минуту готов просить у любой собаки прощение за то, что сравнил это
благородное животное с тобой!
ВИТЕК: Я не понимаю, в чем причина ваших странных выпадов.
ДОКТОР: Ты узнаешь причину в течение ближайших нескольких минут, как
только сюда придет Костик чебурашкин.
ВИТЕК: Костик Чебурашкин? Я впервые слышу это имя. Кто это такой?
ДОКТОР: Об этом потом. А сейчас я хотел бы узнать кое-какие
подробности о человеке, у которого ты брал кровь, и который, как ты
выразился, живет в вашем дворе.
ВИТЕК: Да. Так вот. Всего каких-нибудь три года назад это был
талантливый инженер, всеми уважаемый человек. Называли его все не иначе
как по имени-отчеству - Петр Васильевич - и жил он не во дворе, а у себя
дома, в отдельной квартире, со своей женой Машей. Всем был хорош человек,
одну только имел слабость - любил как следует выпить. И не то чтобы он был
пьяница какой беспробудный, нет! Бывало месяцами капли в рот не брал. Но
наступали праздники - и тут уж он дорывался! Домой после праздников
приползал на четвереньках. Это уж как минимум.
И вот помню раз на майские праздники, года два назад это было,
собрались мы с ребятами на небольшую вечеринку, и один наш товарищ
помниться запаздывал. И вот мы с моим другом Мишкой вышли на улицу, чтобы
этого товарища встретить, и как опоздавшего и проштрафившегося не пускать
его в дом, пока не сбегает в гастроном и не принесет еще пару бутылок.
Вечер был холодный, товарищ долго не шел, и нам захотелось обратно, в
компании.
Тогда я Мишке и говорю: "Слушай, давай оставим ему здесь где-нибудь
записку: так мол и так, наверх не поднимайся, все равно не пустим, пока
два пузырька не притащишь."
А Мишка отвечает: "Да написать-то можно, но только куда эту записку
положить, так чтобы он заметил?". Говорит, а сам задумчиво так, куда-то
смотрит. Я тоже в ту сторону посмотрел и вижу: под кустами лежит Петр
Васильевич. Жена Маша его пьяного на квартиру не пустила - вот он под
кустом ночевать и устроился.
"Погоди, - говорит Мишка, - у меня идея!". И в подъезд ушмыгнул. А
через минуту - обратно, и в руках у него пузырьки с чернилами и какие-то
железяки. Кивает на Петра Васильевича. "Снимай, - говорит, - с этого
пиджак и рубашку. Сейчас, - говорит, - я на этом типе попробую новый
способ татуировки. Недавно о нем вычитал, но все не на ком было
попробовать - добровольцев не было, все-таки татуировка - это на всю
жизнь. А это тварь пьяная, бессловесная, его кожа что бумага - все
стерпит."
Я ему говорю: "Ты что, рехнулся?"
А он говорит: "Ничего не рехнулся. Это лучшее место для нашей
записки. Я Серого знаю. Он если увидит, что на земле в такую холодину
пьяный без рубашки валяется, он обязательно заинтересуется, подойдет и
посмотрит. Лучшего места для записки не придумать."
И Мишка ловко так, хотя и с орфографическими ошибками, вытатуировал у
спящего Петра Васильевича на спине такую надпись:
"Серый гад, тащи два пузырька, не то копыта вырву."
Мишка попытался подписаться под этим заявлением, но я уговорил его не
оставлять подобную улику на месте преступления. Однако он так увлекся
искусством письма на коже, что не удержался, перевернул Петра Васильевича
на спину, и на груди, вот здесь, вытатуировал... Доктор, понимаете, Мишку
нельзя судить слишком строго. Он человек необразованный, фантазия у него
скудная... Короче говоря он вытатуировал на груди у Петра Васильевича то
слово, которое часто пишут на заборах, матерное слово из трех букв,
обозначающее часть тела, расположенную значительно ниже того места, где
Мишка вывел ее название. Я указал Мишке на это пространственное
несоответствие, и сказал, что во всяком порядочном зоопарке табличку с
надписью "тигр" вешают именно на клетку с тигром, а не на вольеру невинной
антилопы. Мишка учел мои критические замечания, и, как мог, исправил
положение. Он... Простите доктор, вы когда-нибудь видели на обочинах
загородных дорог указатели - такие большие синие щиты с белыми буквами и
цифрами. Они указывают расстояния до населенных пунктов: Москва -
столько-то километров, Рига - столько-то, Киев - столько-то. И еще на этих
щитах стрелочки - в каком направлении надо ехать, чтобы попасть в
указанный город.
