готовил обед, а Бредшо стоял рядом и, вместо того, чтобы чистить батат,
чесал языком.
- О чем спор? - осведомился Ванвейлен.
- Да вот, Клайд, - сказал Бредшо, - мы спорим о политическом
устройстве земель за материком. Согласитесь, что от их уровня развития и
образа правления во многом зависит, сумеем ли мы добраться до корабля. Вот
Хатчинсон полагает, что мы столкнемся с целым рядом таких же э-э..
городских республик, как этом покинутый город. А мне кажется, что горожане
вовсе не были самостоятельным государством. Они были частью какой-то очень
дисциплинированной империи, которая приказала им переселиться отсюда, -
вот они и переселились. И согласитесь, что если на том берегу нас ожидает
централизованное государство со шпионами и доносчиками, то про корабль наш
давно донесли по начальству и прибрали к рукам, и договориться с таким
правительством будет нелегко.
- Я на стороне правительства, - сказал Ванвейлен. - Им на голову
сваливается три тонны плазменных гранат, ракетометы и прочее, а потом
являются хозяева всего этого барахла и заявляют, что они мирные люди и
поклонники свободы. Кстати, для кого вы везли мой груз?
Бредшо надулся.
- Не скажу.
- Подумаешь, теорема Ферма, - фыркнул Ванвейлен. - Если учесть, что
на Эрконе всего две воюющие стороны, и если учесть, что наши доблестные
спецслужбы вряд ли будут поставлять оружие этому уголовнику-президенту,
то, стало быть, оружие предназначалось будущим демократам.
Бредшо молчал. Хранитель государственных тайн.
- Так вот, учтите - сказал Ванвейлен. - Я, конечно, не знаю, что там
на том берегу, рабовладение или еще какое хитрое слово, но я полагаю, что
по сравнению с режимом на том берегу даже президент Эркона может получить
медаль за прогресс и демократию. И если вы там тоже попытаетесь нести в
массы огонь свободы, то я вас придушу раньше, чем это сделают массы.
Никакой самодеятельности, ясно? Наше дело - дотащить это золото до корабля
и улететь. Мы - торговцы. Торговцы не спасают прекрасных принцесс, не
убивают драконов и не вступаются за права угнетаемого населения. Понятно?
Бредшо сказал, что ему понятно.
Прошла неделя. Люди из горной деревни спустились на праздник в Город.
В городе они увидели, что нелюди, прилетевшие с неба, уехали по морю на
погребальном корабле, который строят раз в четыре года и пускают по воде
со всеми отходами жизни. Староста сказал, что вряд ли такой поступок
принесет нелюдям удачу, если только они не большие колдуны. А колдовство
этих людей было слабее деревенского. Ведь они прилетели с неба в большой
тыкве, а деревенские колдуны летали на небо безо всяких тыкв, и это было
гораздо сложнее.
А люди очистили Большой Дом и площадку перед ним, после чего Белый
Батат устроил на площадке обещанный праздник. Пришли со всех деревень.
Раскрасили тела, сообразуясь с фресками и надели на ноги лучшие браслеты,
сообразуясь с браслетами, которые надевали боги на их предков, но
несколько хуже, потому что браслеты предков были из железа, а браслеты
нынешние - из перьев и лака. Пришлось немало потрудиться, чтобы съесть за
неделю всех свиней и овощи, потому что Белый Батат запасал и менял все для
праздника один год и еще один год и еще четверть года. В конце прошел
слух, что Белый Батат что-то оставил себе: люди пришли с камнями и
пристыдили его, что в следующий раз не будут на него работать. Он выменял
откуда-то свиней и раздал еще.
У Большого Короба был родственник, Малый Короб. Вместе им причиталась
целая свинья. Большой Короб был человеком уважаемым, и ему причиталась
почти вся свинья, а Малому Коробу - только левая задняя нога. У Малого
Короба явилась хорошая мысль, и на празднике он спросил:
- А нельзя ли нам получить свинью живой?
Белому Батату было, конечно, все равно, и он обещал им свинью живой.
А вскоре Малый Короб пошел к Большому Коробу и сказал:
- Я, пожалуй, передумал. Отрублю-ка я лучше свою ногу и съем.
