существом своим хотел завершить как можно лучше, даже блестяще, если такое
слово еще уместно было применить к нему. Такова ирония судьбы! Еще год
назад он был готов уничтожить человека, называвшегося Джейсоном Борном.
Сейчас же было одержимое желание помочь человеку по имени Дэвид Вебб, и
это желание отставляло на второй план тот риск, которому он подвергал
себя.
Он специально прошел пешком на несколько кварталов больше чем обычно,
с удовольствием ощущая холодный осенний ветер на своем лице, чего он не
делал уже много лет. Одетый в тщательно отглаженный костюм в мелкую
полоску, который долгие годы провисел без дела, хорошо выбритый, со свежим
лицом, Конклин очень мало походил на того человека, которого отыскал
прошлой ночью Дэвид Вебб.
Как это ни странно, но формальности заняли очень незначительное
время, даже меньше, чем обычная неофициальная беседа. Когда адъютант
вышел, Александр Конклин остался лицом к лицу с бывшим бригадным генералом
из армейской Джи-2, который теперь руководил службой внутренней
безопасности Госдепартамента.
- Я не выполняю в данный момент никакой дипломатической миссии между
нашими управлениями, генерал. Ведь вы по-прежнему, генерал?
- Да, меня все еще так называют.
- Тогда я отброшу всякую необходимость быть дипломатичным. Я,
надеюсь, вы понимаете меня?
- Мне кажется, что вы начинаете все меньше и меньше нравиться мне, и
именно это я очень хорошо понимаю.
- "Это", - почти не задумываясь, ответил Конклин, - заботит меня
меньше всего. То, что меня, к сожалению, действительно беспокоит, так это
человек по имени Дэвид Вебб.
- А что с ним?
- С ним? Тот факт, что вы сразу вспомнили это имя, обнадеживают. Что
происходит, генерал?
- Вам что, нужен мегафон, шут гороховый? - резко ответил бывший
армейский служака.
- Мне нужны ответы, капрал, те, которые вы и ваша службы должны
предоставлять нам!
- Не лезьте в это дело, Конклин! Когда вы позвонили мне о деле
чрезвычайной срочности, я чуть было не стал перепроверять досье на самого
себя! Ваша бывшая репутация теперь имеет весьма шаткое положение, и я
использую в разговоре с вами именно соответствующие нынешнему положению
дел слова. Вы пьяница и наркоман, и это давно не является секретом.
Поэтому у вас есть минимум минута на все, что вы хотели мне сказать до
того, как я вышвырну вас вон. Вам только останется сделать выбор - лифт
или окно.
Алекс учитывал все возможные осложнения, включая и разговор о его
пьянстве. Поэтому он внимательно посмотрел на шефа службы безопасности и
заговорил очень спокойно, даже обходительно: - Генерал, я отвечу на эти
обвинения всего лишь одной фразой, и если это будет достоянием кого-то
еще, я буду знать откуда все это идет, и, естественно, это будут знать и в
Управлении. Конклин сделал паузу, еще раз внимательно взглянул на генерала
и продолжил: - Обстоятельства нашей жизни очень часто определяются той
легендой, о происхождении которой обычно мы не в праве говорить. Я
надеюсь, что выразился достаточно ясно?
Генерал перехватил его пристальный взгляд и вынужденно смягчился. -
Господи, но мы-то используем пьянство и прочие аналогичные вещи, как
правило, для людей, засылаемых в Берлин.
- Иногда по нашему предложению, - согласился Конклин, кивнув. - И я
надеюсь, что этого достаточно, чтобы вернуться к началу.
- Хорошо, хорошо. Я немного погорячился, но вы знаете, ведь легенда
очень часто начинает самостоятельную жизнь.
- Давайте лучше вернемся к Дэвиду Веббу, - тоном, не терпящим
возражений, произнес Конклин.
- Каковы, собственно, ваши претензии?
- Мои претензии? Моя жизнь, черт возьми, дорогой ветеран! Что-то
происходит, чего я не могу понять, и мне хотелось бы получить объяснения!
