Большой Короб, видимо, безошибочно угадал в Ванвейлене Большого
Человека из летающей деревни и свел его к Большому Человеку из деревни
наземной. Тот объяснил Ванвейлену с помощью знаков, что девушки и еда у
столба были товаром для обмена с богами. Ванвейлен не понял, что
требовалось от богов взамен: железная чешуя, возмещение за потраву или
хорошая погода. На всякий случай он объяснил, что девушка в качестве
товара им не подходит. Тот вздохнул, развернул пальмовые листья в
принесенной с собой корзине и вытащил оттуда два полукилограммовых бруска
золота. На брусках были иероглифы, похожие на головастиков, и клеймо:
множество людей на городской площади. Ванвейлен погладил брусок и подумал,
что, вероятно, с жителями этого мира можно будет все-таки найти общий
язык.
В деревне поспешно солили, коптили, кололи, сушили, - Большой Человек
деревни, Белый Батат, гонял людей, как мух. Ванвейлен понял, что идут
какие-то грандиозные приготовления к торговой экспедиции по обмену с
прибрежным городом, а может, и дальше.
Дикари быстро освоились с богами и стали воровать с корабля все, что
попадалось им под руку. Бредшо сказал, что это потому, что у них другие
представления о собственности, но Клайд Ванвейлен подстрелил парочку
дикарей, и с этих пор представления дикарей о собственности не очень
отличались от представлений Ванвейлена.
Ванвейлен так и не вытряс из Бредшо признания, на какую из
многочисленных спецслужб Федерации тот работает, но про себя решил, что
речь идет о Комиссии по соблюдению межконституционных ограничений, -
говорят, именно там обитали вот такие парни, - непременно с двумя
дипломами, очками на носу, печальным взглядом и сравнительно слабыми
кулаками.
С самого начала Ванвейлен подумал, что неплохо бы иметь что-то, чем
можно торговать с дикарями. Но, поскольку местные автоматы для размена
денег не принимали кредитные карточки Космобанка, пришлось поступить
по-другому. Бредшо нашел в горах подходящий песочек, - все-таки, видимо,
что-то в геологии он понимал, чтобы не засветиться. Из подручного
материала и остатков двигателя соорудили печку и наделали для дикарей
всяких бус, - красных, розовых и синих. Эти бусы так понравились туземцам,
что они меняли на них свиней, коз, и квадратные золотые слитки.
Бредшо сказал, что менять десяток пестрых бусинок на золотой слиток -
это значит обирать аборигенов Ванвейлен сказал, что еще одно такое
заявление со стороны Бредшо, - и он скормит Бредшо аборигенам на завтрак.
Ванвейлену очень хотелось собрать побольше золота. Ванвейлен стал
расспрашивать, скорее знаками, чем словами, где они берут слитки, и
разузнал, что на юге, ближе к стране мертвых, есть города, сделанные
людьми, приплывшими из-за моря, и что эти люди, вероятно, родственники
Ванвейлена, поскольку плавать по морю, наверное, труднее, чем летать по
воздуху.
Ванвейлен собрал экипаж и сказал, что если они собираются всю жизнь
есть бататы и сливаться с непотревоженной природой, то лучшего места в
галактике им не найти. Он же, Ванвейлен, намерен добраться до прибрежных
городов, нанять там корабль, переплыть море, добраться до корабля и
улететь с планеты.
Некоторое время обсуждался проект строительства самого неуклюжего
вездехода в мире, который должен был потреблять в качестве горючего
местный бататовый самогон. Но двигатель разлетелся при первом же
испытании. Самогон, заготовленный в невиданных на острове количествах,
раздали населению, и, надо сказать, это дело стало впоследствии у туземцев
ежегодным праздником.
На празднике Ванвейлен объяснил, что ему нужны носильщики. Дикари из
деревни отказались сами идти к побережью, но, соблазненные красивыми
бусами, напали на соседнюю деревню. Половину пленников они продали
Ванвейлену, за сорок бус штуку, а половину усыновили, чтобы потом съесть.
