божьего служителя, на пальцы, унизанные перстнями, - вы исключительно по
богословским причинам не любите ржаных корольков.
- Шакун, - сказал монах, - великая сила, разлитая в мире. Он
предшествует субъекту и объекту, действию и состоянию. Он невидим, как
свет, но делает видимым все остальное. Он различает вещи друг от друга и
придает им значение и форму. И нет ничего в мире, что может быть чуждым
ему. Почему же золото, или чаша с каменьями, или меч, или земля должны
быть ему чужды? Что за бешеная гордость - говорить: "Человек - образ и
подобие божие, а в идолах и вещах божьего образа нет"?
Помолчал и спросил у Ванвейлена:
- А что, ваша вера похожа на веру ржаных корольков?
- Почему вы так думаете?
- А вам тоже не нравится все вокруг. Но вы глядите и не вмешиваетесь.
По дороге в замок Ванвейлен пытался представить себе, что изменится в
здешнем мире, если корона окажется в руках такого человека, как Марбод
Кукушонок, и решил, что ничего не изменится.
Наутро Ванвейлен сошел во двор храма: сеньоры собирались на охоту.
- Вы не едете с нами? - окликнул его Марбод, как ни в чем ни бывало.
- Нет, - сказал Ванвейлен, - я больше не буду ездить с вами, Марбод.
Вместо охоты Ванвейлен отправился к сожженному храму: там крестьяне
повесили мертвого проповедника на дереве вверх ногами, а потом положили в
кожаную лодку и пустили в море. Особенно они не горевали: "Он сам сказал,
что его убьют, а на четвертый день он воскреснет".
Два дня не происходило ничего, достойного упоминания.
В третий день Шуют, благоприятный для начала путешествий, все гости
собирались покинуть замок, и поэтому накануне хозяин устроил пир для всей
округи: приехало сорок три человека и больше двухсот челядинцев.
Залу переодели, расстелили скатерти с золотыми кистями. Выросли горы
мяса, разлились озера вина. Предки могли съесть барана зараз: как отстать
от предков?
Потом все соглашались, что пир кончился очень странно, и многие
говорили, что это чужестранцы его сглазили.
Наверное, так оно и было. Конечно, чужестранцы молча сидели и
слушали, однако же колдун не рыцарь, чтобы говорить громко. Бывает, просто
взглянет, - а молоко уже прокисло...
Говорили о Весеннем Совете, который созывал король в городе Ламассе,
а потом как-то заговорили о самом городе. Дело в том, что люди были
Ламассой не совсем довольны.
- За год, - пожаловался хозяин, - от меня сбежало в Ламассу двадцать
семь человек. И не кто-нибудь! Лучший шорник сбежал, кузнецы сбежали,
шерстобиты. Король объявил, что всякая собака в стенах Ламассы свободна -
вот они и бегут. А теперь что? Прикажете мне ехать в Ламассу и покупать у
моего же шорника мое же добро? - обернулся он внезапно к Марбоду
Кукушонку.
А на Марбоде Кукушонке, надо сказать, опять было древнее платье
королевских посланцев: длинный малиновый паллий с жемчужным оплечьем, с
мешочком для печати у пояса, такой плойчатый, что даже меча не было видно
в складках.
Марбод помолчал и сказал:
- Да, лавочников там много.
- Надо на Весеннем Совете объяснить королю, - сказал Той Росомаха, -
что ему нет выгоды разорять своих верных. А выгода от этого только храму
Шакуника: разве вы, сударь, продали бы давеча монахам кузнеца Луя, если бы
он не пытался уже дважды сбежать в Ламассу?
Тут внесли новую перемену блюд и еще переменили факелы на стенах.
Сидели, надо сказать, так: по правую руку от хозяина - Лух Медведь.
Дальше, со стороны Кукушонка сидели Духон Полосатый, заморский гость Клайд
Ванвейлен, монах-шакуник Адрамет, дальше - опять заморский гость Сайлас
Бредшо, дальше Ичун Долгоглазый, Шомад Верещатик и Кадхун Черное Лицо. По
левую руку тоже все сидели местные гости.
