Аннабель шли впереди, генерал и улан - сзади. До Аннабель доносились
обрывки их разговоров. Генерал расспрашивал, улан отвечал. Что-то об
отнятом имении и погубленных сервах, о сестрах, содержащих придорожную
гостиницу, о жене, умершей родами... Что только не попадалось под ноги:
ржавое железо, битое стекло, куски дерева...
- Смотрите, - показал Берт. Аннабель остановилась. Подошли генерал с
уланом. Посмотреть было на что.
Припорошенная пылью, на земле лежала белая монета. Диаметром больше
фута. Угадывалось число "10". Берт присел на корточки, чтобы протереть
поверхность...
- Не трогай! - выдохнула Аннабель.
Берт вздрогнул и отдернул руку.
- Почему?
- Она с чем-то сцеплена. Это изнанка...
- Чего?
- Не знаю... Забыла. Но я успела уловить...
- Понятно. Уходим. Жаль, кое-что можно было узнать...
- Понятно уже хотя бы то, что у этих ребят очень большие кошельки, -
сказал генерал.
Вряд ли это была замечательно остроумная шутка, но всем захотелось
смеяться. Сдерживаться никто не стал.
Это напоминало смех от щекотки.
Закат, жуткий, кровавый закат, такой, что в мире не осталось других
красок, кроме красной и черной, застал их в конце подъема на крутой
глинистый косогор над мутной захламленной речкой. Над головой нависали
древоподобные травы, от них стекал вниз горько-пыльный запах пополам с
далеким стоялым дымом. Из-под ног сыпались с мягким шорохом комочки глины.
Дышалось тяжело.
Непонятно было, откуда берутся силы.
Или напротив - слишком понятно...
На краю обрыва Аннабель выпрямилась и оглянулась. Но уже не понять
было, как они шли.
Все искажалось за спиной, и ничего нельзя было узнать, миновав.
Генерал шел первым, и когда он резко остановился, Аннабель ткнулась в
его спину - как в неколебимую скалу. Пряжка ее перевязи высекла из ножен
генеральского меча резкий стальной звук.
Ей не сразу открылось то, что остановило генерала. Глаз не мог
охватить, разум - принять...
В десяти шагах перед нею лежал мертвый великан.
Подошли Берт и улан и встали рядом.
Поваленная и втоптанная в землю трава была обильно запятнана кровью.
Кровь была почти черной.
Почему-то стало пусто в груди. Потом Аннабель почувствовала, как
волосы на голове встают дыбом.
Чужое, враждебное, опасное присутствие опускалось и обволакивало,
облепляло...
У трупа не было головы. Только сейчас это бросилось в глаза.
Генерал обнажил меч. Спрячьте железо, сказала Аннабель, здесь это не
поможет... готовьтесь упасть по моему слову.
Скользящий темный блеск - слева и впереди. Аннабель, чуть присев,
вытянула перед собой руки, сведя ладони щитом. Знакомая пульсация началась
у локтей и через несколько мгновений наполнила, распирая, предплечья. То,
блестящее, шевельнулось и приподнялось из-за трупа. Зловоние, ощущаемое не
носом, а всем лицом, всей кожей, потекло навстречу. Аннабель с трудом
удержалась от лишних движений. Потом над блестящим взлетели вверх две
мохнатые лапы с крючками на концах, с силой опустились на мертвеца - тело
дернулось - и в следующую секунду огромный паук уже сидел на груди трупа.
Блестящая, как офицерский сапог, головогрудь со страшными жвалами
переходила в поросшее длинной щетиной брюхо; мощные лапы нервно
переступали. Он был размером со слона.
- Падайте! - беззвучно - перехватило горло - выдохнула Аннабель, но
ее поняли: генерал рухнул ничком и откатился, и, как кегли, в разные
стороны упали Берт и улан. Аннабель чуть согнула пальцы - и белая молния,
сорвавшись с ее ладоней, врезалась в паука. Он подпрыгнул, раскрываясь,
как будто его выворачивали наизнанку, и тут же весь исчез в дымном
красноватом пламени. Горящие ошметки падали на землю. Тот, прежний смрад
исчез, сменившись вонью горелой шерсти. Руки онемели, Аннабель их не
чувствовала. На всякий случай она еще постояла в боевой позе, но угрозы
уже не было.