Большой Короб испугался, потому что трехногая свинья никуда не
годилась, и стал его уговаривать. Наконец тот уступил, выпросив себе
вторую заднюю ногу.
Через неделю Малый Короб опять пришел к Большому и сказал:
- Я, пожалуй, передумал: съем-ка я эти задние ноги.
Большой Короб испугался и посулил Малому Коробу третью ногу. "Ну, так
и быть", - сказал тот и ушел.
А через неделю он вернулся снова и сказал:
- Гляжу я на нашу свинью, и так мне хочется съесть свою долю.
Тут Большой Короб плюнул и сказал:
- И зачем я с тобой связался! Забирай свинью целиком и уходи. Отчего,
однако, если ты такой хитрый, ты не можешь нажить свиньи сам?
После этого Большой Короб взял мотыгу и пошел копать ямс на огороде
Дикого Кота, чтобы Дикий Кот прополол кукурузу на огороде Рябушки, а
Рябушка за это подарил Большому Коробу поросеночка от своей свиньи.
Если бы Большой Короб умел считать, он бы посчитал, что у него почти
сто полей, огородов и деревьев. Однако Свои поля, как известно, имеют
затем, что это очень почетно, и затем, чтобы знать, на чьем Чужом ты
работаешь.
А Малый Короб через три дня свинью зарезал и съел.
И больше мы не будем упоминать об этом острове, пусть их живут и
наживают добро, а станем рассказывать о том, что происходило на восточном
берегу, на материке.
2
В эту пору в Горном Варнарайне, в усадьбе Золотой Улей жил человек по
имени Шодом Опоссум. Он был один из самых рассудительных людей в округе, и
многие обращались к нему за советом и поддержкой. Этой весной пришла пора
выдавать замуж его младшую дочь. Шодом решил добыть побольше мехов перед
приходом храмовых торговцев, снарядил три больших лодки и поехал грабить
деревню Лисий-Нос, принадлежавшую Коротконосому Махуду, его давнему врагу.
Все вышло как нельзя лучше, а еще Шодом навестил храм матери зверей, стены
сжег, а украшения и прочее взял себе.
На обратном пути Шодом остановился в усадьбе Птичий Лог, и хозяйка
сказала ему, что рыбаки, ездившие к Темному острову за черепахами, видели
там на мели разбитый корабль, точь-в-точь как корабли предков на скалах.
- Кто там был, люди или покойники, неизвестно, - сказала хозяйка, -
но их было не больше семи и держались они смирно.
Дружинник Шодома, Арнут Песчанка, сказал ему:
- Если это покойники, какой смысл с ними драться? Все равно наше
золото, если его взять силой, обернется углем и грязью.
- Можешь остаться, - говорит Шодом Опоссум.
- Я не останусь, - говорит Арнут Песчанка, - однако я вижу, что
поездка эта добра не принесет.
Через некоторое время Шодом вышел по малой нужде и оставил в сенях
секиру. Возвращается - а с секиры капает кровь. Шодом стал ее вытирать, а
железо течет, течет, словно женщина в месячные. Тогда Шодом пихнул секиру
под лавку, чтобы никто не заметил, и вернулся на свое место.
Хозяйка, однако, увидела, что он стал рассеян, усмехнулась и сказала:
- Вряд ли тебе, Шодом Опоссум, этот корабль по зубам, потому что три
дня назад здесь проехал Марбод Кукушонок. А теперь он стоит у Песчаного
Вала, и ходят слухи, что он решил с этим кораблем не связываться.
Тогда Шодом Опоссум сказал:
- Марбод Кукушонок своей храбростью торгует за деньги, вот она у него
и кончилась.
И наутро выехал к Темному острову.
А женщина проводила его и вернулась во двор. Слышит - собаки подняли
страшный лай. Вот она входит во двор, и видит, что это лают не ее собаки,
а посреди двора бьются пернатый Вей и рыцарь Алом, и собаки лают и визжат
с пластины на панцире Алома, и еще клекочет кречет с лезвия секиры. Но тут
Вей взмахнул плащом из птичьих перьев, в точности таким, какие рисуют на
людях Великого Света на скалах, - перья посыпались с плаща, превратились в
голубые мечи и оранжевые цепы, бросились на собак и стали их мять и
трепать, так что кишки разлетелись от угла до угла. Рыцарь взмахнул
рогатым копьем и затрубил в рог: наваждение сгинуло, голубые мечи полетели
на землю простыми листьями с золотыми кистями, собаки стали рвать
бумагу...