Этот сукин сын ворвался прошлой ночью в мою квартиру, угрожая мне
убийством! Кроме того, он сделал несколько совершенно диких обвинений,
упоминая имена людей, находящихся на службе в вашем ведомстве: Гарри
Бэбкок, Сэмюэль Тиздейл и Уильям Ланье. Мы проверили эти имена. Все эти
люди находятся в вашем подразделении и по сей день участвуют в текущих
операциях. Так какого черта, простите, они делают? Один планирует, видимо,
с вашего ведома, послать к нему группу ликвидации! Что это за порядки?
Другой предлагает ему возвращаться назад, в госпиталь. Вы прекрасно
знаете, что Дэвид Вебб лежал в двух госпиталях и в нашем
специализированном центре в Виржинии, и везде ему был поставлен
положительный диагноз! Он обладает некоторой информацией, которую мы до
сих пор не может заполучить от него. И теперь этот человек находится на
грани срыва, готовый разрушить все, чего мы добились с таким трудом, из-за
того, что делает ваш идиотский персонал. Ведь он заявил мне, что у него
есть доказательства вашего вмешательства в его частную жизнь, и что вы не
просто перевернули ее вверх дном, а забрали у него самое дорогое, что
только у него и было.
- Какие доказательства? - спросил ошеломленный генерал.
- Он разговаривал со своей женой, - коротко ответил Конклин.
- И что?
- Ее забрали из дома двое мужчин и, применив наркотические средства,
против ее воли перевезли на Западное побережье.
- Вы хотите сказать, что это был киднэпинг?
- Это вы получили, как итог. Сопровождающие ее люди подтвердили, что
вся эта операция имеет прямую связь с Госдепартаментом, но причины этого
неизвестны. Тем не менее, было упомянуто имя Мак-Алистера, который,
насколько я знаю, один из помощников Госсекретаря по Дальнему Востоку.
- Это абсурд!
- Я думаю, что это нечто гораздо большее! Это салат, приготовленный
из ваших и наших голов. Она сбежала где-то в районе Сан-Франциско и смогла
дозвониться до университетского городка в штате Мэн. И теперь он
отправился на встречу с ней бог знает когда. В подобном случае неплохо бы
иметь несколько аргументированных ответов, а иначе не исключено, что вам
придется признать его лунатиком, который мог убить свою жену, а я думаю,
что вполне мог, а никакого похищения не было и в помине, на что я очень
рассчитываю.
- Черт возьми! Я сам читал эти записи о его контактах с
Госдепартаментом! Я должен... Но ведь мне же звонили по поводу этого Вебба
прошлой ночью. Только не спрашивайте меня, кто именно. Этого я не могу вам
сказать.
- Но что же, черт возьми, происходит? - требовательно спросил
Конклин, наклоняясь над столом и опираясь о его край руками, не столько
для эффекта, сколько стараясь обрести дополнительную устойчивость.
- Он параноик, - ответил генерал. - Он придумывает самые необычные
вещи и начинает верить в них!
- Но ведь все врачи, находящиеся на государственной службе, не
подтвердили этого? - ледяным тоном произнес Конклин. - Я случайно в курсе
этих обследований.
- Я этого не знаю!
- Вполне возможно, генерал, что вы оказались не в курсе последующих
событий по операции "Тредстоун", но тогда, как участник этой операции, не
могли бы вы дать мне возможность обратиться к кому-то, кто сможет
объяснить мне происходящее и снять определенные вопросы, которые есть у
нашей службы.
Конклин достал из кармана небольшую записную книжку, ручку и, записав
свой номер телефона, вырвал листок и положил его на стол.
- Это абсолютно стерильный номер. Проверка приведет на фальшивый
адрес, который ничего не даст, - продолжил он, - И его можно использовать
только сегодня между тремя и четырьмя часами дня, никакое другое время не
подойдет. Меня не интересует, кто будет звонить, важно, чтобы мы получили
ответы!
- Вы все, в вашей службе, можете часто нести околесицу, и знаете это
не хуже меня.