И вот Шомад Верещатик, Лухов побратим, опять спрашивает Марбода
Кречета:
- А ведь если кузнец в Ламассе станет свободным, то он и воином
станет? И получается, сударь, что ваша дружина - уже и не дружина, а
просто городское ополчение, а вы - так, издольщик при чужом войске.
Марбод отвечает:
- Я на удачу короля не жалуюсь.
- А откуда известно, что эта удача - королевская? - говорит
Верещатик. - Рассказывают, что у короля теперь не только торговцы
привозные, из храма Шакуника, но и колдуны оттуда же.
Хозяйский сын, тоже королевский дружинник, сказал, однако:
- Господин Арфарра, - не колдун, а полководец.
- А зачем тогда, - возразил ему Верещатик, - он обещал королю
восстановить старый бронзовый храм о семидесяти колоннах, каждая колонна
которого извещает, кто и где дерется? Как раз в самом подлом вкусе
ворожба, чтобы войну заменить соглядатайством.
Тут внесли третью перемену блюд.
На пиру был человек по имени Таннах Желтоглазый, хороший рассказчик.
Шомад Верещатик заметил его и спросил:
- Сударь, а как же так вышло, что в позапрошлом году вы дрались за
короля, а в этом - за герцога Нахии?
Таннах ответил:
- Потому что наши предки так не дрались, как король в это году!
Тут все стали уговаривать Таннаха рассказать о том, как в этом году
воевали, потому что такие вещи каждый любит послушать много раз. Таннах
стал рассказывать:
- Советники короля собрались и решили, что земли по западному берегу
Рябьей реки весьма плодородны и населены, и приобрести их - большая выгода
и честь. И вот, когда уже вырос новый урожай, дружины переправились через
реку и оказались в области племени далянов. У вождя далянов дочь замужем
за графом Нахии, по прозвищу Пекари Рубчатое Ухо. Рубчатое Ухо поспешил на
помощь далянам, а королю послал учтивое письмо. В письме было сказано, что
герцогство пожаловано было его роду родом Кречетов, а король - потомок
вольноотпущенников, и что, стало быть, герцог не может быть связан узами
верности с нынешним королем Варай Аломом. Дядя короля по материнской
линии, Най Третий Енот, обрадовался, что, кроме далянов, придется драться
еще и с герцогом, разорвал письмо и сказал: "Чем больше противников - тем
больше славы". Но королевский советник Арфарра покачал головой: "Надо
поссорить наших врагов и разбить их поодиночке". По совету Арфарры король
написал герцогу ответное письмо и вымарал в нем несколько строк. Вождь
далянов узнал о письме и тоже захотел его прочесть. Увидев зачеркнутые
строки, он спросил: "А это что за исправления?" Герцог ответил на это:
"Так было". Вождь далянов промолчал, но про себя подумал, что герцог решил
скрыть от него правду о сношениях с королем и потому-то и зачеркнул
строки. Они поссорились. Пекари Рубчатое Ухо увел свои войска, и король
легко разгромил далянов. Меж тем герцог одумался и понял, что король не
простит ему учтивого письма. Он заперся в своем замке и разослал письма
друзьям. Марбод Кукушонок явился к нему с дружиной на помощь. Дядя короля,
Най Третий Енот, узнав об этом, заявил: "Чем больше противников - тем
больше славы. Большая честь - побить сразу и Пекари, и Кречета". Но
королевский советник Арфарра возразил: "Надо поссорить врагов и разбить их
поодиночке". По совету Арфарры король написал герцогу письмо, в котором
напоминал, что старший сын герцога, Ахая Полый Рог - названный брат
короля, и звал его к себе на пир перед битвой. Полый Рог обрадовался
случаю познакомиться с воинами молодого короля. Король и Полый Рог
веселились всю ночь и под утро легли спать в одной палатке. Перед сном
Полый Рог заметил: пьяный король сгреб со стола какие-то бумаги и сунул их
себе под подушку. Ночью Полый Рог неслышно встал, зажег светильник и
вытащил бумаги из-под короля. Это было письмо от Марбода Кукушонка. Тот
писал королю, что не хочет сражаться против своего законного государя и
ждет только случая, чтобы перекинуться.