Так вот, Мишка сделал почти то же самое: нарисовал под надписью
стрелку, направленную вниз, и написал рядом: "53 см".
ДОКТОР: И что же вам потом за это было?
ВИТЕК: Ничего. Абсолютно ничего. Я же говорю вам: Петр Васильевич был
в стельку пьян, и спал так крепко, что ничего не почувствовал. Свидетелей
нашего деяния не было - двор в тот вечер был совершенно пуст.
Так что когда на следующее утро Петр Васильевич проснулся под своим
кустом, умылся утренней росой, и пошел на работу, он даже и не догадывался
как его разрисовали. Его сослуживцы потом рассказывали, что придя к себе
на работу, он сел за свой письменный стол, открыл ящик и увидел там
несколько исписанных листков бумаги. Это было рационализаторское
предложение, которое пришло ему в голову еще до праздников - как я уже
говорил, он был человеком больших способностей и талантов.
Он взял эти бумаги и пошел к главному инженеру. А надо вам сказать,
что главным инженером у них была дама довольно привлекательной внешности.
Все мужчины за ней волочились но безуспешно, поскольку она была женщиной
весьма строгих правил.
Он остановился перед дверью в ее кабинет, пригладил волосы и вошел.
То, что произошло внутри, я рассказываю со слов секретарши Леночки,
которая наблюдала это через замочную скважину.
"Здравствуйте!" - сказал он широко улыбаясь. Главный инженер уже тоже
хотела сказать "здравствуйте", и уже раскрыла для этого рот, но закрыть
его уже не смогла. Дело в том, что на рубашке Петра Васильевича после
пьянки не хватало трех верхних пуговиц, и рубашка распахнулась, представив
глазам изумленной дамы вытатуированный на его груди "дорожный указатель".
Несколько секунд она сидела раскрыв рот, и выпучив от изумления глаза.
Наконец до ее сознания дошло, что могут подразумевать эти три буквы,
стрелка, и надпись "53 см", если их рассматривать вместе взятыми, так
сказать в совокупности.
И когда это до нее дошло, она сперва покраснела, потом побелела, и
наконец, если верить Леночке, побагровела.
Пока главный инженер словно хамелеон меняла цвета, Петр Васильевич,
ничего не знавший о татуировке, самым невинным голосом произнес: "А я к
вам с рационализаторским предложением."
А она ему, испуганно так, отвечает: "Кажется, я догадываюсь, что вы
мне хотите предложить..."
Он в ответ: "Странно, как это вы могли догадаться?"
Она: "Вы не первый приходите ко мне с подобным предложением. Вы зря
стараетесь, я его не приму."
Тут Петр Васильевич начал горячиться: "Так другие, - говорит, -
наверное предлагали вам что-нибудь мудреное, что трудно осуществить в
условиях нашего цеха. А у моего рацпредложения идея до смешного проста.
Тут и работы-то всего ничего, на каких-нибудь десять минут! По-моему, с
этим тянуть нечего. Это можно осуществить прямо сегодня, сейчас! Вот
посмотрите, что у меня здесь!" - и он, со своими листочками в руке, стал
приближаться к ее письменному столу.
Тут она как завизжит: "Не подходите ко мне! Бандит! Хулиган
бесстыжий!" - и запустила в него со всей силой мраморным чернильным
прибором. Петр Васильевич вовремя наклонился, и чернильный прибор на лету
вышиб дверь. Можете спросить об этом секретаршу Леночку - она с тех пор
носит прически только с длинной челкой.
ДОКТОР: Причем здесь челка, не понимаю...
ВИТЕК: Она прикрывает на лбу шрам, который по очертаниям сильно
напоминает замочную скважину...
Так вот, слушайте дальше. На крики главного инженера сбежался народ
со всего корпуса. Петра Васильевича схватили, руки ему за спину... Как он
не уверял всех, что не понимает причины случившегося, никто ему не
поверил, поскольку доказательство его виновности было вытатуировано у него
на груди.