- Возможно, но если все, что я сказал, подтвердится, то ваши люди
получат хороший пинок за вторжение в чужую сферу интересов.
После того как Конклин отправился в Лэнгли, Дэвид вернулся в отель,
чтобы привести в порядок свой список неотложных дел, которые следовало
завершить до отлета. В него же входила и встреча с Алексом,
запланированная за сорок минут до отлета в комнате отдыха аэропорта.
Для большого путешествия требовались деньги, и поэтому первым местом,
которое он посетил, в соответствии с намеченной программой, был банк на
Четырнадцатой улице.
Около года назад, когда правительство проводило обследование его
памяти, Мари очень быстро и тихо изъяла все деньги, которые были получены
в Цюрихе Джейсоном Борном, и перевела их в частный банк на одном из
Кайманских островов в районе Кубы, где у нее был знакомый канадский
банкир. Ее соображения при этом были очень простыми: Вашингтон должен был
выплатить ее мужу за потерю здоровья и отказ в помощи в период провала
операции "Тредстоун" весьма крупную сумму, порядка десяти миллионов
долларов, что почти в два раза превышало сумму, полученную им в Швейцарии.
Поэтому все угрозы, исходившие от государственных спецслужб по поводу
пропавших миллионов, она воспринимала весьма спокойно и объясняла всем
заинтересованным официальным лицам, что самый средний энергичный адвокат
поможет ей получить с них сумму, значительно превышающую искомую.
Поэтому когда требовались дополнительные деньги, Дэвид или Мари
звонили на Кайманы и получали перевод в любой удобный им банк в Европе,
Америке или Дальнем Востоке.
С платного телефона на Вайоминг Авеню Вебб дозвонился до банка и
договорился о переводе необходимой суммы в один из банков Гонконга, и о
меньшей сумме, необходимой ему немедленно в Вашингтоне.
После этого ему оставалось лишь зайти в банк на Четырнадцатой улице,
чтобы выйти оттуда через двадцать минут обладателем пятидесяти тысяч
долларов.
Следующим пунктом в его списке были документы. Он остановил такси и
отправился в Северо-Западный район округа Колумбия, где жил известный ему
еще по операции "Тредстоун" превосходный специалист и не менее
превосходный человек, который выполнял наиболее срочную и щепетильную
работу для Госдепартамента. Это был негр с седой головой и живыми глазами.
Раньше он был шофером такси, но путь его неожиданно изменился, когда в
один прекрасный день он обнаружил в своем автомобиле дорогую фотокамеру,
оставленную пассажиром. Поскольку заявлений о пропаже не последовало, он
начал знакомиться с необычным для себя делом и вскоре понял, что именно
этого занятия ему не хватало всю жизнь. Через несколько лет его склонность
к фотографии превратилась в своего рода специальность, основным
направлением которой стало изготовление фальшивых документов. Дэвид не
помнил этого человека, но во время сеансов гипноза с доктором Пановым он
произнес его имя, Кактус, и Мо немедленно привез фотографа в Виржинию,
чтобы закрепить успех выздоровления. В глазах старого негра было столько
участия и теплоты, что Панов не мог отказать ему в просьбе навещать Дэвида
раз в неделю.
- Почему ты это делаешь, Кактус?
- Ему очень тяжело, сэр. Я видел это еще сквозь линзы в его глазах
несколько лет назад. В нем было что-то оборвано, но во всем остальном он
прекрасный человек. Он мне очень нравится, сэр, и я хочу с ним общаться.
- Приходи, когда тебе будет удобно, Кактус, и, пожалуйста, оставь это
свое "сэр". Сделай хотя бы для меня исключение... сэр!
Вебб вышел из такси, попросив водителя подождать, но тот отказался.
Оставив минимальные чаевые, Дэвид направился по выложенной камнями и
заросшей травой дорожке к старому дому. Он чем-то напоминал ему дом в
Мэне: такой же большой, старый и нуждающийся в ремонте. Новый дом они с