Бредшо вел себя смирно и водворять демократию не порывался. Возможно,
это было связано с тем, что в племени и так господствовала демократия,
столь полная, что она не нуждалась даже в спецслужбах для охраны
демократии. Он только сказал, что Ванвейлен оправдывает свою репутацию.
Да, была у двадцатисемилетнего Ванвейлена репутация, была с тех самых
пор, когда Ванвейлен возглавил маленькую экспедицию "Интерспейса", -
компании время от времени посылали в космос хлюпкие разведывательные
ракеты, потому что эти деньги списывались им с налогов. Никто не хотел
тогда идти под начальство молодого голодного капитана, сына
нью-тайваньских эмигрантов, и Ванвейлен набрал людей со всяческими
прорехами в биографии. За Вегой-20 это отребье отказалось лететь дальше, и
капитану пришлось продырявить пару горячих голов, чтобы охладить
остальные. Экспедиция завершилась довольно удачно, но по возвращении
Ванвейлена из компании вышибли.
Так вот появилась у Ванвейлена репутация, а заодно и файл в
федеральном компьютере. Ха-ароший файл, увлекательный, кабы не этот файл,
и не выбрал бы господин Бредшо себе такого капитана для импорта
геофизической демократии...
Когда у землян стало шестьдесят рабов, Ванвейлен снял с корабля все
оборудование, какое хотел, навьючил рабов копченым мясом, саговой мукой и
разобранным ракетным двигателем, запасся хорошей водой и двинулся к
побережью.
Дорогу в город дикари и в самом деле знали отлично. Через десять дней
земляне увидели с вершины холма городские здания. Тут рабы сложили
поклажу, сели под пальму, зажарили курицу, скатили косточки к Городу вниз,
собрали свои корзины и объяснили Ванвейлену, что он может их, конечно,
съесть, но в город они не пойдут.
Ванвейлен не стал их есть, и земляне спустились в Город одни.
Маленький город с большим космодромом для народных собраний был пуст
лет триста. Время и отчасти землетрясение потрудились над ним, но
преуспели мало, ибо люди им не помогли.
Люди пропали, а душа города осталась на месте: виноградные прессы и
земляные печи для меди и золота, фрески на стенах, дома и очаги, боги и
оборотни-предки, спустившиеся с гор в виде животных. В городских цистернах
плескалась дождевая вода, но изощренная система подземных каналов,
пронизывавшая горные террасы, была безнадежно разрушена. В доках
рассыхались корабли со звериными мордами, за стенами городских садов
дичали яблони и пчелы, в храмах на голодных богах истлела одежда, в
золотых рудниках на склонах гор обрушилась деревянная крепь: "Люди вынесли
из гор золото и потеряли интерес к этой земле", - подумал Ванвейлен.
В храмах стояли яшмовые ларцы, в ларцах - сандаловые валики, на
которые когда-то были навиты шелковые свитки. Слова истлели. Из-за обилия
рисунков и подписей город сам был как большая книга, но Ванвейлен не умел
читать и только разглядывал картинки.
На картинках текла обычная жизнь людей, вещей и исчадий фантазии.
Стучали по наковальне кузнецы, лавочники расхваливали товар, умирали и
воскресали боги, и над рудниками, похожими на преисподнюю, росли золотые
деревья с говорящими яблоками. Люди были маленькие и с паучьими ножками, -
те, кто рисовал картинки-комиксы, знали, что главные действующие лица
нарисованных историй - не люди, а вещи более непреходящие: Города, Сады,
Священные Вещицы.
Но самое невероятное было - клады. Круглые монеты, квадратные монеты,
монеты со звериными головами и головами человеческими, монеты с дырочкой
посередине и вверху, но чаще всего: рубленые слитки с номером и печатью,
изображавшие множество людей на площади. Детекторы обнаруживали заветные
кубышки в пересохших колодцах, в кладках печей, в самых бедных домах, и
почти во всех: золото, золото, золото.