Прибежавшая вместе со всеми уборщица тетя Даша, осмотрев пресловутую
татуировку, погрозила Петру Васильевичу пальчиком и сказала: "Ух,
охальник! Ужо тебе будет!"
Ее слова оказались пророческими. Петру Васильевичу было. Его выгнали
с работы, и он стал быстро-пребыстро опускаться.
После того случая мужчины донимали его насмешками, женщины старались
избегать его общества, а жена Маша и вовсе от него ушла. Оказавшись в
одиночестве, он сделался угрюмым и молчаливым, и стал пить водку каждый
день. На другую работу он устроиться не смог, поскольку непрерывно
находился в состоянии тяжелого опьянения.
Когда он пропил все свои вещи и сбережения и ему стало не хватать на
водку, он начал сдавать свою квартиру командировочным, а сам поселился на
улице. Вот с тех пор Петр Васильевич, талантливый инженер, изобретатель и
рационализатор, и живет у нас во дворе собачонкой бездомною, как вы метко
изволили выразиться. Летом под кустами спит, зимой берлогу в снегу
выкапывает. От такой жизни к тому же одичал сильно. Раньше он двумя
иностранными языками владел, а теперь и по русски-то лишь одну фразу
помнит (ВИТЕК КОРЧИТ УЖАСНУЮ РОЖУ И СИПЛЫМ ПРОПИТЫМ ГОЛОСОМ ПРОИЗНОСИТ):
"Ничего не помню, гражданин начальник - немножко сильно выпимши был."
А одет он как! Он ведь всю свою одежду пропил, а свое теперешнее
одеяние по кусочкам собрал: что на помойке нашел, что на чердаке. Так что
вид у него теперь такой, что в нашем доме все детишки заиками растут.
Вы только представьте себе: по улице идет человек, одетый во фрак...
ДОКТОР: Откуда у него может быть фрак?
ВИТЕК: После того, как его выгнали с работы, Петр Васильевич одно
время работал подсобником в местном драмтеатре, и завхоз театра, видя его
бедственное положение, подарил ему списанный фрак.
Итак, представьте: вам навстречу идет человек, одетый во фрак. Он
хромает, потому что одна нога его обута в старый валенок, а другая в
дамскую туфлю с каблуком "шпилька". Человек приближается. Мы видим, что
под фрак у него под одета рваная во многих местах тельняшка. Голова его не
стриженная и не бритая, потому что у ее обладателя нет денег на
парикмахерскую. Прямо на нас глядят дикие, полубезумные глаза пропойцы. Не
в силах выдержать их ужасный взгляд, мы обращаем свой взор вниз, и
видим... Э-э-э, доктор, вы наверное видели в кино, как одевались в эпоху
Возрождения: такое, знаете, трико, ноги облегает, а уже поверх этого трико
одеты короткие, как шорты штанишки, пышненькие такие, знаете? Так вот, у
Петра Васильевича нечто похожее. Он нашел на помойке синие, от
тренировочного костюма, штаны, но когда он их надел, обнаружилась дырка на
самом неудобном месте, и чтобы эту дырку скрыть, он надевает поверх штанов
ситцевые трусы в цветочек. Получается очень похоже на костюм эпохи
Возрождения... Доктор, что с вами?!
ДОКТОР (СТРАДАЛЬЧЕСКИ БОРМОЧЕТ): Фрак, тельняшка, заросшая голова,
трусы в цветочек, валенок, туфля на "шпильке"... Я чувствую, что я сойду
сегодня с ума... Ну и денек сегодня! Кошмар!
ВИТЕК: Вот именно, кошмар! Петром Васильевичем уже детей стращают.
Так прямо и говорят: "Смотри, не будешь манную кашу кушать, придет этот
хиппи дядя Петя и унесет тебя на живодерню, на мыло." И дети сразу
начинают наворачивать манную кашу, потому что даже они понимают: от Петра
Васильевича сейчас можно ожидать чего угодно. (ВИТЕК ДОВЕРИТЕЛЬНО ПОНИЖАЕТ
ГОЛОС) Вы знаете, что он стал делать в последнее время? Он стал пить