Сын герцога, вернувшись в замок, обвинил перед всеми Марбода в
измене. Марбод Кукушонок возмутился и потребовал божьего суда - поединка.
Противники сразились, Марбод, понятное дело, убил герцогского сына...
Тут Шомад Верещатик сказал:
- Мир совсем испортился. Марбод написал изменническое письмо, а божий
суд выиграл.
Таннах огорчился:
- Неужели я так плохо рассказываю? В том-то и дело, что никаких писем
Марбод не писал. А письмо написал королевский советник, и подучил короля,
как сделать так, чтобы оно попало в руки сыну герцога.
- Все оттого, - сказал старый Досон Ворчун, - что молодых людей учат
читать и писать. Если бы сын герцога знал лишь то, что подобает рыцарю, то
и никакой беды бы не было.
Таннах продолжал:
- Советник сказал королю: "Герцогский сын вызовет Марбода на божий
суд. Марбод суд выиграет, но, конечно, не сможет служить герцогу, ставшему
его кровником. Тогда он придет к вам и предложит свой меч. А вы ответите:
"Из замка есть подземный ход, и он тебе известен. Проведи по нему дружину
ночью, и перебей людей герцога". И как Арфарра сказал, так оно и вышло.
Тут все посмотрели на Марбода Кукушонка, потому что хуже этого нет:
убить и предать того, кому служил. Хуже этого бывает, только когда воин
выпьет из колодца, куда ведьмы ночью бросили дохлого кролика.
Таннах тоже посмотрел и увидел, что тот берет свой плащ королевского
инспектора и расправляет так, чтобы меч не путался в складках одежды.
Таннах смутился и молвил:
- Так оно и вышло, только в одном советник ошибся. Марбод о подземном
ходе отказался говорить, и сказал, что негоже брать замок бесчестным
путем. Король, конечно, встал на его сторону. И что же? Арфарра колдовал
три ночи; на четвертую сделался дождь и град, вся земля бормотала. Утром
пошли на приступ: в замке нет ни одного живого, одни развороченные
покойники, и листья с деревьев облетели... Горожане радовались, а люди
негодовали, потому что в этом штурме никто не добыл себе ни имени, ни
славы, только мухи да стервятники поживились.
Тут внесли четвертую перемену блюд. Таннах продолжил: "Герцог,
однако, ушел за подмогой накануне штурма, и поскольку он проиграл битву,
очень многие стали на его сторону, испугавшись короля. Герцог разбил
лагерь у Рябьей Реки. Военачальники короля стали держать совет: каждый
радовался случаю отличиться на глазах короля. Но королевский советник
Арфарра сказал: "Лагерь герцога - в речной пойме. Я запружу реку, и мы
переловим его воинов корзинами, как лещей". "Аломы воюют не заступами, а
мечами", - возразил дядя короля, Най Третий Енот. Но король послушался не
его, а своего чародея. Арфарра дал в руки воинам лопаты, и в четвертую
ночь лагерь герцога был затоплен. Арфарра расставил засады в укромных
местах и горных проходах, и благородных воинов ловили корзинами, как
лещей, и силками, как зайцев, и знамена плавали в воде, как листья.
Герцога Нахии стащили с коня и привели в королевский шатер. Его поставили
на колени перед королем, и герцог не знал, куда девать от стыда глаза,
потому что его платье было в грязи и тине. Най Третий Енот сказал королю:
"Пощади его, ибо побежденный противник - верный вассал и лучший друг".
Королевский советник Арфарра возразил: "Следует мириться только с сильным
врагом, но разбитого врага не оставляют в живых".
А герцога в это время держали на коленях. Король решил послушаться
дядиного совета и обратился к герцогу: "Признаешь ли ты себя вассалом
короля?" - "Признаю", - ответил герцог. Тогда король сам снял с герцога
веревки, посадил за стол и устроил большой пир. Советник Арфарра был
недоволен, и король, заметив это и страшась за судьбу герцога, велел им
пить вино из одной чаши. Вот Арфарра налил из серебряного чайника вина
себе и герцогу и выпил с ним за дружбу. Но у чайника было двойное дно, и