Конечно, не одно золото. Были там вазы, драгоценные камни, мечи,
полуистлевшие ткани. Вещи продолжали жить: на рукоятках мечей пели райские
птицы, на клинках тявкали собачки, кувшины дремали, стоя на маленьких
лапах, сложив ручки на животе. И главное - Ванвейлен нашел несколько
морских карт, вырезанных на черепаховых пластинках и на нефрите. Карты
указывали рельеф берега, направления течений и ветров, и кружки городов на
том берегу.
А через несколько дней Бредшо набрел на еще одну карту. Эта была
очень красивая карта. Ее никто не прятал в сундук, и она была выложена
плоскими камешками на внутренней стене какого-то храма. Центр карты был не
на полюсе и не на экваторе, а немного к югу от середины восточного
материка, и в центре этом была выложена ониксом черепаха. Восемь ног
черепахи переходили в восемь главных меридианов. Карта была выполнена в
ортогональной проекции, искажения нарастали по мере удаления от центра, и
заморский берег был мало на себя похож.
Город был, однако, покинут не совсем: не то снова приезжали
переселенцы, не то наведывались пираты. Длинный шпиль у храма на городской
площади был починен недавно, и на стапелях в доке сидел новый корабль с
одинокой мачтой и пустыми уключинами для весел. Киль его, восемнадцати
метров длиной, был вытесан из одного куска дерева, и с обоих его концов
удивленно посматривали на землян два резных длинношеих дракона.
Ванвейлен осмотрел корабль и сказал:
- Вот на этот корабль мы погрузим вон то золото, и доплывем на нем до
материка.
Накануне отплытия, когда круглый корабль качался в бухточке, к
Ванвейлену, скорчившемуся у костра, подошел Бредшо. Ванвейлен, сев на
корточки, выгребал из углей завернутую в пальмовые листья дикую курицу, -
рецепт, подсмотренный у местного населения.
- Неужели вы действительно думаете дотащить все это золото до
"Ориона"?
- Да.
- Глупо. А знаете ли вы, во сколько раз грамм золота дешевле грамма
рения?
- Жаль, что горожане забыли спрятать свой рений в тайники.
- Глупо. Нас убьют за это золото.
- Нас убьют и без него. А вы что, боитесь, что мы потонем в море?
- Просто я не люблю деньги.
- Мистер Бредшо, если человек говорит, что он не любит деньги, это
значит, что деньги его не любят.
Бредшо пожал плечами, и они некоторое время в молчании ели курицу.
Курица была божественная. Аромат ее возносился над опустевшим городом, и
местные голодные боги свесились с облаков на запах и жадно глотали слюнки.
- Кстати, - полюбопытствовал Бредшо, - откуда на вашем корабле
бортовые лазеры? И почему вы не стали стрелять в пиратов?
- Вас побоялся, - сказал Ванвейлен, - думаю, сидит невинный геофизик,
испугается, донесет.
- Да, - сказал Бредшо, - испугался помидор помидора.
Помолчал и прибавил:
- Странная все-таки история приключилась с кораблем. Как вы думаете,
что нас ждет на том берегу? Мне так ужасно интересно, куда мы попадем?
Ванвейлен ничего не думал о том, что его ждет на том берегу. Он
привык думать только о тех вещах, про которые можно надумать что-то
толковое, и тут он думал до конца. О вещах, о которых думать бесполезно, а
можно только гадать, он никогда не думал.
- Да, - сказал Ванвейлен, - очень интересно.
- А?
- Очень интересно, куда мы попадем. Вдруг у них там сейчас
гражданская война, и они распотрошили нашу ракету, - и лупят сейчас друг
друга вашим... геофизическим оборудованием.
На следующий день корабль со звериной мордой отплывал из пустого
города. Неудачно развернутый травяной парус хлопнул и сбил Ванвейлена с
ног, и бывший капитан "Ориона" долго воевал с новым своим двигателем и
ругался, что всякая катастрофа - великий шанс для примитивных устройств.
Окончив свое занятие, он подошел к поварам: бортпрограммист Хатчинсон