Тут, однако, Пернатый Вей взмахнул рукой, кинул в землю семена: из
земли - копья в виде колосьев, новые воины.
Женщина убежала к себе бочком, в ужасе, села прясть: глядь, а на
прялку вместо кудели накручены собачьи кишки...
Она рассказала все служанке, и та говорит:
- Не к добру это. Потому что, несомненно, тот морской корабль из
Страны Великого Света, и люди с него - из рода Пернатого Вея.
А женщина подумала и добавила:
- Сдается мне, однако, что не про Шодома Опоссума это видение, хоть
он и уважаемый человек, а в Варнарайне скоро настанут страшные времена...
А с Марбодом Кукушонком было следующее. Услышав про корабль, он не
подал виду, а велел плыть к соседнему островку, где была рыбачья
деревушка. Жители попрятались, но Кукушонок не велел ничего трогать.
Ночь была с двойной луной, по воде плавали льдинки.
Вечером Марбод подвязал штаны и куртку, надел на пальцы рук и ног
кожаные перепонки, чтобы лучше плавать, взял с собой в мешке лук, стрелы и
меч. За два часа переплыл пролив, а еще до рассвета перешел на другую
сторону Темного острова, где видели корабль.
Корабль был, действительно, точь-в-точь как корабль предков, и весь
светился белым светом. Когда рассвело, стало видно, что он лежит на мели,
и мачта у него сломана. Люди на корабле совсем не береглись: двое прошли
мимо кустов, где сидел Марбод, взявшись за руки, так что тот мог бы без
труда изловить обоих.
К вечеру на берег выбежал медведь. Один из людей махнул рукой:
налетел вихрь, задрожали листья на деревьях, в воздухе замелькали голубые
мечи и оранжевые цепы: медведь упал и умер.
Марбод решил, что увидел достаточно, убрался и стал ждать.
Когда Шодом Опоссум подъехал к острову, над морем стоял туман. Шодом,
однако, был человек осмотрительный и боялся, что у острова тумана не
будет. Чтоб люди с корабля не успели перестрелять лошадей из луков, он
велел заранее спустить коней в воду и привязать их за кормой, а когда те
почувствуют под ногами дно, - садиться и скакать.
Тумана над островом, действительно, не было, а люди с корабля спали
на берегу. Дружинники Шодома подкрались к ним и задавили их щитами, так
что те не успели проснуться, как их скрутили, как циновку.
Шодом Опоссум положил в мешок того чужеземца, который казался
главнее, - впоследствии стало известно, что его звали Ванвейлен, погрузил
мешок в лодку и поплыл к кораблю.
Тут из-за мыска выехали еще лодки, и с них закричали:
- Сдается мне, что бой здесь неравный!
Шодом Опоссум увидел, что это Марбод Кукушонок, и что людей у него в
три раза меньше.
Лодка Кукушонка сошлась с его лодкой. Кукушонок стоял на носу. На нем
был пятицветный боевой кафтан, украшенный облаками и птицами, панцирь был
скреплен роговыми застежками, на голове у него был шлем, увенчанный
перьями белого кречета, а за спиной - колчан с бамбуковыми стрелами,
отороченными белым пером и меч Остролист. Рукоять меча была увита золотой
нитью.
А поверх всего на Марбоде Кукушонке был длинный малиновый плащ
королевских посланцев, с жемчужным оплечьем и печатью у пояса, такой
плойчатый, что даже меча не видно в складках, и расшитый по подолу
золотыми лапами и листьями, и плащи эти давно видали лишь у предков на
скалах. А королевских посланцев в стране вот уже век как не рассылали,
потому что никто их все равно слушался.
Марбод закричал:
- Именем короля - прекрати разбой!
А дружинник Шодома Опоссума поглядел на плащ Кукушонка и сказал:
