - Да покинут
нас демоны, да будут низвергнуты в бездну!
- Слышь, парень, - перевел все тот же бородач. - Иди в дом.
Отправим тебя в ад вместе с матушкой.
Хонст наконец понял, что происходит: его хотят сжечь
заживо. Бежать? Но враги обступили со всех сторон. Его могут
забить до смерти. Потихоньку пятясь назад, Хонст прошмыгнул в
дом и запер дверь на задвижку. Родные стены давали ложное
ощущение безопасности. Под окнами слышались молитвы жреца и
ругань мужиков. Запахло дымом. Дом горел - никаких сомнений.
Кашляя, Хонст бесцельно бродил по избе. Ему вдруг пришло в
голову, что все происходящее - только кошмар, одна из грез,
посетивших его в любимом месте уединения у Темной реки. Надо
проснуться!
У него получилось. В лицо ударил ветер. Солнце клонилось к
западу. Отдышавшись немного, Хонст оглянулся и увидел горящий
дом своей матери. Вокруг бесновалась толпа. "Иди за реку, на
запретный холм..." Похоже, ничего другого не оставалось.
3.
Ивин решил ознакомиться с материалами, переданными ему
Синицыным, по дороге на Фонтау. Нескольких дней полета для этого
было более чем достаточно. Не без усмешки сыщик отметил, что
данные разведки в основном сводились к обзорам прессы, а
аналитические разработки отличались не столько глубиной, сколь
глубокомыслием. Люди старательно отрабатывали свой хлеб.
Сложившуюся за последние сто лет политическую систему
Вейрии следовало бы охарактеризовать как полуторапартийную.
Правящая партия консерваторов бессменно стояла у кормила власти,
поддерживая статус-кво. Остальные партии по-настоящему не
претендовали на власть, ограничиваясь достаточно беззубой
критикой, и служили скорее для удовлетворения амбиций своих
лидеров. Шла игра в политику, плелись мелкие интриги,
поднимались бури в стакане воды.
Радикал-оптимистическая партия казалась совершенно новым
явлением. Не будучи официально зарегистрированной, не участвуя в
выборах и не стремясь к этому, эта организация за несколько лет
создала себе имидж таинственной и грозной силы. О ней говорили
со страхом и восхищением. Неуклюжая правительственная пропаганда
играла только на руку радикал-оптимистам, а безуспешность попыток
органов госбезопасности пресечь деятельность экстремистов
вызывала молчаливое одобрение населения, не питавшего теплых
чувств к спецслужбам. Массовое сознание изнывало от скуки и
пустоты жизни; обыватель жаждал острых ощущений - и он получил
их сполна.
Государственный переворот превратился в захватывающий
спектакль, непрекращающееся грандиозное шоу. Продолжались
аресты, разоблачались все новые факты коррупции и
злоупотреблений, выносились на всеобщее обсуждение подробности
общественной и личной жизни членов партии и правительства.
Параллельно строились самые радужные планы и грандиозные
проекты, создавались новые рабочие места, шли митинги в
поддержку нового порядка. Сам товарищ Мьор регулярно появлялся
на экранах телевизоров, внушая народу идеалы радикал-оптимизма
и разъясняя политику партии. Все происходящее было в какой-то
степени продолжением прежнего балагана, только теперь в нем
лилась кровь, а не клюквенный сок.
Ивин понял, что имел в виду полковник, говоря об
"опаснейшем прецеденте". Перебирая в уме известные ему миры,
сыщик сразу выделил несколько, где подобная постановка была бы
возможна - при талантливых режиссерах. Впрочем, Синицын ошибался
в одном: он недооценивал Мьора. А Мьор был исключением во многих
отношениях. По-настоящему неясными оставались мотивы его
поведения; очевидность здесь только мешала. Возможно, мотивы эти
лежали вообще за гранью человеческого понимания и логики.
В последней своей речи Мьор коснулся двух специфических для
Фонтау проблем. Выражая глубокую озабоченность продолжающимся
вырождением вейров, он возвестил новую государственную программу
"Здоровье нации". Всем гражданам надлежало пройти обязательное
медицинское обследование и получить генетические паспорта. Вейры
со здоровыми генами должны были занять в обществе
привилегированное положение. Сосуществование нормальных граждан
и выродков признавалось противоестественным и вредным для
здоровья нации, а проводимая прежним правительством политика
терпимости и согласия - преступной. Выродков ждали гетто, лагеря
и эфтаназия - в особо тяжелых случаях. Готовился закон об
уничтожении неполноценных детей и превентивных абортах.
Вторым пунктом стояла война с Тьюрией. Впрочем, войной ее
никто не называл. Речь шла о санитарно-гигиенической операции по
ликвидации очага эпидемий, анархии и варварства. Иммигранты из
Запроливья объявлялись вредителями и шпионами. Тьюры представали
опасными врагами цивилизации и прогресса. Цитировались дышащие
ненавистью тексты времен Восьмилетней войны. Договор о разделе
планеты признавался недействительным - какие могут быть договора
с дикарями-фанатиками?
4.
Земли за Темной рекой считались запретными. Но запрет этот
никогда не исполнялся строго. Немало нашлось смельчаков,
отважившихся проникнуть в ближний лес и вернуться оттуда с
ворохом небылиц. Там якобы видели отряд воинов Харата, ищущих
дорогу домой, но не способных вырваться из магического плена.
Видели и самого Призрака Темной реки, хоть ни одно описание и не
сходилось с другим. Еще в том лесу росли невероятной величины
грибы и ягоды, но почему-то совершенно безвкусные, и это было
единственным фактом, поддающимся проверке.
За лесом открывалось пустое пространство, поросшее высокой
жесткой травой и цепким кустарником. Дальше возвышался запретный
холм. Здесь уже много лет не бывал никто из живых.
Хонст добрался до вершины и в изнеможении упал на землю.
Ему стало хорошо и спокойно. Он снова был один, вдали от злых и
безумных людей, наедине с вечностью...
Разверзлось небо, и пала с него звезда, ударилась оземь и
обрела человеческий облик. Сердце Хонста бешено забилось: в
мужественных и благородных чертах незнакомца он увидел свое
отражение. Глаза пришельца светились любовью и нежностью.
- Ну, здравствуй, сынок.
- Папа!
Хонст ринулся к отцу, но израненые руки обняли лишь
пустоту. Призрак печально покачал головой:
- Мне пришлось покинуть эту реальность. Это произошло еще
до твоего рождения. Но я знал: ты будешь жить. Ты - мое
продолжение. Мои расчеты подтвердились: мутация оказалась
рецессивной. Ты был таким же, как все... до поры. Стресс
активизировал программу. Спящие гены пробуждаются.
Хонст не понимал и половины слов отца - тем более мощными
заклинаниями они ему казались. Призрак почувствовал это, и
светлый лик его омрачился. Через столько лет сказались
профессорские замашки, а говорить-то следовало по существу.
- Ты обретешь Силу, - сказал он. - Не трать ее по мелочам.
Помни: у нас есть могущественный враг. Скоро его легионы будут
здесь. Останови их! Ты должен защитить свою страну и свой народ
- он достоин этого, ибо из него была твоя мать. Я благословил
эту землю, когда пришел сюда, - не дай свершиться ее поруганию.
Ты разобьешь врага и станешь королем Тьюрии. Возможно, мы не
увидимся больше, но помни: я с тобой. Время истекает. Прощай...
Небо распахнулось и приняло в себя звезду. Хонст тихо
заплакал. Кругом воцарилась тишина южной ночи.
5.
В холле государственной поликлиники пахло лекарствами.
Электрический свет придавал лицам людей неестественно-бледный
оттенок, делая их похожими на мертвецов. У входных дверей стоял
охранник в камуфляже и что-то лениво жевал.
В стороне от всех, в углу за искусственной пальмой сидела
женщина маленького роста, похожая на ребенка, с непомерно
большой головой и грустными синими глазами. Совсем недавно эти
глаза сводили поклонников с ума.
Она родилась выродком. Родители отказались от нее и сдали в
приют - это все, что она о них знала. Всеми законами природы ей
предопределено было стать человеком второго сорта. Так и было,
пока Фортуна не повернулась к уродливой девушке лицом. Сначала
маленькие, иногда комические роли, а потом - неслыханный успех.
Да, успех и счастье быть нужной людям. По вечерам их было
не оторвать от телевизоров. Казалось, вся страна плачет и
смеется вместе с ней. Но вновь повернулось колесо судьбы:
кому-то понадобилось свернуть сериал. В прессе появились
злобные, язвительные отклики. Бывшие друзья перестали
здороваться. Стало ясно, что за показной любовью скрывалась
тайная ненависть, а за терпимостью - лицемерие. Так проходит
мирская слава...
Напротив расположилась пара: муж пытался читать газету, а
жена донимала его болтовней. Видя, что ее внимание не ценят,
супруга начала озираться по сторонам, и взгляд ее случайно упал
на маленькую женщину. Простоватое лицо выразило удивление, а
затем восхищение.
- Дорогой, - зашептала она. - Смотри, это же Ользи!
- Какая еще Ользи?
- Ну, какая может быть Ользи, глупенький! Из сериала,
конечно.
- А... - Муж снова углубился в газету. Жена состроила
удрученную мину, вздохнула и направилась к обладательнице
грустных синих глаз.
- Скажите, вы ведь Ользи, правда?
- Теперь уже нет.
- Ах, извините, какая же я глупая! Ользи - это ваша
героиня, а по-настоящему вас зовут Вьорна. Вьорна Као, верно?
- Верно.
- А меня - Сина Птар. Мы здесь с мужем.
- Очень приятно.
- Вы знаете, я с таким удовольствием смотрела ваш сериал...
Так жаль, что он кончился!
- Мне тоже.
- Ох, когда ваша героиня умерла, я даже заплакала! Ну зачем
они это сделали, а? Пусть бы жила со своим возлюбленным.
- Да, конечно.
- Скажите, а вы сейчас где-нибудь снимаетесь? Будут еще
фильмы с вашим участием?
- Не знаю, - хмуро ответила Вьорна и закрыла глаза.
- Ах, извините меня, пожалуйста.
- Ничего, все в порядке.
- Простите, а вы не могли бы дать автограф? У меня есть
ваша фотография, я все время ее ношу с собой в сумочке... И
ручка есть.
- Пожалуйста.
Вьорна аккуратно взяла ручку своей шестипалой лапкой и
крупным детским почерком вывела: "Сине Птар на память о бедняжке