- Моя королева... - хрипло сказал поднявшийся на ноги улан; выражение
лица его было почти молитвенным. - Сами боги... сами боги ведут тебя...
несут тебя... - он закашлялся.
- Отлично, дочка, - сказал генерал и обнял ее за плечо.
Аннабель посмотрела на Берта. Берт сосредоточенно поправлял перевязь
праворучного меча.
МИКК
До Кипроса он так и не дозвонился. Телефон был то занят, то гнал
длинные гудки. Тогда Микк набрал номер аварийной.
- Уважаемый клиент! - сказал подобострастный голос. - К сожалению, вы
позвонили именно в тот момент, когда все сотрудники находятся на линиях.
Будьте любезны, сообщите о ваших затруднениях, и через некоторое время мы
их устраним. Большое спасибо. После сигнала начнется запись...
Микк швырнул трубку. Это мы уже проходили...
Ноэля тоже не было на месте, но там, по крайней мере, отвечал живой
человек. С обеда в бункере, и когда выйдет - не знает никто. Передать
что-нибудь? Как, еще раз? Саджиттарио? А номер он знает? Ладно, скажем. Не
я, так кто-нибудь другой...
Вот и останов обозначился. Источники информации временно блокированы.
Идти раскапывать этот чертов корень рано, следует, по крайней мере,
дождаться темноты. То есть часов пять надо замотать.
Можно сделать что? Скажем, проглотить чего-нибудь расслабляющего и
прилечь. Но есть риск надолго выбить себя из колеи. Слишком большой
накопился недосып, и стоит дать организму поблажку... Отложим. Можно
сходить в кино. Или еще куда-нибудь... Микк прислушался к себе. Ни
малейшего энтузиазма. Можно пойти в бар и надраться. Так... отклик есть,
но слабый. Кроме того, вечером надо быть в хорошей форме. Снять девочку?
М-м... уже теплее. Так, где-то был каталог... Микк зашарил в кипе старых
журналов в поисках "Ню", как вдруг взгляд его упал на последнюю страницу
"Всеобщего приключения". Упершись ногой в борт лодки, девушка с оранжевыми
волосами волокла из воды огромную полосатую рыбину. Удилище согнулось
дугой. Вот что мне надо, подумал он. Ха! Полчаса туда, полчаса обратно -
четыре часа там! И пять минут на сборы, потому что на самом деле никаких
сборов не требуется...
"Черное озеро", рыболовецкий заказник, принадлежал клубу "Одиннадцать
имен", почетным привилегированным членом которого Микк стал в позапрошлом
году после блестящего расследования истории с двойным похищением дочери
председателя клуба. В клубе он значился рыцарем меча и носил клубное имя
Аскольд.
Стоянка была забита, и Микк поставил машину под окнами
красно-кирпичного с башенками здания конторы. Наверное, это был непорядок,
потому что администратор с недовольным видом вышел из конторы - но, узнав
Микка, ничего плохого не сказал, наоборот: раскланялся и поинтересовался
подробностями столь далекого путешествия. Микк ответил в такт и, в свою
очередь, расспросил насчет погоды и клева. Администратор - по имени
Виллард, вспомнил Микк - сказал, что клев сегодня оживился, несколько дней
вообще было мертво, но все равно: так себе. Слишком прогрелась вода. Имеет
смысл поудить с лодки на глубоких местах. Спасибо, Виллард, сказал Микк.
Выбрав снасть и наживку, Микк спустился к причалу. На маслянисто
блестящей воде застыли три серо-коричневых лодочки. Два десятка таких
лодочек с торчащими над бортами половинками тел разбрелись по озеру,
напоминая купающихся кентавров. Микк забрался в ближайшую к нему, проверил
заряд аккумулятора, снял веревочную петлю с кнехта, рукой оттолкнулся от
причала, потом подал чуть вперед рычаг управления мотором и положил руль
круто влево. Лодочки эти, специально предназначенные для спокойных озерных
вод, были тихоходны, зато абсолютно бесшумны. Микк описал циркуляцию
вокруг причала, нацелил нос лодки на радиомачту, стоящую позади рыбного
питомника и взял спиннинг. Лодка шла со скоростью нормального гребного
хода. Микк опустил легкую серебристую блесну за борт и стал травить леску.
Озеро имело километра три в длину и метров семьсот в ширину. В
сущности, это было не озеро, а пруд, образовавшийся после того, как
оползень перегородил долину маленькой речки, правого притока Лайвы.
Случилось это лет шестьдесят назад, а в конце семидесятых, накануне
кризиса, уездные власти затеяли стоить дорогу от города к озеру и
оборудовать здесь пляжи - ну и, понятно, забросили. И вот недавно
"Одиннадцать имен" купил треть береговой черты и построил рыбопитомник и
два десятка легких домиков для членов клуба...
Все это было мило и неимоверно скучно.
Предложи другое, сам себе возразил Микк.
В том-то и дело, что предложить нечего...
Господи, что с нами случилось? Как мы, энергичные, сильные,
решительные - превратились в сонных мух, в тюфяки, в говно, плывущее по
течению? Откуда эта постоянная усталость - травят нас, что ли, понемногу?
Или жара так влияет? Ни ходить, ни думать... мозги - липкие... Противно.
Плещемся в лужах, живем между заборами...
И изо дня в день - одно и то же. Бессмысленно и беспросветно.
Берег был уже близко, Микк выбрал леску, развернулся и вновь опустил
блесну за борт. Леска медленной спиралью соскальзывала с катушки. Он
выпустил метров сорок, поставил катушку на тормоз и повел лодку к плотине,
к самым глубоким местам.
Сейчас туда, потом обратно, потом к причалу, выпьем пива... Он ни
разу не видел, чтобы кто-то из рыбаков хотя бы шевельнулся в своих
корытцах. Пустой день, подумал Микк. Один из бесчисленных пустых дней.
Путь к плотине занял почти полчаса, и это было так же успокоительно,
как если был он принимал теплую ванну. Под днищем лодочки журчала вода.
Встречный воздух мог сойти за ветерок. Что-то расправлялось внутри,
безнадежно, казалось, смятое.
Просто устал. Просто глухие дела, безуспешные поиски. Просто дурные
предчувствия. Просто пауза во всем.
Плотина, укрепленная по гребню от размыва, выделялась резко: серый
брус, вколоченный между зелеными холмами. Справа сверкающей кварцевой
плоскостью уходил в небо срез: ложе оползня. Однажды пацанами они с
Кипросом и Ноэлем забрались туда и заночевали у костра под звездами.
Говорили, что по кварцевой плеши бродят тени умерших. Теней они не видели,
но страх откуда-то пришел - древний, мутный, бесформенный. Непонятно как
дожили до утра и потом долго не могли видеть друг друга.
Микк, сматывая снасть перед разворотом, не заметил впереди ковра
плавучих водорослей. Лодка с шорохом вошла в него, водоросли намотались на
винт. Мотор, доселе неслышный, загудел. Микк выключил ток. Приключение,
подумал он.
Положив спиннинг поперек кокпита, Микк развернулся на своем
крутящемся креслице лицом к корме, встал коленями на решетку и перегнулся
через транец. Корма затонула, вода едва не залилась в лодочку. Хуже - та
вода, что скопилась под решеткой, устремилась на корму, и брюки тут же
промокли. Плевать...
Волны, поднятые лодкой, ушли далеко, и вода вновь стала
маслянисто-гладкой. Глаза не сразу приспособились видеть сквозь ее
поверхность. Глубина здесь была, наверное, огромная. Водоросли напоминали
проволочную путанку: волокнистые стебли толщиной с карандаш без начала и
конца, редкие продолговатые листики свекольного цвета. Их было много. Они
уходили в глубину и там терялись. Какие-то саргассы, неуверенно подумал
Микк. Он огляделся по сторонам. Никого не было поблизости.
Почему-то не хотелось касаться этой воды. Преодолевая сопротивление
организма, Микк все-таки опустил руку в воду, нащупал винт и стал снимать
с него петли неподатливо-жестких стеблей. Нож надо иметь, нож... От
